Забытый чародей. Подруга на день (СИ) - Бахтиярова Анна

Экран неожиданно высветил домашний номер Мартыновны. Я возвела глаза к потолку. Только мега-неугомонной бабки сейчас не хватало!

- Янина, что у вас там творится? - заскрипел в трубке голос дражайшей родственницы.

- А?

- Я спрашиваю, что за хор девочек-белочек?

- Э-э-э...

- Третий час поете! У меня скоро уши в трубочку свернутся! Я твоей матери ещё в молодости говорила, что у неё полное отсутствие слуха! И голоса! Напомни ей это, пожалуйста, от моего имени. Солирует она, видите ли! Фальцетом! Янина, ты еще там? Или оглохла от матушкиного пения?!

- Я тут. Слышу. Передам.

А что ещё следовало сказать?

- И почему у вас кошка орет? Будто её режут. Подпевает что ли?

Вот теперь я потеряла дар речи. Ибо допускала, что кошь способна петь.

- Сейчас все замолчат. Обещаю.

- Поторопись. Иначе не поленюсь до вас добраться.

Бабулина угроза была ого-го как обоснована. Не медля более ни секунды, я поспешила наверх и через этаж столкнулась с Ольгой всё в том же черном платье.

- Знаю, холодновато, - развела она руками. Но я такси вызвала. Сейчас подъедет.

- Не понимаю, почему отец тебя не дождался.

- Нам в разные стороны.

- А как же превращение? В тебя из меня?

- О! Это я сама проверну. Простой фокус. Главное, добраться до магазина.

- Погоди, - я схватила Ольгу за руку. - Что у меня дома происходит?

- Ничего особенного, - загадочно улыбнулась чародейка. - Поют.

- Это я поняла. Мне бабка из-за стенки только что звонила. С жалобами.

Ольга закатила глаза.

- Извини, но я исчерпала запас красноречия на твоих родственниц и гостей. Решила отвлечь их друг от друга. Жозефина-Симона велела им спеть, потом повторить. Еще раз, и ещё. В общем, мы малость увлеклись. Но нам понравилось. К тому же, пение безопасней взрывоопасных бесед.

- Жозефина-Симона, значит, велела.

- Она способна на небольшие вмешательства с разрешения хозяина. Безобидные. В основном. Может занять любых неприятелей владельца часа на три-четыре.

Сумбур в моей голове становился ещё беспорядочнее. Словно она была переполненным складом, в которую с боем запихнули ещё целую батарею вещей.

- И как это...

- Остановить? Просто попроси кошку. А заодно пусть велит Марише с Ренатой отправляться восвояси. По-моему, дамы засиделись...

...Они, и правда, пели. Все пятеро. Включая кошь. Вразнобой, но увлеченно. Песню про коня, с которым выходили в поле. Особенно старались маман и Жозефина-Симона. Никого из присутствующих ни капли не смущало, что живность сидит на столе перед тарелкой, на которой раньше лежала селедка, и голосит наравне с остальными. Я застыла в дверях, ошалело взирая на весь этот бедлам. Больше всего впечатлила даже не наглость питомицы, а Рената с Ярославой, запевающие в обнимку.

- Присоединяйся! - кошь призывно махнула лапой. Остальные меня не заметили. Маман обернулась, но посмотрела мимо, явно не видя ничего и никого вокруг.

- Ещё чего! - возмутилась я. Отсутствием голоса и слуха я пошла в родительницу. - Слезь со стола. И вели им замолчать. А заодно гостей отправь куда подальше. Хоть домой, хоть к чертовой матери Клавдии. Мне по барабану. Лишь бы отсюда.

- Погоди, - взмолилась Жозефина-Симона. - Ещё пара песен!

Я показательно подняла телефон.

- Мартыновна звонила. Её бесит ваше подвывание. Грозится прилететь на метле. Тебе оно надо? Мне нет!

- Ладно, - кошь смирилась с неизбежным. - Но когда они, - она мотнула головой в сторону заклятых гостей, - в следующий раз явятся, можно мы ещё попоём?

- По рукам.

В конце концов, всё лучше, чем издевки Мариши и её дрянной дочи.

