Гангстеры - Роже Борниш

Полицейский, захваченный полицейским, — это трагикомедия, и такое могло случиться только со мной! Несколько минут спустя я оказываюсь на скамье комиссариата предместья Монмартр, охраняемый инспектором в шляпе, в то время как его коллега исчезает в кабинете. Выйдя оттуда, он говорит мне подозрительно:

— Я посмотрел ваше удостоверение на свет: в нем имеются помарки.

Это правда. Год рождения — тысяча девятьсот девятнадцатый служащий по ошибке изменил на тысяча девятьсот двадцатый. Однажды вечером мы с Марлизой подтерли дату бритвой и поставили правильную дату китайскими чернилами, которые немного растеклись. Я как-то забыл об этом. Я пытаюсь объяснить это моему коллеге.

— Хорошо, — говорит он. — Я позвоню в вашу бригаду, чтобы за вами приехал кто-нибудь из ваших коллег и подтвердил это.

Я возражаю. Я стану посмешищем на всю оставшуюся жизнь, если только меня не выгонят. Кроме того, мне придется объяснить шефу, что я делал в этом сомнительном квартале в это время. Мой охранник подходит к мужчине в берете.

— Я могу быть свободен, господин Нузей?

Таким образом, я имею дело со старшим инспектором Нузеем. Герой Шампини кивает и поворачивается ко мне.

— Что вы делали у «Солнца Орана»? — спрашивает он. — Мы наблюдали за вами минут тридцать.

— У меня было свидание с девушкой, но она не пришла, — отвечаю я.

Нузей внимательно смотрит на меня, затем презрительно бросает:

— Вы еше слишком молоды, чтобы гулять одному ночью по улицам.

Двадцать минут спустя инспектор-архивариус Лефе кладет конец моему незадачливому приключению. Не глядя на меня, Нузей передает ему мое удостоверение и выходит из кабинета. Я вздрагиваю, когда Лефе бормочет:

— Тебе повезло, что я еще не ушел! Еще немного, и ты провел бы ночь за решеткой.

— Послушай, — говорю я, поборов свою гордость. — Будь человеком, не рассказывай об этом Баньелю и остальным. Если это дойдет до Жилле, он просто выгонит меня на улицу.

Лефе успокаивает меня, и мы выходим на улицу. Проходя мимо улицы Жоффруа-Мари, я замечаю Нузея, поднимающего брезент грузовика, который я выбрал в качестве прикрытия. Я все понимаю: префектура полиции ведет из него наблюдение за кафе, выслеживая Лутреля. Информация Дешана была достоверной.

25

Ищите женщину…

В то время как префектура полиции прилагает усилия, чтобы найти убийцу ювелира, я решаю выйти на подругу бандита. В картотеке полиции ее не оказалось. На всякий случай я продолжаю поиски в коммерческом суде.

В огромном зале на стеллажах стоят сотни томов в переплетах с красными этикетками: это документы зарегистрированных фирм. Если Маринэтта Шадфо — управляющая торговой фирмой, то я найду в картотеке номер ее регистрационной карточки. Я не возлагаю на это больших надежд, но, как мне когда-то советовал Виллакампа — знаток процедуры, надо всегда начинать дело с архивов. Я хорошо помню его слова:

— Мой дорогой Борниш, следствие — это как катушка с нитками. Чтобы оторвать нитку, необходимо найти ее конец, за который можно зацепиться. Дальше все раскручивается само по себе.

Служащий протягивает мне папку, она нетолстая. Я узнаю, что Маринэтта Шадфо, разведенная, приобрела во время оккупации бар на улице Кондорсе, семьдесят, которому она присвоила название «Коккер». Первого августа сорок пятого года она продала его Марии-Антуанетте Шатане, которая его эксплуатирует в настоящее время, сменив название на «Мари». Спустя полчаса я был на улице Кондорсе.

Я стучу, затем, не дожидаясь ответа консьержки, вхожу в привратницкую, темную, грязную и плохо пахнущую каморку. В углу, между двумя кипами грязного белья, дремлет пожилая женщина, уронив голову на грудь. Над разобранной кроватью висит фотография усатого мужчины в шлеме. Я подхожу к женщине, дотрагиваюсь до ее плеча, показываю ей полицейскую бляху. Она тупо смотрит на нее, затем поднимает глаза на меня.

— Я хочу видеть Маринэтту Шадфо.

Консьержка пожимает плечами:

— Ее уже давно здесь нет.

— Я ищу ее, мне сказали, что она живет в этом доме.

— Сказки! — шепеляво отвечает старуха. — Маринэтта содержала бар по соседству, но она уехала больше года назад. Полиция уже неоднократно спрашивала о ней. Вы что, не связаны между собой?

Я отрицательно качаю головой, в то время как моя собеседница зевает, демонстрируя беззубые десны.

