Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

скорости своего мотоцикла в иномарку, которую не заметил. Признаюсь честно, зрелище более чем волнительное. Парень пролетел метров десять, а затем его голова фактически раскололась надвое. Я возвращался на это место днём, и в траве лежал забытый кусочек мозга.

Перехожу в соседний квартал. Вот остановка, закрывающая обзор на дорогу-карман. Тут ваш верный слуга мог остаться в вечной памяти. Было дело, когда ещё гонял на велосипеде, я вовсю врубал электронную музыку, чтобы веселее гонять типа. Когда я пересекал это же место на своём двухколесном коне, мне не пришло в голову, что в кармане машины могут ездить в обе стороны и посмотрел только налево. Не знаю, что меня тогда остановило в последнюю секунду, но почему-то подсознание резко захотело, чтобы моя рука нажала на тормоз. В эту же секунду машина на запрещенной скорости только и промелькнула перед носом, оставив ребёнка в состоянии контузии. Это один из самых ярких моментов, когда я был очень близок к смерти.

Немного прохожу по тропинке. Из кустов возникает мебельный магазин. Однажды я проходил здесь с Р., мы были только-только сформировавшимися подростками. В нашем кругу появилась мода хвастаться кто сколько уже держится от мастурбации. Мы шли по этой самой дорожке. Р. Начал исповедоваться: «Честно мужик, я держался больше недели. А тут эти трусы. Her вывалился, немного привстал, ну я и… Вот тебе заметка на будущее: никогда не надевай стринги при воздержании». Всё это он говорил громко и именно в тот момент, когда большая семья с детьми поравнялась с нами. Не знаю почему, но до сих пор вспоминаю иногда этот клюквенный момент, и улыбка разрывает моё сальное лицо.

Вот одноэтажный торговый центр с пятью ступенями, здесь нас впервые с Р. побрили на телефоны, дав взамен уйти невредимыми. Между прочим, один из постыдных моментов, ведь у нас были доски, которыми можно было просто razdolbat’ virodkov в мясо.

Куда бы я ни повернул — везде воспоминания. Ускоряю свой шаг, и вместе с ним ускоряются мои мысли.

Вот дом, где мы с П. застряли пьяными в лифте, потому что тот долбанул кулаком по металлической двери. Гаражи — сломал отцу ребро за пьяную выходку, когда мама чуть ли не сошла с ума от волнения за него: думала, что он умер. Дорога, по которой я мчался всё на том же велосипеде, но уже сам чуть ли не стал виновником страшной аварии с двумя детьми. Магазин, где когда-то был обмен дисков и занимался этим парень по кличке чухнинка. Все его тогда обворовывали.

А вот мастерская, принадлежавшая одному художнику. Он сдавал её под аренду моим знакомым. Сколько же здесь было выпито, [ЦЕНЗУРА] и vitrahano сил.

Я сделал почти круг. Уже с другой стороны возвращаюсь в родные края. Вот «аллея грусти». Когда мне было особо тяжело, я всегда выбегал к ней и просто бродил туда-сюда, меня это успокаивало. Соседний подъезд. Его взрывали, когда я был ещё мальцом. Мог бы попасть в эпицентр, но касатка отвлек разговором, поэтому нам оставалось наблюдать только грохот и поднявшуюся пыль.

Лавка у моего дома — последнее пристанище моего тела, моего спокойствия. Сколько здесь выкурено сигарет, сколько насижено часов. В какой-то момент я отказывался куда-либо идти гулять, просто принимая желающих увидеться со мной здесь. Мой подъезд. Как-то раз сосед выкинул мягкое кресло, достаточно такое большое. Я затащил его в лифт, и просто катался в нём. Благо люди все свои, никто на меня не кричал, только улыбались. Моя комната. Крепость и защита от внешних проблем. Здесь было всё, так что лучше просто промолчать.

Семья — самый ценный и преданный объект воспоминания. У нас было много тёрок, но без этого никуда. Когда вы всегда рядом, то не замечаешь уникальной ценности и не чувствуешь должной нежности. Но когда твоё присутствие стало вопросом времени, то становится непреодолимо грустно и обидно, что уделял самым любимым людям так мало времени; считал их само собой разумеющимся, а они — не ставили в вину.

Теперь же, теперь я сдерживаю внутренний порыв слёз, стараюсь не кинуться к ним на руки с криками о том, как я их люблю, и как уже по ним сильно скучаю. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу восполнить утраченное время, смогу отблагодарить их за всю ту любовь и помощь, которую они мне давали и продолжают давать.

Здороваюсь с мамой и отцом. Мою руки и сажусь за стол ужинать.

Вечер. До отъезда остаётся три дня. Билеты давно куплены. Самое время начать собирать вещи. Судя по всему, работёнки у меня достаточно много.

Стоит отметить, что только на первый взгляд кажется, будто sranyh вещей не так много. Моя комната вообще выглядит пустой, но иллюзия продолжается ровно до того момента, пока не начинается классификация по степени важности.

OBOSRAT’SYA СТРАУСИНЫМ DER’MOM! ОТКУДА?! Откуда столько вещей, о которых я даже не подозревал? В шкафу обнаруживается целый мешок всевозможного хлама, в число которого входят всевозможные медные проволоки, пластмассины, пластилин, куски пенокартона и прочего. Бесценные когда-то остатки с проектной деятельности, теперь же, просто горсть мусора.

Вспоминаю о важном звонке. Набираю номер В.И… Говорю ему, что уеду на месяц из города отдохнуть. Я вру своему учителю, ведь уезжаю навсегда. Просто я слишком труслив для правды. Да. Я Иуда. Предатель. Но что поделать? Иногда определенные поступки невозможно объяснить с помощью логики. Может так просто будет меньше ора, ведь В.И. меня воспитывал столько лет, я один из интереснейших объектов его наблюдения, да и пригрелся он ко мне. Как-то даже сказал, что я ему как сын, но это уже ничего не меняет, ведь предательство свершилось. Не сказать, что у меня тяжело на сердце. Оно просто гоняет кровь по телу в привычном темпе, но мысли у меня однозначно мрачные.

Возвращаюсь к сбору сумок. Из книг откладываю только три штуки, те, что не успел дочитать. Остальную свою библиотеку складываю в огромные коробки, так они меньше будут пылиться. Не думаю, что кто-то захочет их продувать каждую неделю, как это делал ваш неизменный слуга.

Свои рисунки и всевозможные этюды отдаю матери, правда, те работы, что мне не нравятся — просто рвутся в тишь и выкидываются nahui. Приходится взять несколько мусорных мешков. Горы хлама скапливаются намного быстрее, чем того хотелось.

Несколько листов с зарисовками беру с собой. Они мне дороги. Собираю некоторые открытки, фотографии родителей в молодости. На них им меньше, чем мне сейчас. Кисти, мастихин, канцелярский