Тайны московских монастырей - Нина Молева

Рождественский монастырь. Слева – собор Рождества Богородицы, за ним заметны главки Златоустовской церкви. Фото 1881 г.

Первоначально это было небольшое, прямоугольное в плане сооружение, перекрытое цилиндрическим сводом под двускатной кровлей. Усыпальница имела скромно украшенный единственный вход и два зарешеченных окна. Но в середине XIX века ее надстроили вторым этажом, в котором разместилась ризница собора, а собственно с собором соединила встройка.

В 1676–1687 годах на средства той же княгини Фетиньи Ивановны вместо древней деревянной церкви Иоанна Златоуста появилась одноименная каменная, внутри, по всей вероятности, расписанная. Фрагменты этой росписи, как и дата построения храма, сохранились внутри свода четверика.

В знатности роду Лобановых-Ростовских отказать было нельзя. Происходил он от удельных князей Ростовских. Братья Александр и Владимир Константиновичи Ростовские отличились в Куликовской битве. Правнук Александра Константиновича – Иван Александрович, по прозвищу Лобан, жил на рубеже XV–XVI столетий, служил воеводой в походах против шведов, Литвы и татар.

Княгиня же Фетинья Ивановна все вклады делала по муже – боярине Иване Ивановиче, скончавшемся 17 апреля 1664 года и первым погребенном в усыпальнице – «палатке». Был Иван Иванович человеком далеко не заурядным. Начал службу в 1627 году дворянином московским, в 1640-х годах побывал на воеводстве в Крапивне и Великих Луках, а в 1653 году возглавил посольство к шаху Аббасу в Персию, чтобы упорядочить торговые отношения между двумя государствами. Там и прославился князь своим ответом шаху. Когда Аббас постарался поразить воображение русского посла множеством изысканных вин, цветов, наконец, многочисленных музыкальных инструментов и спросил, есть ли что-нибудь подобное у русского царя, Иван Иванович Лобанов-Ростовский ответил: «У нашего великого государя всяких игр и умеющих людей, кому в те игры играть, много, но царское величество этими играми не тешится, тешится духовными органы, поют при нем, воздавая Богу хвалу, многогласным пением, и сам он наукам премудрым философским многим и храброму учению навычен и к воинскому ратному рыцарскому строю хотение держит большое».

По возвращении довелось князю еще служить полковым воеводой в Смоленске, возить жалованье для царских служилых людей – отвечать за «великую казну», побывать на службе в Одоеве, Карачеве, Рыльске, наконец, в Путивле, где он в 1662 году разбил и «прогнал» крымского хана.

В родовую усыпальницу легла сама Фетинья Ивановна, но еще до нее, в 1674 году, Анисья Федоровна, супруга стольника князя Александра Ивановича, в 1676-м – сам князь Александр Иванович, воевода в Великих Луках, в Севске, участник Польского похода 1654–1656 годов.

Колоритную фигуру представлял Яков Иванович Лобанов-Ростовский, сын Ивана Ивановича. Был он комнатным стольником Федора, затем Иоанна и, наконец, Петра Алексеевичей, в течение 1676–1682 годов сопровождал в поездках, пожалован в стольники к юному Петру, а спустя три года, в 1685 году, на Троицкой дороге, у Красной сосны, ограбил царскую казну и убил двух из сопровождавших ее людей. Ярость правительницы царевны Софьи не знала границ. Был князь нещадно бит кнутом «в железном подклете» и только «по упросу» жены своего дяди остался жив, всего-то лишился четырехсот душ крепостных. Все соучастники князя были повешены.

Рождественский монастырь. Церковь Иоанна Златоуста. Фото 1882 г.

Однако Петр на «шалости» своего любимца посмотрел сквозь пальцы. Князь Яков Иванович стал участником Азовских походов 1695–1696 годов, майором лейб-гвардии Семеновского полка и полковником Казацкого полка. И небольшая частная подробность. Имел Яков Иванович от двух браков двадцать восемь детей (вторая его супруга – Мария Михайловна Черкасская). Прожил майор в общей сложности 71 год. И все они, как и последующие поколения семьи, похоронены в Рождественском монастыре.

В конце XVII века был и построены в монастыре сохранившиеся до наших дней кирпичные кельи, вытянутые вдоль восточной стены монастырской ограды. Тогда же появились первые каменные игуменские кельи у Святых ворот, в настоящее время вошедшие в объем двухэтажного кирпичного здания, примыкающего с юга к колокольне.

