Бич божий. Величие и трагедия Сталина. - Платонов Олег Анатольевич

Одним из величайших подвигов русского народа, имевшим не меньше значения, чем военный героизм, стало перебазирование производительных сил из районов, куда подходили оккупанты, на восток страны. Из прифронтовых и угрожаемых районов были перемещены на восток заводы и целые отрасли, основные кадры рабочих и специалистов. Всего в июле — ноябре 1941 года было перебазировано 1523 промышленных предприятия, в том числе свыше 1360 крупных (на Урал — 667, в Западную Сибирь — 244, в Восточную Сибирь — 78, в Среднюю Азию и Казахстан — 308 и в Поволжье — 226 предприятий)[120]. По железным дорогам с начала войны по февраль 1942 года было перевезено 1,5 млн вагонов, обеспечив эвакуацию в восточные районы страны промышленности и более чем 10 млн человек. Эвакуация осуществлялась в сложнейших условиях, днем и ночью, зачастую под огнём врага, при больших встречных перевозках для фронта.

Эвакуированные предприятия в кратчайшие сроки налаживали производство на новых местах. Рабочим и инженерно-техническим работникам приходилось трудиться в исключительно трудных условиях. Подчас не ожидая окончания строительства заводских зданий, устанавливали оборудование под открытым небом или временными навесами и начинали выпускать продукцию, необходимую фронту. Так, при реконструкции одного завода монтаж оборудования шел круглые сутки, люди забывали о сне, отдыхе, пище; работали по двенадцать-четырнадцать часов подряд, а иногда и целыми сутками не уходили домой. На фундаментах шел монтаж производственного оборудования, а рядом под открытым небом в сильные морозы русские рабочие и инженеры собирали первые узлы танков. С железнодорожных платформ сгружали броневые плиты и тут же их резали и сваривали[121].

В течение трех недель на базе одной из новостроек собрали 5800 металлообрабатывающих станков и большое количество другого оборудования, прибывшего с ленинградского Кировского завода в район Урала. Выпуск танков начался в недостроенном здании, не имевшем еще крыши, в суровые уральские холода. В ноябре 1941 года тяжелые танки с маркой Кировского завода начали поступать на фронт и приняли участие в разгроме германских войск под Москвой. Последний эшелон с оборудованием Харьковского тракторного завода прибыл на новое место 19 октября, а уже 8 декабря первые 25 танков «Т-34», собранные из привезенных агрегатов, отправили на фронт[122].

В результате перебазирования значительной части промышленности на восток ее валовая продукция в 1942 году по сравнению с 1940 годом возросла на Урале в 2,8 раза, в Западной Сибири — в 2,4 раза, в районах Поволжья — в 2,5 раза[123]. Уже в декабре 1941 года падение промышленного производства было прекращено, а с марта 1942 стало вновь возрастать[124]. К середине 1942 года утраченные мощности военной промышленности были не только восстановлены, но и значительно превзойдены. В 1942 году производство военной продукции увеличилось по сравнению с 1940 годом на Урале более чем в 5 раз, в Западной Сибири — в 27 раз, в Поволжье — в 9 раз[125].

С целью максимальной концентрации материальных, финансовых и трудовых ресурсов составлялись военно-хозяйственные планы, утверждаемые ГКО. Согласно им все большая часть национального дохода направлялась на оборону страны. В 1942 году на военные нужды использовалось 57—58% национального дохода (в 1940 году — 15), 68% продукции промышленности (в 1940 году — 26), 24% сельскохозяйственной продукции (в 1940 году — 9), 61% всей работы транспорта (в 1940 году — 16)[126]. Конечно, такая концентрация материальных ресурсов на нужды обороны привела к резкому падению и без того невысокого уровня жизни русского народа. Однако в условиях всенародной борьбы с жестоким врагом такое снижение было принято с пониманием и без ропота. Каждый русский человек понимал, что речь идет о самом существовании России, и поэтому чувствовал себя мобилизованным на войну, даже если и не был военнослужащим.

