Заложник - Кристина Ульсон

Сейчас, когда самолет находился вблизи воздушной границы США, могло произойти что угодно. Американцы напуганы, им мерещатся призраки. Только бы Карим им не сопротивлялся!

Она потерла ладони одну о другую. При мысли о том, как усложнилась за последние несколько часов ситуация с самолетом, у Фредрики начинала кружиться голова.

Во-первых, этот выходец из Северной Африки, которого шведское правительство сочло настолько опасным, что лишило вида на жительство.

Во-вторых, эта секретная американская тюрьма в Афганистане.

Наконец, в-третьих, Сасси, который, следуя своей детской мечте, стал пилотом, а теперь превратился в террориста, удерживающего в заложниках четыре сотни пассажиров.

Вопрос в том, как соотносятся между собой эти три пункта. Потому что единственно правильная стратегия, в понимании Фредрики, состояла в обнаружении связи между ними. Босс звонил ей всего несколько минут назад и просил резюмировать всю известную по этому делу информацию. Теперь уже многие видели в Кариме преступника, в том числе и Фредрика. В то же время она отказывалась верить, что за всем этим стоит он один.

Что, собственно, свидетельствует против Карима? Во-первых, найденная в его квартире фотография. Во-вторых, книга Альфреда Теннисона, в которой хранилась эта фотография. Отпечатки пальцев на одном из четырех телефонов, с которых некто звонил в полицию, чтобы предупредить о так и не происшедших взрывах. Номер этого телефона, кстати, обнаружен в списке контактов Карима. Итак, книга, фотография, отпечатки, телефон. Чего-то не хватает. Они не понимают чего-то самого главного, здесь какая-то ошибка. Знакомое чувство.

Фредрика услышала голос Эден. Та сняла куртку и стояла посредине офисного зала в топике, демонстрируя мускулистые руки.

— Не думаю, что это тема для дискуссии, Микаэль, — говорила Эден в мобильник. — Само собой разумеется, это ты должен оставить несмышленых конфирмантов, чтобы забрать своих собственных детей из клуба, пока я буду спасать жизни четырех сотен ни в чем не повинных людей. — Она замолчала и через некоторое время продолжила, уже спокойнее: — Нет, я не хочу никого унизить, просто так оно и есть. Что с того, что я назвала конфирмантов несмышлеными? — В этот момент Эден заметила, что Фредрика на нее смотрит. — Ну, все. Мне жаль, что ты огорчился, но с этим я ничего не могу поделать.

Эден закрыла мобильник, сунула его в карман и направилась прямиком к столу Фредрики. Та опустила глаза в бумаги.

— Как дела? — спросила Эден, приблизившись.

Это прозвучало так резко, что Фредрика вздрогнула, будто у нее перед носом щелкнули хлыстом.

— Все в порядке, — ответила она, смутившись из-за своей реакции.

— Скоро начнется совещание, в котором вам неплохо было бы поучаствовать.

— С удовольствием.

Оконное стекло за спиной Фредрики снова пестрело дождевыми каплями. Обычная октябрьская непогода. Скоро улицы покроются красно-желтым ковром опавшей листвы.

Эден все еще стояла у стола Фредрики.

— И как вам в роли связного?

— Отлично. Министр просит сообщить, как далеко мы продвинулись в расследовании. Пишу рапорт.

— А мне вы ничего не хотите рассказать?

Фредрика замялась. Эден не сводила с нее глаз.

— Говорите, — потребовала она.

— Карим Сасси… — начала Фредрика, — я не думаю, что он тот человек, который нам нужен.

Эден наморщила лоб:

— Однако он в этом замешан?

— Разумеется, но есть и другие.

— Кто это отрицает? Никому не под силу провернуть такое в одиночку.

— Однако мы никого не видим, кроме него.

— Именно это настораживает меня больше всего. Думаю, сейчас это наша главная проблема. Должен быть кто-то еще, это же понятно…

— Уж очень много в этом деле совпадений, вам не кажется? — Фредрика запиналась, словно не знала, как лучше выразиться.

— Что вы имеете в виду? — удивилась Эден, начиная раздражаться.

— Например, книга Теннисона. — Фредрика замялась. — Потом эта фотография Карима и Захарии Келифи. Сам Захария недоумевает, с какой это стати Карим решил угнать ради него самолет?

Эден засунула руки в карманы брюк. Фредрика заметила тяжелые серебряные браслеты на обоих ее запястьях. Они были украшены непонятными знаками, которые Фредрика приняла за еврейские буквы.

