ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн

Такое положение дел вызвало озабоченность других компаньонов. Бурхард ван-Майер в письме к Булдакову уверяет того: "Я знаю и уверен, что эта натяжка не от вас происходит…" и просил "…посодействовать в утихомирении Натальи Алексеевны, чьи женские дрязги весьма вредят общему нашему делу". Шелиховы волновались не меньше, ведь речь шла о миллионных денежных суммах, а с вовлечением высших государственных органов каждый шаг должен был тщательно взвешиваться. Соавтором Шелиховой во всех прошениях выступал ее зять - Николай Петрович Резанов. Обстоятельные, понятные и удобочитаемые прошения Натальи Алексеевны не шли ни в какое сравнение с писаниной её противников. Коммерц-коллегия приняла во внимание предложения вдовы и на их основании составила доклад Павлу I. "Всеподданнейший доклад Коммерц-коллегии" представлял своего рода историческую справку, содержащую сведения о предпринятых действиях на пути к образованию единой компании в течение 1797-1798 гг. Доклад подготовлен таким образом, что при его чтении выделяются только два субъекта: Шелихова и император. Составители "всеподданнейшего доклада" старались подчеркнуть то, что Коммерц-коллегия всегда только способствовала проведению в жизнь предложенных Шелиховой мероприятий, закрепленных затем в виде того или иного указа Павла I.

Осенью 1798г. и Якоб вынужден был оставить своё тихое беломорское убежище и вернуться в С.Петербург. Безутешная вдовица всерьёз решила укоротить компаньонов, как не убеждали её оба зятя, что без ван-Майеров доходность Компании упадёт по меньшей мере в двое. Шелехова добилась-таки внесения в устав антиванмайеровского пункта, который предельно четко указывал, что акционерами компании не могут быть иностранцы, "в вечное российское подданство на записавшиеся". Влияние иностранцев на вопросы внешней политики не должно было выходить из-под контроля государства. Это так соответствовало мировоззрению императора, что Резанов, в этом пункте, не стал возражать, но сообщение в Архангельск с нарочным послал.

По приезде в столицу Якоб тут же бросился к дяде за советом. Они просидели весь вечер, обсуждая сложившуюся ситуацию, а на другой день Якоб ван-Майер официально отказался от голландского гражданства в пользу российского подданства. Род ван-Майеров был записан в пятую часть родословной книги Санкт-Петербургской губернии, а герб внесён в 10 часть Общего Гербовника Государства Российского.

Даже избежав расставленной ловушки Якоб не рискнул вернуться в Архангельск, уж очень крутую кашу заваривала Наталья Алексеевна. Кроме того дядя Бурхард подбросил ему интересную идею. Раз дело идёт к нормальной акционерной компании, появилась необходимость в инструменте для реализации акций. А раз так, то зачем мелочиться? Почему бы не организовать банк, тем более, что Якоб единственный из компаньонов имеет достаточную подготовку для управления им. Ради таких перспектив можно и пострадать без запретных сапог с цветными отворотами, бакенбардов и круглой шляпы (Якоб и раньше их не носил).

Конец зимы и весна 1799 г. прошли как будто в бездействии. Но клан Шелиховых готовился к решающему наступлению в борьбе за монополию и полный контроль над Компанией, иркутские купцы лелеяли те же мысли, а ван-Майеры подспудно проталкивали идею компанейского банка.

Через сибирского генерал-губернатора Людвига Нагеля, мыльниковцы вышли на генерал-прокурора Сената Петра Васильевича Лопухина - отца фаворитки императора Павла. В свою очередь, Николай Петрович Резанов, к тому времени обер-прокурор 1-го департамента Сената, все свои проекты и прошения наследников Шелихова направлял царю через самого влиятельного царедворца того времени - военного губернатора столицы графа Палена, с которым у них были достаточно близкие отношения. То есть расклад сил был примерно одинаков. Впрочем, не совсем. В июне 1799 года Резанов в одном из частных писем сообщал: "Малиновый цвет линяет". Чуть позже, в начале июля: "малиновый цвет у нас не в моде, но иногда, однако, надевают".

Малиновый цвет - любимый цвет фаворитки. Даже Михайловский замок был окрашен в малиновый цвет. В столице приверженцы партии Лопухиных окрашивали в малиновый цвет свои дома.

7 июля 1799 года генерал-прокурор Сената П.В.Лопухин отстранен от должности.