— Я даже не знаю, где она теперь со своим дружком, — добавляет она. — Денег у них куры не клюют, не то что у нас.

Перед уходом я спрашиваю:

— Почему она назвала свой бар «Коккером»?

— В честь своей собаки, которая все время торчала у двери. Только когда ее приятельница забирала его к себе, мы могли спокойно спать, мсье.

— Какая приятельница? — интересуюсь я.

Консьержка глубоко вздыхает.

— Мадо. Она недавно была здесь, спрашивала про Маринэтту. Оставила свой телефон, на случай, если я увижу ее. Она живет в Медоне. Подождите.

Консьержка поднимается и начинает искать за календарем на стене. Оттуда падают листки бумаг, она, кряхтя, подбирает их и протягивает мне один.

— Вот он.

Я читаю карандашную запись: Мадо, ОБС-семнадцать-восемьдесят два. Я переписываю номер.

— Как фамилия Мадо?

— Я не знаю. Я только знаю, что она довольно красивая, рыжая, накрашенная. Она часто уезжала с Виктором.

— С Виктором?

— Да. С черным коккером Маринэтты.

Сидя за рулем автомобиля, Крокбуа пересекает Булонский лес, едет вдоль Сены и через Севрский мост направляется в Медон. Время от времени он смотрит в зеркало, чтобы убедиться, что Морван следует за ним. Обе машины, напичканные полицейскими, въезжают на авеню Шато. Комиссар Баньель сидит рядом с шофером. На заднем сиденье мы: Гелтель, Дюрье и я. В этом развертывании сил повинен я. Как только я сообщил патрону о том, что напал на новый след Виктора, он решил развернуть масштабную операцию. В заднее зеркало я вижу сквозь лобовое стекло силуэты комиссара Дени и его людей, сидящих в машине Морвана.

Я не располагаю неопровержимыми доказательствами того, что Маринэтта и Лутрель находятся в Медоне. Это всего лишь предчувствие. Я без труда узнал по номеру телефона фамилию и адрес абонента: улица Даламбер, двадцать четыре. Это адрес кафе «Источник». Я тотчас же отправился по этому адресу. Войдя в зал, я осмотрелся: слева — стойка бара, справа — шесть белых мраморных столиков, как могилы. В глубине зала расположены в ряд кухня, телефонные кабины и туалеты. Молодая рыжая женщина подала мне чашку черного кофе. Я уже собирался уходить, когда из кухни в зал вкатился маленький черный шарик и начал обнюхивать мои брюки.

— Виктор, сюда! — позвала рыжеволосая хозяйка.

Чтобы скрыть свое волнение, я наклонился и погладил коккера. Я хотел выиграть время, чтобы что-нибудь узнать. Не простое ли это совпадение? Из кухни вышла пожилая женщина и сказала:

— Я ухожу, Мадо. Вернусь около четырех.

Значит, информация консьержки верна: подруга Маринэтты с собакой Виктором действительно оказалась в Медоне. Я нашел конец нитки на катушке, о которой говорил Виллакампа.

Вернувшись в бригаду, я доложил обо всем шефу. Теперь мы направляемся в Медон, чтобы устроить облаву.

— Где остановиться? — спрашивает Крокбуа.

Мы намеренно проскочили улицу Даламбер и сейчас едем вдоль решетки парка Шале. Место почти безлюдное. Морван следует за нами по пятам.

— Если нас заметят, все полетит к чертям, — ворчит Дюрье.

— Совершенно с вами согласен, — озабоченно говорит Баньель. — Но я не вижу выхода: либо мы останавливаемся здесь, на улице Вертюгаден, откуда нам ничего не будет видно, либо мы останавливаемся на улице Даламбер на виду у всех.

Мы продолжаем медленно ехать вперед, когда Морван сзади начинает мигать фарами.

— Стоп! — говорит Баньель. — Дени хочет что-то сказать.

Крокбуа останавливается. Патрон подбирает полы своего плаща, открывает дверцу, выходит из машины и идет навстречу своему коллеге. Обменявшись с ним несколькими фразами, он возвращается на свое место.

— Дени согласен со мной, что всем здесь оставаться рискованно, — объясняет он. — Он отправится на телефонную станцию, чтобы подключить бистро к прослушивающему устройству, а мы останемся здесь, в машине. Будем выходить по очереди и вести наблюдение, заодно подышим свежим воздухом.

В течение пятнадцати бесконечных дней мы дышали свежим воздухом и совершали челночные рейсы между улицей Даламбер и телефонной станцией, чтобы прослушать не представляющие интереса разговоры. Мы обескуражены: Мадо не знает, где находится Маринэтта, и ждет от нес вестей. Время от времени ей звонит некто Алекс. Он тоже удивлен, что «кузен» не даст о себе знать.