На заправленную кровать я свалилась, не переодеваясь. Не удосужилась стянуть уличные джинсы и носки. Прощаться с гостями не стала. Лишь убедилась, что они пришли в себя, и помахала рукой, сославшись на внезапную головную боль. Впрочем, никто не возражал. И не нуждался в моем присутствии. Дамы глазели друг на друга, недоумевая, с чего вдруг устроили певческий марафон. Мариша схватилась за телефон, чтобы вызвать такси и поскорее убраться из нашего «гостеприимного» дома.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мои силы иссякли. Я стала пустым сосудом, из которого вылили все содержимое. До последней капли. И вытерли насухо внутри. Стало почти всё равно, что чародей выставил меня прочь, едва перестал нуждаться в услугах. Сон навалился внезапно. Едва закрылись глаза. Не помешали даже яркий свет в комнате и шум машин за поставленным на микропроветривание окном. Последнее, что я услышала, было бурчание Жозефины-Симоны, высказывающей детям претензии об их чрезмерном аппетите.

...Мы ехали к тете Лене. В машине было непривычно тихо. Папа с мамой поругались перед самым выходом из дома и теперь игнорировали друг друга. Но меня их ссора не огорчали ни капли. В гостях они всё равно будут делать вид, что всё в порядке, а к вечеру помирятся по-настоящему. Зато сейчас обидевшаяся мама села назад, а я устроилась на переднем сиденье и теперь глазела на солнечный город сквозь лобовое стекло.

- Поедешь завтра на рыбалку? - спрашивает папа, следя за дорогой.

У него единственный ребёнок. Дочь. За неимением другого, подходящего по полу отпрыска, мне предлагаются мальчишеские развлечения.

- Поеду, - киваю я. Почему бы и нет. Мне нравится процесс. И потом можно отвертеться от чистки рыбы, сославшись на усталость.

- Встанешь в пять утра?

Сзади недовольно кашляет мама. Ей тоже придется проснуться ни свет, ни заря.

- Встану, - обещаю я, с улыбкой разглядывая папин бородатый профиль.

Это последнее, что я вижу до жуткого удара и скрежета металла. До боли, затмевающей всё на свете: планы, мечты и даже желание жить. Остается лишь она и собственное сердце, сделавшееся огромным, не помещающееся в грудной клетке. А ещё лобовое стекло с россыпью трещин.

«Как тебя зовут, милая?»

«Настя...»

Это последнее, что я произношу. Или не я? А кто-то другой. Темноволосая девочка, разговаривавшая однажды на мосту в тумане с Полиной Андреевой. Та самая, которая передала мне через призрака, что нелегко начинать всё с начала. Я только что была ею, а теперь смотрю со стороны. На неё, стоящую всё на том же мосту. Лица опять не разглядеть. Только грустные серые глаза.

«Кто ты?!» - я кричу, но слышу лишь шепот.

«Мне нельзя с тобой говорить. Бабушка не велит. Рано»

Её голос звучит гораздо громче моего.

«Но ты же пришла!»

«Нет. Это ты пробилась. Становишься сильнее. Но помни, тебе пока нельзя тягаться с НЕЙ. Не справишься»

«Кто ОНА?»

Я сразу поняла, что речь о неприятельнице, вселяющейся в чужие тела.

«Не могу сказать. Это должен сделать чародей. Когда всё поймёт»

«Чародей», - протянула я с усмешкой. - «Пусть сам с НЕЙ разбирается. Это его война»

«Нет. Ваша общая. Однажды ЕЁ придётся остановить. Таким, как мы, нельзя становиться злыми. Но ОНА перешла грань. Это нарушает равновесие».

«Какую ещё грань? Какое равновесие?!»

Но девочка принялась нервно оглядываться.

«Бабушка идёт. Мне пора. Просыпайся!»

- Яна, проснись! Ты меня слышишь? Поднимайся.

На меня взглянули усталые мамины глаза. Тушь слегка размазалась, но это не портило общей картины. Марафет родительница всегда умела наводить отменно.

- Что? - я села на кровати и закрутила головой. - Подумаешь, сплю в джинсах. Ради этого стоило меня будить?

Глаза отчаянно закрывались. Хотелось послать дремучим лесом все и всех. И снова свалиться в постель. Не утруждая себя переодеванием.

- Яна, к тебе пришли.

- Кто?

Туман в голове улетучился вмиг. Неужели, кто-то из магов? Опять хотят привлечь меня к вызволению гадалки и её близких?!

- Не знаю. Какая-то женщина. Не представилась. Стоит в подъезде. Спрашивает тебя.

Я мельком глянула на мобильный. Пропущенных вызовов не было. Странно. Могли бы и позвонить, а не появляться непрошеными на пороге второй раз за день. Чертыхаясь про себя, чтобы не нервировать маман, пережившую трудный, пропитанный магией день, я прошагала в коридор. Бросила беглый взгляд на Ярославу, сидящую в кресле в зале. Сестренка рассматривала стену невидящим взглядом и явно недоумевала, почему совместные посиделки с Ренатой закончились без последствий.