Наследство бизнес-класса - Татьяна Полякова

– Как дела? – спросила она ворчливо. Косясь на Ремизова, я сообщила о своем визите к Марго и вторично пересказала наш разговор. – Ни фига себе! – ахнула подружка. – А почему без меня? Слушай, а как тебе вообще удалось ее разговорить? Такие люди обычно сор из избы не выносят.

– Очень помогли триста баксов.

– Ты ей заплатила триста баксов? С ума сошла?

– О моем уме потом выскажешься, сейчас мне некогда.

– А что ты собираешься делать?

– Навестить Ольгу Гавриловну Кривко, которая работала у матери Вероники.

– Вот это размах! – пропела Элка. – А ты вообще-то где? Короче, где бы ты ни была, стой на месте, я сейчас подъеду. И не вздумай отнекиваться. Кривко навестим вдвоем, речь идет о моей карьере. Надеюсь, ты об этом помнишь?

– Сомневаюсь, что возлюбленный разрешит тебе написать статью.

– Когда-нибудь разрешит. Где тебя забрать?

– Возле театра на Воронцова.

Я убрала мобильный и, переведя взгляд на Ремизова, пожала плечами.

– Подружка хочет участвовать в шоу? – усмехнулся он.

– В расследовании. В конце концов, это ее идея. Спасибо за помощь.

Я распахнула дверь с намерением выйти из машины, но Ремизов взял меня за руку.

– Вечером встретимся?

– Почему бы и нет?

– Кстати, тебе не приходило в голову, что ваше расследование может быть опасным? Готов поработать твоим телохранителем.

– Что ты мне голову морочишь? – фыркнула я.

– О том, что ты суешь нос куда не просят, знают уже по меньшей мере двое: Марго и Аркадий. Значит, и убийца может узнать.

– Ты себя забыл: уже трое. Плюс Элкин следователь. Его тоже следует подозревать?

– Следователи, как и мы, грешные, подвержены тем же порокам.

– Потом расскажешь, – хмыкнула я и вышла из машины, помахав ему на прощание рукой.

Я направилась к выходу с парковки. Вскоре подъехала Элка, все это время Ремизов так и просидел в машине, не трогаясь с места.

– О Волковой что-нибудь слышно? – устраиваясь рядом с подругой, спросила я.

– Говорят, физическое состояние вполне удовлетворительное, но убийство мужа ее подкосило. Прикинь, что будет, когда она узнает: муженек не торопился платить за нее похитителям.

– Все это вилами на воде, – поморщилась я и назвала адрес Кривко. – Звонить тетеньке будем?

– Если дома не застанем, – ответила Элка. – Для нас лучше, чтобы она не успела подготовиться к разговору. Значит, Марго считает, что Вероника смерть мужа вполне могла приблизить? – уже второй раз, нарушив правила дорожного движения, задала вопрос подруга.

– У Марго деньги увели из-под носа, и она наговорит что хочешь, чтобы их вернуть.

– Беда с этими богатеями! То ли дело мы, голь перекатная… Хотя могу с прискорбием констатировать: и в наших рядах убийство – не редкость.

– Ага, только ставки другие.

Ольга Гавриловна оказалась невысокой худенькой женщиной с седыми кудряшками и сильно накрашенными бровями. Эти самые брови придавали ей вид ребенка, в руки которого попала мамина косметичка. Она открыла дверь и теперь разглядывала нас в некоторой растерянности. Элка принялась тараторить, улыбаясь и потихоньку отжимая ее от двери, в результате очень скоро мы втроем оказались в уютной гостиной: Ольга в кресле, мы на диване. Женщина вздохнула и сказала, точно извиняясь:

– Я у них уже давно не работаю. Да и когда работала, не в моих правилах в хозяйскую жизнь лезть.

– Вы ведь слышали, что случилось с Вероникой? – сделав Элке знак молчать, спросила я.

– С Вероникой? Ее мужа убили, так ведь?

– Да. И у нас есть основания полагать, что это связано с ее прошлым. Из полиции у вас были?

– Нет. Я-то каким боком? Господи…

– Не беспокойтесь, – тут же влезла Элка. – Мы о вас сообщать не будем. Но ваш долг помочь…

– Я работала-то у них всего год. С хозяевами отношения сложились хорошие, они были мною довольны, а мне что? Убраться побыстрее и уйти…

– Вы к ним по рекомендации устроились? – я вновь взяла инициативу в свои руки.

– Через фирму. До этого в одной семье семь лет проработала, но они в Москву переехали. Я сначала думала отдохнуть, только на пенсию особо не проживешь. В общем, тут как раз Нонна Алексеевна в фирму обратилась, ей меня и посоветовали.

– Нонна Алексеевна – это мать Вероники? – уточнила я.

