Выживает сильнейший - Джонатан Келлерман

– Полиция.

– Да, я слушаю вас.

– Нам необходимо поговорить с вами, мэм.

– Со мной? – Чуть хрипловатый голос, сильный акцент.

– Да, мэм. Не могли бы вы открыть дверь?

– Полиция?

– Да, мэм.

– Но уже поздно.

– Прошу извинить, мэм, мы по важному делу.

– Я слушаю вас.

– Мэм...

– Вы хотите говорить со мной!

– О«Гермес электрик».

Дверь распахнулась.

* * *

На вид женщине было лет сорок. Она, босая, стояла на пороге в белом свитере от Армани и черных спортивных брюках. Коротко подстриженные каштановые волосы обрамляли приятное, когда-то явно красивое лицо. В серых глазах под аккуратно выщипанными бровями – интерес и тревога.

За раскрытой на ширину ее тела дверью виднелась неосвещенная комната.

– Мисс Буджишин?

– Да.

– "Гермес электрик"?

Последовала секундная заминка.

– Моя школа иностранных языков называется «Гермес». – В ее произношении это прозвучало как «Хермесс». – А что такое?

– Видите ли, мэм, ваш адрес почему-то совпадает с адресом компании «Гермес электрик», которая находится в Вэлли.

– Да ну?

– Это правда, мэм.

– Здесь... какая-то ошибка.

– Ошибка?

– Ну конечно.

– А что вы скажете о мистере Алмони?

Она сделала шаг назад, прикрыв дверь.

– О ком?

– Алмони. П.Л. Алмони, который ездит на фургоне «Гермес электрик» и имеет неподалеку почтовый ящик.

– Я с ним не знакома, – ответила после паузы мисс Буджишин, пожав плечами.

– Вот как? – Майло вставил в щель ногу. – Вы – «Гермес», и они тоже «Гермес», и адреса ваши совпадают.

Молчание.

– Где Алмони, мэм?

Ирина Буджишин отступила еще на шаг, собираясь, по-видимому, захлопнуть дверь, но ботинок Майло не позволил ей сделать этого.

– Покрывая его, мисс, вы можете навлечь на себя серьезные неприятности.

– Я не знаю этого человека.

– Не знаете? Имя что, придумано? Зачем вашему приятелю вымышленное имя? – Голос Майло стал резким, лающим. Полные губы женщины задрожали, но она не произнесла ни слова.

– Что еще вы напридумывали? Свою школу? Работу в «Метрополитен тайто»? Чем вы все-таки зарабатываете себе на жизнь, мисс Буджишин? Можете не говорить – мы все равно выясним это. Так что вам лучше начать избавлять себя от неприятностей прямо сейчас.

Женщина оставалась безучастной.

Майло надавил на дверь. Щель стала шире.

– Заходите, – сказала хозяйка со вздохом. – Давайте поговорим.

* * *

Она включила настольную лампу в форме личинки какого-то исполинского насекомого. Квартира оказалась такой же, как и тысячи других в этом городе: средних размеров, с невысокими потолками, крытым коричневым синтетическим ковром полом и безликой мебелью. Складной стол и четыре складных же стула составляли обеденный уголок. Высокая белая стойка отделяла комнату от небольшой, цвета светлого дуба кухни.

– Садитесь. – Движением руки она поправила волосы.

– Спасибо. – Майло повернул голову в сторону прохода с занавесом из бамбука, через который виднелась открытая дверь ванной; на ручке душевой кабинки висело нижнее белье.

– Сколько здесь комнат?

– Еще спальня.

– В ней кто-нибудь есть?

– Я здесь одна. – Ирина покачала головой. – Не хотите чаю?

– Нет, благодарю вас.

Майло вытащил пистолет, раздвинул стволом бамбук и прошел в коридорчик. Мисс Буджишин неподвижно стояла, гладя в одну точку.

Не прошло и минуты, как Майло вернулся в комнату.

– Хорошо. А теперь расскажите нам о «Гермес электрик» и мистере П.Л. Алмони.

Неожиданно женщина улыбнулась.

– Мне нужно позвонить.

– Кому?

– Человеку, который сможет ответить на ваши вопросы.

– Где телефон?

– В кухне.

– Больше вы мне ничего не хотите сказать?

– В доме есть пистолет, – спокойным голосом сообщила она. – В кухонном ящике, но я не собираюсь стрелять из него в вас.

Майло извлек небольшой никелированный автоматический пистолет.

– Заряжен.

– Я уже говорила, что живу одна.

– Другое оружие у вас есть?

– Нет.

– И мистер Алмони не прячется в кладовке?

Она рассмеялась.

– Что смешного услышали вы в моих словах?

– Такого человека не существует.

– Если вы с ним не знакомы, то откуда эта уверенность?

– Дайте мне позвонить, и вы поймете.