— То есть кто-то мог подбросить книгу в квартиру Карима, вы на это намекаете? — Она посмотрела на Фредрику как на сумасшедшую.

— Понимаю, это звучит неправдоподобно… — смутилась Фредрика. — Но разве не странно, что Карим Сасси не позаботился даже о том, чтобы как следует ее спрятать? Как будто хотел, чтобы следователи ее нашли.

— А что, если это небрежность его жены? — предположила Эден. — Или что-то вроде последнего привета, на случай если самолет разобьется?

— Но почему бы ему в таком случае просто не взять ответственность за случившееся на себя? Почему бы не высказать напрямую свои требования властям, вместо того чтобы клеить записки в туалете?

— Чтобы оставить пути к отступлению, — объяснила Эден.

— Но зачем тогда подсовывать под нос следователям книгу? — продолжала допытываться Фредрика. — На случай крушения?

Эден задумалась.

— Хорошо, допустим, вы правы, — кивнула она. — Но зачем кому-то могло понадобиться оставлять в его квартире эту книгу?

— Чтобы свалить все на Карима.

— Но это не слишком умно, — возразила Эден. — Ведь Карим и его жена всегда могут от нее откреститься, сказать, что это не их книга и что в квартире ее раньше не было. И наконец, самое главное: откуда этот человек знал, что мы будем подозревать именно Карима?

Фредрика почувствовала, что устала.

— Я не знаю, — сказала она.

— Слишком грубо, здесь я с вами согласна. — Эден вытащила из кармана руку и потрогала пальцем серебряный браслет. Почти театральный жест. — И я не спорила бы с вами, если бы не вчерашние угрозы по телефону. Если бы не они, книга и фотокарточка были бы отличной приманкой. Но теперь… — Эден тряхнула головой, рассыпав по плечам светлые волосы. — Против Карима слишком много улик, мы не может их игнорировать.

Итак, Эден оказалась права, а Фредрика ошибалась. И это притом, что Фредрика вовсе не оправдывала Карима. Она просто хотела сказать, что его подставили, что он не мог провернуть такой план в одиночку.

Но как его сообщникам до сих пор удавалось оставаться невидимыми?

Эден развернулась на каблуках и пошла в свой кабинет.

Фредрика по-прежнему сидела за столом, пытаясь привести в порядок мысли. Какую все-таки цель преследовал вчерашний лжеинформатор? Четыре звонка с ложными угрозами без каких-либо объяснений и требований. Зачем? Если это связано с захватом «боинга», то как?

Фредрика посмотрела в низко нависающее за окном осеннее небо, как будто старалась разглядеть между тучами самолет Сасси.

«Поговори с нами, — мысленно умоляла она Карима. — Укажи на то, чего мы не видим. Потому что иначе мы не сможем помочь тебе».

Пока Эден совещалась с американцами, ГД сбился с ног, разыскивая ее. Он хотел знать, как продвигается расследование.

Встреча с американцами разочаровала. Эден полагала, что для соперничества и дележа сфер влияния время сейчас совсем неподходящее. Кроме того, у них хватило наглости сослаться на ее давнишнюю лондонскую неудачу. Эден с самого начала не сомневалась, что эта история получит широкую огласку, поэтому была удивлена предложениями работы в шведской криминальной полиции и СЭПО, увидев в них знак того, что неприятности можно оставить в прошлом.

Она с радостью бы о них забыла. Это была самая дорогостоящая ошибка в жизни Эден, и воспоминания о ней до сих пор отзывались болью.

Поэтому вскоре Эден переключилась на Микаэля. Сейчас он оставил своих конфирмантов и поехал забирать детей из клуба. В последнее время он часто бывал сердит и много ругался. Похоже, ему порядком надоели отлучки жены.

Эден вспомнила, как удивилась ее мать, когда узнала, что она ждет ребенка.

— Ты станешь матерью? — переспросила она.

В ее голосе не слышалось радости, словно беременность Эден казалась ей недоразумением. Эден и сама понимала, что ее взгляд на материнство отличается от общепринятого. Девочки родились в Лондоне, а максимальный отпуск по уходу за ребенком составляет в Британии всего шестнадцать недель. Целый год близнецов растил Микаэль, отказавшись от услуг няни. Таким образом, вопрос о том, кто из родителей берет на себя львиную долю ответственности за детей, разрешился сам собой.

ГД взял трубку. Похоже, он не очень обрадовался, услышав голос Эден, хотя сам разыскивал ее вот уже несколько часов. Эден не понимала, за что он на нее разозлился. Итоги совещания с американцами расстроили его еще больше.