Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране - Владимир Виноградов

Месяц мухаррам

«Проба сил» началась с вечера 1 декабря. Наш торгпред Словцов позвонил по телефону, сообщил о начале волнений в районе базара, где расположено торгпредство. Несмотря на комендантский час, массы людей на улицах. Поджигаются стоящие на улицах автомашины, началась перестрелка с войсками. Теперь все это слышно уже и в посольстве, район схваток передвигается к нам. Выстрелы в полной темноте совсем рядом. Электричество в районе отключено полностью. У нас уже стучит свой движок.

Утром следующего дня выступления состоялись в самых различных районах города толпами от одной до нескольких тысяч человек, в которых были и женщины с детьми – все в черном, траурном. Начался траурный месяц. И снова начались перестрелки.

Внезапно выстрелы затрещали совсем близко у посольства. На автомобильном мосту рядом с нашей стеной завязалось настоящее сражение. Толпа хлынула на улицы, идущие возле посольства. Солдаты открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов.

Убитые, раненые. Часть толпы успела перелезть через ограду, укрылась на территории посольства. Мы видим, как быстро несут убитых, раненых. Такая же схватка состоялась и у стен торгпредства.

Вечером с наступлением темноты стычки возобновляются, стрельба, гул голосов над городом, шествия направляются к Ниаваранскому дворцу – там шах.

Потом узнали: в день на улицах было более полумиллиона иранцев, многие – в белых саванах в знак готовности пожертвовать своей жизнью. В городе побито, сожжено и разгромлено большинство кинотеатров, из 125 работают только 15.

Ну а правительство ведет не только кровавые действия, но и показывает невиданную глупость. В организации всех волнений опять обвинили «коммунистов», которые, дескать, ставили женщин и детей в первых рядах демонстрантов, отсюда поэтому и жертвы среди них…

Зашел к концу дня в часовую мастерскую. В лавку забежал парень, что-то быстро сказал часовщику и убежал.

Часовщик доверительно говорит:

– Нам сказали собираться в девять часов вечера.

– А как же комендантский час?

– Мы знаем, как пробраться…

– До каких же пор вы будете выступать?

– Пока не прогоним шаха! Жизни свои положим за это.

– А у шаха войска, у вас же нет оружия.

– Добудем.

– Почему вы выступаете против всех иностранцев?

– Мы не против всех, главное – против американцев, мы их перережем.

– А шурави? (советские. – В.В.)

– Шурави не тронем. Они не грабят; говорят, на Исфаханском заводе шурави получают меньше наших…

Так говорят в народе. А у «сильных мира сего» каковы мысли? Беседую в эти дни с одним из крупнейших деятелей делового мира.

Он признает, что 80 % населения требует ухода шаха, и шах должен уйти, любые другие меры – вроде очередной смены правительства – лишь затягивают кризис. Выходить из кризиса надо как можно скорее, страна движется к развалу.

План действий следующий: шах отрекается в пользу наследника, устанавливается строгая конституционная монархия с весьма ограниченными правами монарха с регентским советом. Все это делается публично, в парламенте, перед глазами народа, «чтобы не было обмана». Власть военных временно (?) усиливается, появляется во главе правительства «сильный человек», например генерал Овейси («зря вы, господин посол, до сих пор с ним не знакомы»). Азхари недостаточно тверд, слишком «гуманен», недавно даже плакал, рассказывая, что ему приходится применять жесткие меры – приказывать стрелять в народ.

Сильный военный нужен сейчас у власти по двум причинам, продолжает собеседник: может появиться какой-нибудь Бонапарт из провинции с войском и своими претензиями или могут восстать племена. Все это грозит гражданской войной, а в конечном счете – расчленением страны.

Наследник на троне нужен временно, иначе не будет «объединяющего начала», формально главы государства. Но сразу же будет объявлено, что создается коалиционное правительство с участием «Национального фронта». Премьером, возможно, станет Мехди Базарган – деятель «Нацфронта», приемлемый и для религиозных руководителей. Это будет переходное правительство, оно проведет свободные выборы в парламент, будет образовано новое правительство, которое устроит всенародный референдум о государственном строе. Настроение народа ясное – в Иране будет республика во главе с избираемым президентом.

О новом внешнеполитическом курсе, говорит мой собеседник, можно сказать, что он принципиально не изменится, особенно отношения с США. Дело в том, пояснил он, что США уже списали шаха и ищут новых людей, на кого можно было бы опереться. (Можно ли понять, что Базарган – уже приемлем для США?) Однако Иран будет более независим от США и других западных стран. Права международного нефтяного консорциума будут урезаны. Новое правительство также поинтересуется, что же завезли американцы в больших, до сих пор не распечатанных контейнерах: оружие, которое может быть использовано только ими, или какую-либо ерунду, которую Иран и не собирался покупать? С Советским Союзом отношения, возможно, улучшатся (это уж, конечно, было сказано, чтобы доставить мне удовольствие).

Другая беседа – с аристократом, близким к шаху. Шах должен быть у власти, он решил остаться, никакой передачи власти наследнику, об этом не может быть и речи. Но шах готов на установление монархии «по английскому типу», однако его трагедия в том, что никто ему не верит, что он выполнит свое обещание!

Ущерб экономике от забастовок и волнений трудно подсчитать, продолжает собеседник. С бастующими, однако, никак невозможно поладить, так как они выдвигают совершенно неприемлемое требование – смещение шаха. Религиозные деятели также не отказываются от крайних лозунгов. С Шариат-Мадери можно было бы поладить, но Хомейни уперся, и его популярность, к сожалению, растет (последнее сказано с глубоким вздохом сожаления).

Трудность положения и в том, что организованной политической оппозиции нет, говорит он. «Национальный фронт» – это группка из пяти десятков деятелей, которые даже сами с собой не могут поладить и выдвинуть общей платформы. Да и духовенства они боятся, все время оглядываются на него.

Конечно, приходится признать, что военное правительство не привело страну к спокойствию, со вздохом сокрушается аристократ. Все дело, видимо, в том, что оно не показало по-настоящему силу.

Каковы перспективы? Все неясно, наверно, армии надо пожестче применить силу и отколоть часть оппозиции, поддерживающей Хомейни. Ближайшие дни манифестаций в траурные дни «Тасуа» и «Ашура» покажут, сильна ли оппозиция и как может повести себя армия.

Так говорят и думают те, кто близок к шаху.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});