– Кому вы собираетесь звонить?

– Не могу вам этого сказать, пока не сделаю звонка. В конце концов, вы – не шериф нашего округа, и я вовсе не обязана сотрудничать с вами.

В голосе никакого вызова. Просто констатация факта.

– Но вы уже это делаете.

– Да. Я... практична. А теперь позвольте мне позвонить. Можете наблюдать за мной.

Они прошли в кухоньку. Пока Ирина набирала номер, Майло возвышался рядом. Женщина произнесла фразу на незнакомом языке, выслушала ответ, добавила что-то еще и передала трубку Майло.

Майло прижал ее к уху. Внезапно у него отвалилась челюсть.

– Что? Когда? – прорычал он. – Я не... Хорошо. Где?

Он положил трубку.

Ирина Буджишин вышла из кухни и с довольным видом уселась на кушетку. Майло повернул ко мне красное лицо.

– Это был Кармели. Через пятнадцать минут он ждет нас у себя в офисе. Без опозданий. Может, на этот раз нас удостоят его чертова личного кабинета.

Глава 24

По пустынной в этот час Уилшир-авеню мы подъехали к зданию консульства. Перед входом нас уже ждал какой-то мужчина. Приблизившись, я увидел молодого широкоплечего человека в спортивной куртке с мини-рацией в руке. Курчавые темные волосы коротко подстрижены, совсем как у юноши-охранника в приемной. Не исключено, что это он и был.

– Я провожу вас, – проговорил он ровным голосом.

Молодой человек воспользовался ключом, со скучным видом раскрыл перед нами дверь и прошел гулким шагом по вестибюлю к лифтам. Втроем мы поднялись на семнадцатый этаж.

Зев Кармели встретил нас в коридоре.

– B'seder, -бросил он юноше, и тот, не выходя из кабины, нажал на кнопку первого этажа.

На Кармели был темный костюм и белая рубашка – без галстука. От него несло табаком. Влажные волосы расчесаны, но кое-где все же торчали непокорные кустики.

– Сюда.

С отсутствующим выражением лица он провел нас через комнатку и распахнул белую дверь. Мы прошли по рабочему помещению – компьютеры, принтеры и прочая канцелярская техника, пластиковый синий бачок с питьевой водой, доска объявлений, к которой пришпилен десяток разноцветных листочков, рекламные туристические плакаты на стенах. Потолочные лампы дневного света выключены, помещение освещено лишь стоящим в углу торшером. Тоскливая монотонность любого присутственного места.

Размашистым шагом Кармели подошел к двери, помеченной табличкой с его именем.

Как и квартира Ирины Буджишин, кабинет был начисто лишен каких-либо признаков индивидуальности: синие шторы, за которыми, как я полагал, скрывались окна, стены с рядами полок, деревянный стол на металлических ножках серый диван и кресло на двоих.

При нашем появлении сидевший в этом кресте мужчина поднялся, держа левую руку в кармане синих джинсов.

Лет тридцати-сорока, рост чуть ниже среднего, весит, я прикинул, фунтов 140. Одет он был в черную нейлоновую ветровку, бледно-голубую рубашку и черные кроссовки. Очень курчавые жесткие черные волосы подстрижены еще короче, чем у встречавшего нас юноши. Гладкая, цвета кофе с молоком кожа, правильные черты: крупный нос с широкими ноздрями, полные широкие губы, золотисто-карие глаза с длинными ресницами. Выгнутые дугой брови застыли в вечном удивлении, резко контрастировавшем с непроницаемой неподвижностью всего лица.

Напоминает выходца с Ближнего Востока, но вполне может оказаться и латиноамериканцем или индейцем, или очень светлокожим негром.

Что-то в нем было знакомое... Где я видел это лицо?

Глаза наши встретились. Настороженности или враждебности в его взгляде не было, скорее, наоборот, в нем светилось дружелюбие. Но тут же я понял, что выражение этих глаз неизменно. Обыкновенный нейтралитет я истолковал как интуитивную симпатию.

Внимательно изучив мужчину, Майло повернул голову к усевшемуся за стол хозяину кабинета. Я видел, с каким усилием Майло разжал стиснутые кулаки, заставляя себя расслабиться. Всю дорогу от Хэллоуэй-драйв он молчал, нетерпеливо давя на педаль газа.

Не дожидаясь приглашения, Майло опустился на диван, и я последовал его примеру.

Ничего не выражающий взор смуглого золотоглазого мужчины был по-прежнему направлен на нас. Или мимо нас.

Внезапно я вспомнил, что действительно виделего раньше. И где.

Неподалеку от места убийства Латвинии Шейвер. Он сидел за рулем небольшой машины, что-то вроде серой «тойоты». Рядом еще метались телевизионщики. Тогда на нем была какая-то форменная одежда, комбинезон типа того, что носил Монтес, уборщик школы.