Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своде купола находилось изображение Господа, сидящего и благословляющего обеими руками, имеющего на лоне Сына Божия в образе младенца с хартией, на которой написано ЛОГОС, и в персях (груди) Духа Святого в виде голубя. Изображение было окружено сильным сиянием, проступающим на все стороны неба, усеянного золотыми и серебряными звёздами. Художник Марков вместе с целой артелью (Иваном Крамским, Борисом Веничем, Николаем Кошелевым) казалось словно пошутили, дав Сыну Божиему облик Александра во младенчестве. С другой стороны, после рождения императора, ходило так много открыток с его ликом, что он словно вошёл в умы и сердца людей…
Нижний коридор вокруг главного помещения храма было украшен историческими росписями — от Куликовской битвы до коронования Александра II. По настоянию императора в храме были размещены 177 мраморных плит с именами отличившихся воинов и учёных, а также с описанием значимых сражений России. Пояс же главного купола был расписан на темы пророчеств о пришествии Мессии и его служению роду человеческому.
Грандиозная постройка обошлась казне в более чем 15 миллионов рублей, сумму по тем временам огромную, но никто не смел усомнится в её обоснованности. Храм стал словно сердцем большой и сильной страны.
* * *
Рос храм, менялась и Российская империя. В ноябре произошло событие, которое потрясло тихую Москву, — убийство студента Иванова. Профессор Никитенко так писал об этом в своих заметках: «Опять какие-то гнусные прокламации, обращённые к массе народа. Книгопродавец Черкессов арестован. Говорят, арестованы и ещё несколько человек. В Московской Петровской академии убит один студент, говорят, своими же товарищами. Преступление это имеет будто бы политическую подоплёку».
Летом на Петербургском почтамте было задержано 560 пакетов с прокламациями, отправленными из-за границы. Даже в легальной печати выходили крайне острые труды. Неприглядную картину бедности показала вышедшая книга Берви-Флеровского «Положение рабочего класса в России». В журналах публиковались статьи публициста Петра Ткачева, высмеивавшего всё, что даже отдалённо было связано с понятиями «национальное», «традиционное», «государственное». Этот деятель быстро сошёлся в своих взглядах с вольнослушателем Петербургского университета Сергеем Нечаевым. Вместе они возглавили радикальное студенческое движение. Впрочем, Нечаев быстро оттеснил Ткачева от организационных моментов. Этому способствовала и его масштабная цель — социальная революция. В «Катехизисе революционера» Нечаев изложил свой план создания и деятельности тайной революционной организации.
В январе следующего года Нечаев скрылся за границу. В Женеве он объявил себя представителем «Революционного Комитета», чудом бежавшего из Петропавловской крепости. Здесь же он получает финансирование от английской разведки, пытавшейся воспользоваться шансом для расшатывания ситуации внутри России.
В сентябре Нечаев возвращается домой. В Москве он объявляет себя уже доверенным представителем Всемирного революционного союза и создаёт тайную организацию «Народная расправа» для проведения «мужицкой революции». По инструкции англичан, члены новой организации объединялись в замкнутые «пятёрки». Каждая «пятёрка» знала одно лицо, стоявшее выше её и входившее в состав некоей «высшей пятёрки». Наверху же стоял Комитет, которому все «пятёрки» должны были беспрекословно подчиняться.
Студент Иванов входил в одну из «пятёрок», но имел неосторожность относиться к Нечаеву иронически. Разражённый Нечаев объявил студента «шпионом» и приказал убить. За последовавшим судебным процессом на скамье подсудимых оказалось 87 человек. Сам же глава организации не обнаружился в их числе, успев скрыться за границу…
Эти события не умерили оппозиционные настроения. Английские деньги щедро оплачивали любые работы, указывавшие на «неудовлетворительное положение дел в России». Всем недовольным было очевидно, что самодержавие есть зло, — оппозиционеры требовали политических перемен.
— Надо что-то решать!
Начиналась бурная дискуссия.