Героические усилия Русского народа, его способность к самопожертвованию и полной отдаче сил на общее благо обусловили тот факт, что, имея в 3—4 раза меньше стали и в 3—3,5 раза меньше угля, Россия в годы войны создала почти в 2 раза больше вооружения и боевой техники, чем Германия[127].

Среднегодовое производство танков и самоходных установок в СССР было почти в 2 раза больше, чем в Германии, в 4 раза больше, чем в Англии; орудий — в 6,3 раза больше, чем в Германии, в 1,5 раза больше, чем в США, и в 5,3 раза больше, чем в Англии; самолетов — в 1,7 раза больше, чем в Германии, и в 1,5 раза больше, чем в Англии. Все это в конечном счете и создало материальные предпосылки для великой победы Русского народа над германскими захватчиками.

Особо следует сказать о русском крестьянстве, взвалившем на себя, по образному выражению Ф. Абрамова, всю «советскую державу». В годы войны на государственном обеспечении постоянно находилось 60—80 млн человек, и прежде всего огромная армия. Потеря значительной части территории, недостаток, а во многих случаях почти полное отсутствие техники, использование ручного труда преимущественно женщин, стариков и подростков отражались на результатах сельскохозяйственного производства. Несмотря на тяжелый и упорный труд крестьян, уровень сельскохозяйственного производства в 1942—1943 годах составлял только 37—38% уровня 1913 года. Величайший подвиг крестьянства в том, что в годы Великой Отечественной войны, вырастив зерна на 43% меньше, чем в годы Первой мировой войны, оно сдало его государству в 3 раза больше, чем в 1914—1917 годах. И все это в условиях трехкратного сокращения (по сравнению с довоенным) уровня крестьянского потребления[128].

ГЛАВА 17

Вероломная политика союзников. — Секретный меморандум Черчилля. — тайные переговоры США и Англии с Германией. — Нежелание выполнять союзнические обязательства. — Оттяжка с открытием второго фронта. — Скромная роль ленд-лиза.

Героическая борьба Русского народа с германским нашествием усложнялась двуличной политикой, которую вели против России США и Великобритания.

Отношение правящих кругов Запада к СССР было самым вероломным. Они хотели, чтобы СССР и Германия обескровили друг друга, дабы США и Англия впоследствии уничтожили бы их обоих. Глава американских масонов, будущий президент США Г. Трумэн на следующий день после нападения Гитлера на СССР заявил, что если они увидят, что выигрывает Германия, то следует помогать России, а если — Россия, то надо помогать Германии, и, таким образом, пусть немцы и русские убивают друг друга как можно больше. Влиятельная американская газета «Нью-Йорк дейли ньюс» изобразила СССР и фашистскую Германию в виде двух змей, образовавших клубок и пожирающих друг друга. Под рисунком — подпись: «Не мешай им съесть друг друга»[129].

Абсолютное большинство западных политиков считало, что СССР долго не продержится в схватке с Гитлером. Прежде всего так думал У. Черчилль. Американский президент-масон Рузвельт говорил своему сыну: «Я знаю, насколько верит премьер (Черчилль) в возможность России выстоять в войне». И, щелкнув пальцем, показал ноль»[130].

В июле 1941-го помощник Рузвельта Г. Гопкинс посетил Сталина со специальным заданием президента. На Гопкинса произвели неотразимое впечатление личность Сталина и его непоколебимая уверенность в победе. Как вспоминал Г. Гопкинс: «Он (Сталин) ни разу не повторился. Речь его напоминала стрельбу его армий — уверенно и прямо в цель. Он поприветствовал меня несколькими словами по-русски. Коротко, крепко и гостеприимно пожал мне руку. Он тепло улыбнулся. Он не тратил попусту ни слов, ни жестов... Он не заискивал. Не сомневался. Он убеждал вас, что Россия устоит перед наступлением немецкой армии. Он подразумевал, что и у вас тоже нет никаких сомнений...»[131]