Вершины и пропасти - Софья Валерьевна Ролдугина

голове.

От костров тем временем запахло едой – свежими лепёшками, поджаристыми, хрустящими, кашей сытной, с дичью, и сладкой, с ягодами и мёдом… Телор закончил умываться и теперь неспешно заплетал волосы, а его нетленный венец из цветов и трав лежал рядом, на земле. Близнецы, только-только проснувшиеся, выглядывали вдвоём из шатра, издали неотличимые друг от друга; Иаллам, пристроившись в стороне, на брёвнышке, сосредоточенно кормил маленькую Садхам смесью из особой бутыли…

Ссориться не хотелось – хотелось добраться поскорее до ручья и искупаться, чтоб проснуться окончательно.

– Фог, – коротко ответила она, собираясь обогнуть кьярчи и пройти дальше.

Но не тут-то было.

– Я тебя не отпускала, – дерзко сообщила Тайра, снова заступая ей дорогу. – Что ты ему вчера сказала, что он утром сбежал, даже не попрощавшись?

– Вот у него и спросишь, когда догонишь, – ответила Фог, скрещивая руки на груди. – Ты же это собиралась сделать?

– А твоя какая забота? – тут же нахохлилась кьярчи. – Ишь, какая, всё ей расскажи и покажи! Поди, ещё отговаривать станешь?

«Ага. Точно пойдёт за ним».

– Нет, – нахмурилась Фогарта. В голове крутилась какая-то идея, но ни во что дельное оформляться не спешила. – Удачи пожелаю – на юге люди коварны; не зная пустынного наречия и местных обычаев, легко угодить в западню, а одинокому страннику путешествовать ещё опаснее… А, вспомнила! Пойдём за мной! – и, ухватив оторопевшую Тайру за рукав, потянула её за собой.

– Эй-ей, ты куда? Я разве ж соглашалась с тобой идти? Погоди-погоди, я сама пойду, не надо меня тащить! Что ж ты бешеная-то такая?

Добравшись до места ночлега, Фог отпустила свою невольную спутницу и, откинув крышку сундука, перегнулась через край, шаря на дне – и руками, и морт, чтоб было быстрее. Отыскав нужное, выпрямилась – и протянула Тайре серебряное кольцо с большим полым кабошоном красивого бледно-лилового цвета.

– Вот, держи, – сказала она. Прищурившись, сравнила изящные пальцы кьярчи с размером серебряного ободка, досадливо качнула головой. – Великоватое. Погоди, исправлю… вот так-то лучше.

Тайра вытянула руку, разглядывая кольцо; затем обернулась задумчиво.

– Это что, отступные? Чтоб я здесь осталась, за Рейной приглядывать?

– Во-первых, Рейна сама его найдёт и тебя не спросит, – ответила Фог, стараясь не думать о том, что именно с этой женщиной учитель провёл последние полгода, если не больше. Её учитель. – Во-вторых, кольцо сделал Алаойш… верней, Алар, когда был ещё Алаойшем Та-ци, давно, лет двести тому назад, наверное. Ко мне оно попало случайно, уже сломанное; я его починила и заново наполнила силой. Если камень соприкоснётся с отравой, то вспыхнет, где бы она ни находилась: в еде, в питье, в купальне… или в воздухе. В пустыне встречаются ядовитые курильницы; бывает и дурман, который киморта или эстру лишает силы, так что не снимай кольцо и следи за цветом камня. Обещаешь?

– Обещаю, – растерянно ответила Тайра, отступая на шаг. Всю свою ершистость она растеряла и выглядела теперь… уязвимой, пожалуй. – Но зачем?

«Уязвимой, напуганной и брошенной».

– Если не ты, то кто о нём позаботится? – тихо сказала Фог, отворачиваясь. – И ты бы с девочкой поговорила, а то с неё станется одной убежать, не дожидаясь тебя.