— Народу можно помочь лишь распространением верных идей! — заявляли одни.
— Что толку в голом знании? Перерезать всех сволочей и делу конец!
— Резкими действиями ничего не исправишь, — утверждал Натансон. — Необходимо исследовать положение народа и лишь потом приступать к мерам…
— Глупость! — перебивал его разражённый оппонент и зачитывал тому цитату из статьи Ткачева: «Эти боязливые „друзья человечества“ забывают, что из всех теорий самая непрактичная есть та, что стремится к примирению старого с новым, потому что она хочет примирить непримиримое»!
Радикалы явно начинали брать вверх, так как никто не хотел признавать себя «боязливым».
— Слушайте, вот что пишет Бакунин: «Мы сами глубоко убеждённые безбожники, враги всякого религиозного верования и материалисты, всякий раз, когда нам придётся говорить о вере с народом, мы обязаны высказать ему во всей полноте наше безверие, скажу более, наше враждебное отношение к религии», — именно так надо разговаривать с народом.
После таких разговоров молодёжь возвращалась домой в раздумьях: распространять книги или убивать?..
К затворнику Феофану тогда же пришло письмо от знакомого священника. В этом письме протоиерей со скорбью писал, что был вынужден отлучить родного сына от церкви, так как потерял всякую надежду вразумить его. Феофан отнёсся к письму с вниманием.
«…Говорите, что это отлучение стало стеною для сына вашего между им и Церковью…Если он не от упорства и раздражения говорит вам нечто богохульное, а по убеждению, то эта стена уже была. А если этого последнего не было…то ваши слова не могли воздвигнуть сей стены. Его речи были пусторечием, равно как слова неверия, — не неверие, а просто смятение ума. Это есть состояние брожения. Судить по нему человека нельзя. Так и сына вашего. Я полагаю, что он верует, и по ошибке считает брожение мыслей за неверие…Молитесь. Господь не даст ему остаться в этом смятении. Ибо все системы новомодные очень шатки и непрочны. Сам увидит и бросит их…»
В другом письме мать жаловалась, что сын стал прятать иконку перед приходом товарищей. Феофан успокаивал: «…Скажите ему, что и всё может прятать…А когда не удастся, пусть всё внутренне делает, пусть в душе к Богу обращается и молится…И это настоящее будет Богу угодное дело».
По-прежнему в вузах возникали радикальные кружки. Там читали «прогрессивные» книги и статьи. Всё это были сплошь «критически мыслящие личности», которые были тесно спаяны между собой общей целью. Этим объединениям мешали жандармы. Постоянные аресты привели к ослаблению революционеров-народников. Это их вынудило перенести пропаганду в деревню, чему яростно призывал другой идеолог движения — Пётр Лаврович Лавров. В нелегальном журнале «Вперёд!» Лавров писал: «Мы зовём к себе, зовём с собою всякого, кто с нами сознаёт, что императорское правительство — враг народа русского; что настоящий общественный строй — гибель для России. Всякий, разделяющий наши мнения, обязан быть в наших рядах…» Попытки народников заразить своими мнениями мужиков натолкнулись на жёсткое
- Случайная глава - Евгений Красницкий - Альтернативная история
- Фактор беспокойства - Алексей Ковригин - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Прутский поход [СИ] - Герман Иванович Романов - Исторические приключения / Попаданцы / Периодические издания
- Два выстрела во втором антракте - Андрей Гончаров - Попаданцы
- Властители хаоса - Vells - LitRPG / Попаданцы / Периодические издания
- Разрушитель - Владимир Сергеевич Василенко - Альтернативная история / Боевая фантастика / Городская фантастика / Попаданцы / Периодические издания
- Шаг к власти - Денис Симонов - Попаданцы / Периодические издания / Разная фантастика
- Задание Империи - Олег Измеров - Альтернативная история
- Последние ратники. Бросок волка - Антон Скрипец - Боевая фантастика / Попаданцы
- «Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы - Александр Лысёв - Альтернативная история