В 1835–1836 году в монастыре была выстроена по проекту архитектора Н. И. Козловского, возможно, с использованием кладки Святых ворот, существующая поныне колокольня с надвратной церковью. Но ворот как таковых здесь не существовало, поскольку в среднем пролете разместился церковный придел, в южном заключена лестница на верхние этажи. Замкнутым стало и северное помещение. Со стороны Рождественки тема торжественного входа в монастырь решается зрительно лестницами-всходами. Внутри колокольни сохранились фрагменты первоначальной росписи.

В канун Октябрьского переворота монастырем руководила настоятельница игуменья Ювеналия и казначея монахиня Серафима. Монастырь располагал тремя штатными священниками и двумя дьяконами.

Высокопетровский монастырь

Радость моя, свет мой ясный, матушка. Огорчился я весьма, что тебе огорчение своими делами доставил. Да уж потерпи еще, не гневаясь, а там и свидимся с тобой. Ты только не грусти, так и мне здесь легше станет. Письмецо твое бесценное мне в Холмогорах доставили. Очень оно меня утешило.

Остаюсь твой покорный сын Петр.

Петр I – царице Наталье Кирилловне. 1693 г.

Память о Петре I Великом, как назвали его уже современники. В городе его рождения, детства, юности, появления первых государственных планов, прихода к власти, первом и окончательном, эта память не отмечена ничем.

Место рождения – до сих пор остается неизвестным. Коломенское ли это или Измайлово? Возникновения флота – тихая Серебрянка с ее прудами, исчезнувший Красный пруд, Яуза и уж, во всяком случае, не Москва-река. Построения армии и ее первых маневров – Преображенское, Кожухово. Строения новой столицы или прообраз Санкт-Петербурга – Лефортово, берега Кокуя. Следы великого прошлого не просто России – Российской империи до сих пор даже не подлежали здесь восстановлению.

Петр I.

Еще важнее другое. Полностью сохранившийся памятник этого времени, связанный с самим родом Преобразователя, – Высокопетровский монастырь никогда не возникал, не существует и сейчас в этом качестве: сторожи великих перемен в государстве и народе. И хотя десятилетиями здесь помещалось руководство Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, его руководители невозмутимо наблюдали из окон превосходных кабинетов, сохранивших внутреннее убранство XVIII века, как был очищен от каменных надгробий семьи Петра I Боголюбский собор, чтобы освободить помещение для репетиций танцевального ансамбля «Березка», как в склепе над могилой родного деда Преобразователя трудилась замызганная бойлерная, в монашеских кельях – без малейшей оглядки на прошлое – функционировал Литературный музей, отказывавшийся не только переместиться, но даже вообще принять в свой состав мемориальные, подлинные дома Н. В. Гоголя и И. С. Тургенева, а уникальные в архитектурном отношении, и притом единственные в Москве, окруженные аркадами-гульбищами внутренние дворы служили местом хранения-свалки скульптурных обломков организации Росизо. Робкие реставрационные вкрапления только подчеркивали общее духовное запустение, никого не призывавшее к действию.

Прошлое монастыря – оно уходит ко временам Куликова поля. Испокон веков к нему вела дорога из поселения на Боровицком холме, потому что в районе нынешних Петровских ворот располагалось одно из сел, связываемых с именем полулегендарного Стефана Кучки, – Высокое, в южной его части. Именно этот монастырь положил начало северному полукольцу московских монастырей.

В летописи обитель впервые упомянута в 1377 году, и источники связывают ее появление со временем Ивана Калиты, а название с именем сподвижника Калиты, московского святителя митрополита Петра. Поэтому первоначальное название монастыря Петровский, Петропавловский, а после канонизации митрополита – Петровский. Оба названия одинаково применялись в документах вплоть до XVIII столетия. Иногда его называли и Павловским, но всегда с добавлением топографического уточнения – «на Высоком».

Имел в своем первоначальном виде монастырь деревянные стены и соответствующие земляные укрепления и деревянный собор, который в 1514 году знаменитый строитель кремлевских соборов Алевиз Фрязин заменил каменным, поныне существующим, во имя Петра Митрополита. Это один из самых ранних образцов столпообразных храмов в русском зодчестве. На восьмилепестковом нижнем ярусе возвышается световой, перекрытый сводом восьмерик, который завершает граненое шлемовидное покрытие. Позднее собор приобрел низкую, огражденную парапетом галерею-гульбище на арках с широкими всходами. До Великой Отечественной войны внутри храма сохранялся резной иконостас 1690-х годов. «Лепестковая» форма плана собора впоследствии стала предметом подражания для многих русских зодчих. Несмотря на небольшие свои размеры, храм Петра Митрополита до конца оставался соборным, по своему значению первенствующим в монастырском ансамбле. Все остальные части ансамбля появились уже в конце XVII века и были связаны с приходом к власти Петра и его родных по материнской линии – Нарышкиных.