– Она самая. Они только-только к Александру Эдуардовичу переехали и, видно, с прежней домработницей не поладили. Уж не знаю, что промеж них вышло. Нонна говорила, та на руку нечиста, но не очень я в это поверила. Как такое может быть, коли она столько лет в семье проработала? Даже жила в доме, когда первая жена Александра Эдуардовича заболела. У нее на руках фактически и померла. Это мне соседка рассказывала.

– Не помните, как домработницу звали? – спросила я.

– Вроде Клава. Фамилию не знаю. Думаю, она с новой хозяйкой не сошлась, потому что покойницу шибко уважала. Да и привыкла, видать. А тут Нонна на ее место… Сын тоже на отца разобиделся. Слишком рано тот женился.

– Сын Александра Эдуардовича?

– Ну да. Нонна говорила, сынок-то непутевый. Из дома сбежал. Чего-то все с отцом делил. Но когда мать заболела, вернулся. И с отцом вроде бы наладилось. Это уж мне соседка говорила. Померла соседка в прошлом году, такая была хорошая женщина…

– А Нонна еще что-нибудь о его сыне рассказывала? – попробовала я вернуться к прежней теме.

– Нет. Я, бывало, спрошу о нем к слову, она только рукой махнет. Соседка тоже толком ничего не знала, по какой причине они с отцом сцепились, до смерти матери, я имею в виду. Потом-то уж понятно. Года после похорон не прошло, как Збарский женился.

– Это фамилия отчима Вероники?

– Да, фамилия. Видный был мужчина. И богатый. Такие обычно на молоденьких женятся. А Нонне тогда лет сорок было, но его она, конечно, намного моложе. Збарский уже в годах был, и первой жены лет на пятнадцать старше. Первая-то была точно королева, портрет ее в гостиной висел. Нонну это очень злило, но возражать она не смела. Вообще мужу не перечила, видно, понимала, что не ровня ему.

– Это в каком смысле? – влезла Элка.

– И Збарский, и жена его первая… как бы это сказать… люди другой породы. Он на трех языках говорил, сама хвалилась. А Нонна хоть и красивая баба, но из простых. Повезло в жизни, свела судьба с таким мужчиной.

– Збарский ее любил?

– Кто знает? Говорил с ней уважительно. И Веронику баловал. Машину купил, тряпки какие угодно. А что в душе было, поди разберись. После смерти он ведь им ничего не оставил.

Мы с Элкой переглянулись, и я полезла с вопросами:

– Кому же он завещал все деньги?

– Кому-кому, сыну, понятное дело. И правильно. Сын – родная кровь, чего б ни сотворил. А бабы эти ему никто.

– Как же никто? Нонна – законная жена.

– Законная, не спорю. Видно, рассудил: пожила, попользовалась добром, и довольно. Мужику одному жить нелегко. Это женщина свой вдовий век коротать будет, а мужик – нет. Я думаю, Збарский жену свою первую любил, а Нонна подвернулась, когда от тоски на стену лез. Не подсуетись она, так вряд ли бы и женился. Нонна из тех женщин, что ужом вокруг вьется. И замуж ей очень хотелось, свою жизнь устроить и дочкину. Дом-то до того богатый был, что у нее, бедняжки, небось голова закружилась от такой-то удачи. Она и Веронику всегда наставляла, чтобы Александру Эдуардовичу свою любовь и благодарность показывала. Он с работы придет, а девчонка к нему так и ластится. Не зная, запросто решишь: родная дочь. Хотя Веронике все это не очень-то нравилось.

– Что вы имеете в виду?

– Характер у нее был своевольный. Не больно угождать любила. Однажды я слышала, как они с матерью ругались. Та ей: терпи, надо, чтоб он на нас завещание написал. С чем останемся, если он помрет? Сынок, говорит, нас засудит, все оттяпает. А Вероника-то в него, видать, была влюблена.

– В кого? – дружно спросили мы.

– В сына.

– Они были знакомы?

– Должно быть, познакомились. Только вряд ли в отцовском доме. При мне он у отца не был ни разу. А Нонна на дочку злилась, неужто, говорит, не понимаешь, он тебе отцовы деньги ни в жизнь не простит. А та в ответ: у него, мол, свои деньги есть, отцовы ему не нужны. Так что не прогадаем. И здесь поживимся, и там урвем.

– Так и сказала? – засомневалась я.

– Может, и не такими словами, но я смекнула, что к чему. Нонна давай ее ругать, а ну как Збарский про шашни с сыном узнает? Рассерчает и погонит. Да и не дело это. Они хоть и не родные, но все равно, выходит, брат с сестрой. В общем, запретила ей Нонна даже думать о нем, а Вероника так убивалась… Сколько раз ее с заплаканными глазами видела!

– То есть в сына Збарского она была влюблена по-настоящему?

– Видать, да. Но он ей от ворот поворот дал. Слышала, как она рыдала, матери в колени уткнувшись. А та ей и говорит: ничего, доченька, денежки получим, прибежит, будет у тебя в ногах валяться.

– С чего ему валяться, если у него, по словам Вероники, свои деньги есть? – нахмурилась я.