8 июля 1799 года дарованы высокие привилегии вновь образуемой "под высочайшим е.и.в-ва покровительством" Российско-Американской компании.*(3)

Отныне все действия руководства РАК оказывались под пристальным вниманием со стороны государства, которое вступило на новую для него стезю регулирования коммерческой деятельности. 8 июля 1799 г. "был подписан приговор частному предпринимательству на Тихоокеанском Севере". Вольно или невольно государство впредь должно было разделять с Российско-американской компанией все успехи и промахи в новом деле. Банкротом Российско-американская компания после придания ей титула "под высочайшим е.и.в-ва покровительством" быть уже не могла. Статьи "правил и привилегий" должны были, укрепив положение клана Шелиховых, обеспечить стабилизирующее начало "в делах разномысленных компаньонов", а также закрепить с помощью крупного монопольного объединения принадлежность тихоокеанских колоний к России.

Открытость компании заключалась в том новшестве, что в компанию разрешалось вступать всем российским подданным. Формально вступление в компанию было открыто всем "мелочным промышленникам" и по уставу 1798 г.; подавляющее большинство купцов тогда непосредственно было связано с меховым промыслом и торговлей. После 8 июля 1799 г. официально приглашались в акционеры более широкие слои населения Российской империи. Был сделан упор на увеличение числа держателей акций. Из промысловой компании, по настоянию ван-Майера, создавалась еще и финансовая организация, занятая, кроме продажи акций, их котировкой (ввиду отсутствия в России в то время фондовой биржи).

Николай Петрович был назначен корреспондентом РАК (соответствующего должности протектора правительства). И отнюдь не бескорыстно. Кроме "…кредиты тысяч на 10, дабы в случае надобности мог я здесь иметь деньги на повседневные отправления" и трёх тыс. жалования "…положить тысячу на конторщика, канцелярские и почтовые расходы".

Из четырех директоров, назначаемых правительством, двое были из числа наследников Шелихова - "первенствующий" Булдаков (свояк Резанова и зять Шелиховой) и брат Григория Ивановича - Иван Иванович.

Два директора были от компании Мыльникова - он сам и купец Старцев. Верные своей тактике, ван-Майеры не стали лезть во власть и единственно настояли на должности управляющего банка для Якоба и скромном месте секретаря (правда с жалованием в 2 000 руб.) для барона Штейнгель.

Так что борьба на этом не заканчивалась, наоборот, - разгоралась с новой, еще более яростной, силой. Главное правление Компании было учреждено в Иркутске, где, естественно, основная сила была на стороне партии Мыльникова. И Булдаков вскорости был отстранен от должности и вынужден уехать в Петербург.

Но 19 октября 1800 года император одобрил решение о переносе главного правления РАК в столицу. Таким образом рушились все планы иркутских купцов. Немногие из них могли позволить себе регулярные путешествия из Иркутска в столицу дня участия в общем собрании акционеров. Мыльников выходил из игры и должен был сложить свои полномочия. Напротив, Булдаков, по нескольку раз в год бывавший в С.Петербурге и живший в доме у свояка Резанова, вернул себе место первенствующего директора. Нововведение в скором времени привело к тому, что высокопоставленные чиновники и богатые дворяне окрестностей Петербурга и Москвы стали преобладающей прослойкой среди держателей акций. Ключевой фигурой РАК стал Николай Петрович Резанов, а он горой стоял за интересы тёщи.

Пункты правила по наиболее болезненному и спорному вопросу о разделе прибыли отвечали позиции Натальи Алексеевны. Большинство компаньонов было заинтересовано в ежегодном получении прибыли. Шелихова, напротив, настаивала на отмене получения прибыли до выплаты ей всех кредитов. Если Голиков в конце 1799 г. поддерживал это требование, то затем, убедившись в наличии черной бухгалтерии, занял нейтральную позицию, направив все свои усилия лишь на сохранение принадлежавших ему капиталов. Параграф одиннадцатый указывал, что прибыль полагалось "делить с общаго участников согласия не ежегодно, но через два года, считая от обнародования в газетах". Каждая десятая часть прибыли должна была оставаться в капитале компании - это то положение, на котором настаивала в "мемориале" Наталья Алексеевна и во второй редакции правил оно было отмечено на полях как особо важное.

Существенное место в правилах отводилось руководству компании. Бросалось в глаза введение закрытой, тайной подачи голосов посредством баллов или шаров, в отличие от статьи об открытом голосовании устава 1798 г. Просьбы Шелиховой об избрании баллотированием директоров участниками, имеющими не менее 10 акций, причем сами избираемые должны были иметь не менее 25 акций, скрупулезно были включены в документ. В отличие от устава 1798 г. права директоров были несколько ограничены: "В разсуждении же каких-либо новых предприятий сами собою к произведению не приступают, но пригласив наличных в Иркутске участников". Одобряя эти изменения, правительство исходило из интересов новых акционеров - "благородных дворян".Особо отмечался параграф привилегий, дающий Российско-Американской компании право "пользоваться ей всем тем, что доныне в сих местах как на поверхности, так и в недрах земли было ею отыскано и впредь отыщется без всякаго со стороны других на то притязания".