Троя. Падение царей - Уилбур Смит

Подняв руку со сломанными пальцами, Пенелопа нежно погладила его лицо.

— Посмотри на себя: сплошные синяки и порезы.

Воин в бронзовом нагруднике приблизился к ним и снял с головы шлем. Пенелопа посмотрела в его небесно-голубые глаза.

— Я думала, в мире осталось немного вещей, способных меня удивить, — сказала она. — Но ты доказал мне, что я ошибаюсь. Добро пожаловать в мой дом, Геликаон.

Она посмотрела мимо него на забрызганного кровью гиганта.

— Я Ахилл, — сказал тот.

— Ты и не мог бы быть никем иным, — ответила она.

Следующую пару дней люди с «Ксантоса» помогали команде Одиссея подбирать тела пиратов и готовить погребальные костры. Беженцы вернулись из убежищ на холмах в свои разграбленные дома.

Андромаха присоединилась к женщинам Итаки, когда те двинулись через мегарон и прилегающие комнаты, отскабливая кровь и отчищая грязь, которые оставили после себя пираты и их шлюхи.

Пенелопа почти не показывалась, а Одиссей появлялся лишь изредка.

К вечеру третьего дня дворец стал более пригоден для жилья.

Очищение домов помогло почувствовать, что жизнь снова вошла в свою колею, но многие потеряли близких, и над селением витал дух отчаяния. Единственный хирург Итаки был убит пиратами, и о раненых заботились Биас, Ониакус и Андромаха: они имели некоторый опыт в использовании трав и лечебных растений.

Незадолго перед рассветом четвертого дня Пенелопа вышла из своих комнат и стала ходить среди раненых; вокруг ее обритой головы был повязан яркий, вышитый золотом шарф. Она не могла помочь в работе, потому что ее пальцы были в лубках. Но она сидела со страдальцами, разговаривала с ними и подбадривала их.

Старый Секундос умирал. Пенелопа пошла туда, где он лежал на солнышке на тюфяке. Он попросил вынести его наружу, чтобы он мог в последний раз увидеть Великое Зеленое.

При появлении Пенелопы он улыбнулся и проговорил:

— Слишком старый… и нерасторопный… А было время…

— Да, — ответила Пенелопа нежно, — ты был слишком стар, чтобы победить. Но не слишком, чтобы спасти мою жизнь и жизнь моего ребенка.

Слабая улыбка тронула губы старика.

— Всегда… хотел попасть… в одну из историй Одиссея.

Он посмотрел вверх, на ясное голубое небо, и прошептал:

— Красивый день для… плавания.

У Пенелопы затуманились глаза.

— Ты герой, Секундос. И мне жаль, что, когда мы встретились, я стыдила тебя.

Этот комплимент как будто оживил старика.

— Ты… вспомнила мое имя. Это… великая честь для меня, — ответил он царице. Потом поднял на нее глаза; силы его угасали. — А теперь ты должна меня оставить. Я хочу… умереть один. Только я… и Зеленое море.

Пенелопа наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Пусть твое путешествие будет быстрым, а поля Элизиума гостеприимно встретят тебя.

В этот момент из дворца вышла Андромаха.

— Пойдем со мной, — сказала ей царица и зашагала вверх по покатому склону.

Андромаха увидела, что Пенелопа дрожит, что шаги ее неверны, и взяла царицу за руку. Вместе они двинулись к вершине холма.

— Ты все еще слаба, — сказала Андромаха. — Тебе следует отдохнуть.

Пенелопа сделала глубокий вдох.

— Одиссей не спрашивает, но я чувствую вопросительные взгляды остальных, устремленные на меня. Все они гадают, что именно я выстрадала и не лишилась ли при этом достоинства.

— Нет на свете такого мужчины, который мог бы отобрать твое достоинство, не говоря уж о том, чтобы его погубить, — ответила Андромаха.

— Прекрасные слова из уст того, кто меня не знает.

Упрек Пенелопы прозвучал ласково.

— Я знаю тебя. Знаю по рассказам Одиссея и по тому, что я слышала и видела с тех пор, как появилась здесь. Все говорили о том, как тебя любят, уважают и как гордятся тобой.

Пенелопа не ответила и молча повела Андромаху к каменной скамье над бухтой.

Пиратские корабли были все еще на берегу внизу, как и могучий «Ксантос». Женщины некоторое время сидели в молчании на скамье, потом Андромаха заговорила:

— Одиссей — хороший человек. Он мне ужасно нравится.

Пенелопа вздохнула.

— Он не спросил меня, что я выстрадала. Я этому удивляюсь.

