Уходимец - Николай Инодин

Шаман следил за духами не скрываясь. Он тут хозяин земли, делает что хочет.

***

Что-что, а бараньи туши разбирать Роман может с закрытыми глазами, на ощупь. Наловчился изрядно. Тем более что железным ножом пластать — не каменным рубилом орудовать, шкура легко снимается. Потом по суставчикам, по фасциям, глядишь, тушка на запчасти и разобралась. А что не разобралось, то Маша оприходует. Вон, лежит, красотуля, любимую свою требуху поглощает. Морда в крови, но довольна, как первоклашка на утреннике. О, абориген на улицу вылез, наблюдает. Внимательно смотрит, и вроде с удивлением даже. Что он, барана никогда не видел? Интересно, чем он питается? Дедуган вообще крепкий ещё, и копьецо в руке сидит, будто выросло там, но черт его знает. Надо делиться, иначе не по-соседски получается.

Роман подхватил баранью ногу, заднюю, и пошёл к старику. Подошёл, улыбнулся, и протянул подарок двумя руками. На лице старика, обтянутом коричневой кожей, ни один мускул не дрогнул, но Роман готов был поставить свой походный котелок против речной гальки — дед не просто удивился, он офигел. Зрачки его метались с Роминого лица на мясо и обратно, спина выпрямилась, будто он лом проглотил. Наконец что-то решил для себя, пробормотал что-то вроде:

— Меркичкин ва исса киргирдон, келе. Плюнул Роману под ноги, развернулся и снова в свою халабуду залез.

— Была бы честь предложена — пожал плечами Шишагов, и вернулся к «своей» яранге. Ему ещё брёвна с берега таскать, тоже занятие, «здравствуй, грыжа» называется. Больше дров здесь взять негде.

***

Спать в меховом ящике оказалось весьма комфортно, можно даже голышом. Если, конечно, при подъёме спросонья головой в каменную фигню, подвешенную в центре этого разросшегося спального мешка, не попадёшь. Роман попал. Вчера так вымотался, что не обратил на каменную плошку никакого внимания, разделся в темноте, и спать лёг. А утром как нашёл, вернее, ещё как нашёл, звёзды из глаз посыпались. Хотел сгоряча выкинуть её на улицу, потом решил что зачем-то старые хозяева старались, резали камень, может, полезная в хозяйстве вещь? И оставил. В холодной части яранги такой же висел. На стенках остались следы животного жира, на дне — пучок какой-то обгоревшей растительности. «Вот ты какой, жирник» — удивился Роман — «Я тебя как-то иначе себе представлял»

Утро утром, а порядок нарушать не стоит. И самое удобное место для утренних занятий в окрестностях — та самая площадка, на которой они с Машкой оказались по прибытию. Маша, девочка — умничка, уже ждала Романа у входа в ярангу и довольно мурлыкнула(вполсилы, примерно на сотню кошачьих сил), когда он наконец вылез. Чистенькая, аккуратненькая — будто не изгваздалась вчера в кровище по самые уши, и на леммингов не охотилась. День начали стандартно, медитация, тренировка, шутливая борьба. Маня давно перестала пугаться перехода Романа в боевой режим, но бороться с ним в таком состоянии отказывается. Старик за всей этой вознёй наблюдает, но издалека, близко не подходит. Да и пусть смотрит, за погляд денег не берут.

" Ну что ж, продолжим осмотр местных достопримечательностей» — обмывшись в ледяной водице текущего со скал ручейка и слегка перекусив, Роман был полон сил и жажды деятельности. «Сегодня в другую сторону пойдём. Может, в той стороне что полезное обнаружить удастся?»

Баранина, аккуратно залитая рассолом в двух больших котлах, стоит в холодной части яранги. Приятно вспомнить, как абориген наблюдал за процессом чистки этих посудин! Котлы были не чищены с момента изготовления, изнутри их покрывали многовековые отложения жиров животного происхождения и остатков пищи, снаружи — слой копоти. Кусок старой шкуры, вода, песок и терпение, несколько часов ударной работы, и котлы заблестели. Непонятно, старый перец больше был удивлён их видом, или неразумной тратой сил и времени на бесполезное с его точки зрения дело? Но против перетаскивания посудин из соседних яранг не возражал.

И снова Роман прыгает с камня на камень, топчет гальку, обходит валуны и скалы. Ветер в здешних местах бывает сильным или очень сильным, если бывает ещё какой-то, наверное, это ураган. Машка кормится на ходу — когда вожак птицу камнем из пращи подобьёт, когда рыбка найдётся. И бурые лисообразные зверьки слишком увлеклись объеданием того, что осталось от туши дохлого тюленя. Сами виноваты, могли бы и убежать. А так — Маша получила ещё пару килограммов из суточного рациона. Обычно пять — шесть килограммов мяса или рыбы хватало её растущему организму на день. Роман не дал слопать добычу, спрятал в ранец. Маха, наевшись, уляжется спать, а им ещё топать и топать. Что радует, так это обилие плавника на берегу. Не завалы, конечно, но пара брёвен на километр побережья это минимум. Если горба не жалеть, дровами на зиму запастись вполне возможно.

***

Если не хочется выходить из яранги, камлать можно и дома, даже не вылезая из мехового полога. У хорошего шамана кроме большого, уличного, всегда есть малый бубен, а пламя откроет дорогу в мир духов не хуже, чем пляска на верхушке холма. Под пальцами задрожал моржовый пузырь, натянутый на обруч, дрогнул в ответ воздух в яранге, отозвался младшему брату большой бубен, висящий на стене, отозвались связки амулетов из моржового клыка и оленьего рога. Пламя над жирником дрогнуло, и снова вытянулось в один лепесток. Что-то изменилось в мире с приходом странных келе, и вряд ли к добру, слыхано ли, чтобы злые духи приносили людям что-то хорошее?

Пламя жирника отражается в гладкой пластине мягкого белого металла. Нелюди тёплых земель дарят их своим бабам, чтобы те разглядывали в них свои лица. Хо! У бабы хватает дел и без разглядывания лица! Идущие за ответом — вот кому нужна блестящая поверхность. Раньше смотрели в плошку с водой, но вода правдива, лишь пока спокойна. Дрогнет посуда, пойдет по воде рябь, и не узнаешь, куда завели дух идущего колеблющиеся отражения. С пластиной надёжнее. Живой огонь жирника и призрачное пламя отражения, они связывают миры, прокладывают путь. Нужно, нужно идти, слишком много вопросов накопилось у Каменного Медведя.

Человек появляется на свет, разрывая преграду между мирами, много раз ощущал это шаман, часто стоял он на страже, отгоняя злых духов, пытающихся ворваться следом за младенцем. Когда приходит время, человек уходит к верхним людям, вновь пересекая границу. В этом случае злые келе вьются вокруг умирающего, в надежде занять его место. От того и уносят тело погибшего человека в скалы — песцы и вороны по кускам разнесут тело в разные стороны, не откроется злому духу путь в стойбище. Мир полон духов. Невидимые простому глазу, они насылают пургу и приносят летние дожди, губят собак, оленей, насылают мор на людей и приводят под удар копья моржа, растят ягоды и грибы — многое, непонятное обычному человеку творят они. За то и уважают в Народе шаманов, что видят или слышат они многих духов, умеют усмирить злых и упросить о помощи добрых. Разные по силе шаманы имеют различные способности.