– А… Я поговорю! – пообещала Тайра, поглаживая кольцо на пальце. – И, это… спасибо!

Последние слова она уже прокричала в спину.

Когда лагерь остался вдалеке, и вокруг расстилался только лес – смешанный, хвойники пополам с лиственными деревьями, а внизу, в овраге, призывно журчала река, дробясь на порогах, путь Фогарте заступили в третий раз.

– Что на сей раз? – в сердцах воскликнула она, поднимая глаза. – Ой…

– Что «ой»? – поддразнил её Дёран беззлобно. – Не ждала? Ну-ка, подойди ближе, я гляну на твои брови… Как, заросли подпалины?

Стало смешно – и горько, потому что слова и воспоминания были словно из другой жизни, счастливой, где всех-то тревог и было, что взорвавшаяся реторта. А Дёран остался прежним, не изменился совсем, только волосы отрезал чуть покороче, до середины спины. Глаза, чуть вытянутые к вискам, были изящно подведены тонкой кистью – серой и красной краской; за минувшие полгода они разве что посветлели немного, стали в точности как весеннее небо… а может, так казалось просто. На бледных губах играла знакомая улыбка, тёплая и будто бы подначивающая немного: ну-ка, поглядим, на что ты способна, юная дева-киморт.

– Я про них и забыла уже, – прошептала Фог, обнимая его и утыкаясь в плечо. Белая хиста знакомо пахла солоновато-свежим морским ветром – вернее, мылом, которым сказитель выстирывал одежду. – Заросли, наверное… Ты здесь откуда? Я слышала вчера твою семиструнку, думала, что померещилось.

– Друг позвал, – ответил Дёран, отстраняясь и снова заглядывая ей в лицо, точно выискивая что-то. – Кое о чём позаботиться, кое за кем приглядеть, так что скоро мне уходить.

– За Аларом, – догадалась Фог, и ей стало вдруг спокойно и легко, точно целая гора с плеч свалилась.

– За ним, – согласился он. И подмигнул. – Не оставлять же его на растерзание двум бойким девицам? К тому же, готов спорить, выпивку-то они с собой и не взяли, а в долгом пути без хорошего вина ой как тяжело… Ты тоже кое-что забыла, между прочим.

– Я? – растерялась она.

– Ну-ка, протяни руки, – приказал Дёран, деловито покопался в сумке – и Фог на ладони лёг бледно-розовый полупрозрачный брусок, источающий аромат цветов чийны и тягучих сластей из Шимры, сделанных из вываренного молока. – Идёшь купаться, а мыла не взяла, как так? Вот и как глаза с тебя спускать?

– Подглядывать нехорошо, – не растерялась она, принимая подарок. Как прежде, в другой жизни, когда всё было устроено куда проще – а горести и испытания ждали ещё впереди. – Когда ты уйдёшь из лагеря?

– Скоро, – вздохнул Дёран и погладил её по голове, бережно и ласково. – Как же ты выросла… Не девчонка – девица уже. У вас с этим капитаном-разбойником волосы пахнут одинаково, – добавил он словно невзначай, и Фог вспыхнула.

– Мы… я… он просто мыло у меня одолжил! – выкрикнула она. Сказитель отступил, посмеиваясь. – Ничего такого! Ну, пока… Не то чтобы я… чтобы он… – и тут ей некстати вспомнились горячие, жадные поцелуи на задворках чёрного замка лорги, и язык присох к нёбу.

– Так это же разве плохо? – спросил Дёран, продолжая улыбаться, и взгляд у него стал лукавым. – Что ж, до встречи, Фогарта! Если повезёт, свидимся ещё.

Она махнула рукой в знак прощания и, лишь оставшись наконец в одиночестве, поняла, что сказитель совершил снова невозможное: развеял её печаль и тревогу – и отвлёк наконец от мыслей об учителе, Алойше.

Об Аларе.

…мыло, зажатое в кулаке, чуть скользило