— Не очень удивляйся, — посоветовала Андромаха. — Я видела Одиссея, когда «Ксантос» появился на пиратском острове. Я никогда не встречала человека, испытывавшего такую муку и настолько перепуганного. Он боялся потерять тебя. А теперь он грустит из-за того, что тебе больно, но не может скрыть радость в глазах от того, что ты жива. Он не спрашивает, потому что для него важно единственное: ты в безопасности, и он с тобой.

— Он сентиментальный старый дурак, — с любовью сказала Пенелопа.

Под холмом, на котором они сидели, из дворца вышли Одиссей и Геликаон. Одиссей посмотрел вверх и помахал. Пенелопа подняла в ответ руку. Мужчины продолжили путь вниз, к морю.

Пенелопа посмотрела на юную женщину рядом с собой и увидела, как ее лицо смягчилась, когда Андромаха посмотрела на этих двоих.

— Итак, почему жена Гектора путешествует по Зеленому морю? — спросила царица.

Андромаха рассказала ей о цели своего путешествия и о посещении Теры вместе с Кассандрой, но, пока она говорила, глаза ее не отрывались от Геликаона. Тогда Пенелопы коснулась великая печаль, потому что она увидела в глазах Андромахи любовь.

— Я устала, — сказала царица. — Думаю, я вернусь в свои покои.

Андромаха помогла ей вернуться во дворец, и, едва они там очутились, Пенелопа поцеловала молодую женщину в щеку.

— Несмотря все случившееся я буду дорожить памятью о последних нескольких днях, — сказала царица. — Было радостно видеть, что Геликаон и Уродливый снова вместе, как друзья. И я рада, что мы с тобой познакомились, Андромаха.

— Я тоже рада. Я теперь понимаю, почему Одиссей так любит тебя.

Пенелопа вздохнула.

— Нам с ним повезло. Брак по договоренности, который привел к такому счастью, — об этом я не смела и мечтать. Другие не столь удачливы. Но любовь стоит заботливо лелеять, где бы ты ее ни нашел. Правда, иногда любовь может привести к огромным страданиям и невообразимой боли. Ты понимаешь, о чем я?

Андромаха покраснела.

— Кажется, понимаю.

— Когда ты снова попадешь в Трою, передай мои приветы Гектору, человеку, которым я всегда восхищалась. Хорошему человеку, человеку без злобы и лживости. Скажи ему, что Пенелопа желает ему всего самого доброго.

— Я скажу ему, — спокойно ответила Андромаха, но в глазах ее вспыхнул гнев.

— Не пойми меня неправильно, моя дорогая, — продолжала Пенелопа. — Я тебя не сужу, но теперь, когда мы поговорили, я знаю тебя лучше. Ты не коварная и не капризная — и тропа, по которой ты идешь, постепенно разрушит твою душу. Одиссей рассказал мне о любви Геликаона к тебе. Он рассказал мне все.

Гнев Андромахи угас.

— Я не знаю, что делать, — прошептала она.

— Войдем внутрь. Посидим и поговорим, — предложила Пенелопа.

В покоях царицы горел очаг.

Женщины сели вместе на кушетку.

Андромаха говорила о своей первой встрече с Геликаоном, о битве во дворце Приама. Она говорила о Халисии и Дексе. Она рассказала Пенелопе о болезни Геликаона и о том, как рана его не исцелялась.

— А потом, однажды ночью, лихорадка пошла на спад, — сказала она.

— И ты была с ним тогда?

— Да, — Андромаха отвела взгляд.

— И больше никого?

Андромаха кивнула, между ними повисло молчание. Пенелопа не нарушала его, а сидела тихо и ждала. Андромаха сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Гектор хороший человек и мой друг, — сказала она. — Он любит моего сына.

Эти слова потрясли Пенелопу, хотя она не подала виду. «Он любит моего сына».

— Геликаон знает?

— Знает что?

— Что он отец твоего ребенка?

Андромаха широко распахнула глаза, поняв, что выдала себя.

— Нет… И не должен знать! Не должен! Всю свою жизнь он страдал от чувства вины, сперва из-за своей матери, которая покончила с собой у него на глазах, потом — потому что не мог спасти маленького Дио, а позже и Халисию. Эта новость только добавит ему страданий.

— Успокойся, Андромаха. Мы подруги, ты и я. Я не скажу ни слова. Даже Одиссею. Я обещаю. А Гектор знает?

— Да, я с самого начала сказала ему, — ответила Андромаха еле слышно. — Но об этом знаем только мы с ним, а теперь и ты. Очень важно, чтобы это не дошло до Приама. Он убьет Астианакса и меня, выследит и Геликаона, если сможет. Лучше пусть все останется как есть. Это единственный путь. Но это так трудно, — прошептала она.

— О, дорогая, как мне жаль, что ты страдаешь! Но ты должна принять решение, единственное верное решение. Ты знаешь, какое именно.

Андромаха кивнула, из глаз ее потекли слезы.