Бешенство небес - Лев Жаков

Арлея уставилась на капитана.

– Он тоже был в провале?

– Был, да. Нет, сам я не видел его, но эти люди сказали, что некоторое время назад на каменном уступе возле прииска стояло кресло, в котором сидел парализованный укушенный. Потом, когда начался бунт, он исчез оттуда – скорее всего, во время одной из драк его столкнули вниз. До дна провала лететь и лететь, к тому же внизу находится что-то... В общем, торговец мертв.

Арлея опустила взгляд, некоторое время смотрела себе под ноги, кивнула и молча ушла.

Страшилу оставили в облаках позади клиргона, так же привязав щупальце к корме. Впрочем, живой дирижабль недолго покачивался в эфире: вскоре после того как корабль отплыл от Гвалты, он начал потихоньку взлетать, все чаще отрываясь от пуховых перекатов, и конец путешествия преодолел уже по воздуху, ухватившись торчащей из морды конечностью за корму, лишь иногда плюхаясь брюхом в эфир.

Странный человек Фавн Сив, которому Уги-Уги пробил кинжалом грудь, а рукоятью пистолета сломал ребро, лежал в каюте, весь в бинтах, и тихо улыбался, но на вопросы не отвечал. Арлея со Смоликом, выгнав упирающуюся Нахаку, закрылись в капитанской каюте, где имели долгий разговор. Когда он закончился, девушка вышла наружу в полном недоумении: она не знала, как относиться к рассказу, она и верила и не верила одновременно. Хотя у Смолика вроде бы не было причин для лжи, тем более для такой необычной, невероятной лжи – но описанные им картины и события казались слишком уж фантастическими.

– Все правда, – сказал ей капитан, возвращаясь на палубу. – Так что тебе придется принять решение. Думай, и думай быстрее, до острова недалеко. Попадем на Да Морана к вечеру. Интересно, королевская свадьба уже была?

Глава 9

Гана шевелил губами, хмурился, заведя вверх глаза, считал дни – и не мог сообразить, сколько их прошло с того времени, когда на корабле работорговцев он услышал про месячный траур после смерти королевы. Ему казалось, что свадьба должна состояться не то сегодня, не то завтра... но что, если он опоздал, что, если принцесса и Экуни Рон обвенчались вчера?

Так или иначе, Суладар приближался; с высоты в два десятка локтей, на которой летел пауног, Тулага уже видел бархатистые пятна далеко впереди.

Сразу после второго визита в святилище, когда он сумел при помощи каменного свистка выманить чудовище из-под алтаря, а после, усевшись верхом на вытянутом тулове, стал учиться командовать им, Тулага испытывал большое желание подняться повыше, к светилу и Кавачи, чтобы увидеть, как те выглядят вблизи. Он с некоторым удивлением наблюдал за самим собой, за своими новыми устремлениями: раньше подобное любопытство не посещало его, теперь же оно мешало обычной для Ганы сосредоточенной целенаправленности, заставляя мысли блуждать где попало. Надо было спешить, но он все же попытался взлететь к небу. Хотя добился лишь того, что пауног поднялся еще на несколько локтей: тварь оказалась не способна преодолеть незримую границу и, достигнув ее, сама собой мягко опускалась ниже.

Размышляя над тем, каким образом пауног ощутил появление онолонки в облаках под алтарем, Тулага направился в сторону Кораллов. В конце концов путешественник решил, что тварь «видит» при помощи своих белых усов, напоминающих кошачьи. Отростки эти почти постоянно шевелились, гладили, ощупывали воздух.

Возможно, страшилище поселилось под алтарем уже после того, как церковники спрятали сундук? Или оно подчинялось ратникам Сближения и его оставили в святилище как сторожа? Что, если пауног – нечто вроде крона, то есть живой машины... Над этим он думал уже, когда, отправив пиратов к ладье Уги-Уги, летел в сторону Да Морана.

Он увидел цепь кораблей, стоящих на глубинных якорях, и темную полосу шторма далеко за ними, ближе к Конгруэру. Армада принадлежала Купеческим Плотам, а командовал ею Влад Пиранья. Тулага заметил, что в облаках между несколькими эфиропланами уже разложили доски на газовых баллонах, там стоят шатры и навесы: значит, флот обосновался здесь надолго.

Вечерело, Суладар приближался. Вскоре путешественник различил портовый залив Королевского города и суда на рейде. По заливу шныряли лодки, в порту между зданиями мелькали человеческие фигурки; из каменной трубы, венчавшей крышу газовой мастерской, шел дым. Над всем этим высилась белая коралловая стена, а за нею виднелась вершина горы и королевский дворец.

Управлением большой пауног несколько отличался от тех, что обитали в провале, но, имея опыт, в этот раз Тулага освоился быстро. Он шевельнул кожаный нарост, и тварь повернула. На северной стороне за Королевским городом, отделенная от него бамбуковыми рощами, тянулась область, которую называли Зигзагами: сильно изломанная береговая линия образовывала многочисленные бухточки, слишком мелкие для кораблей, заливы и отмели. Там никто не жил. Раньше в Зигзагах часто прятались беглые каторжане, а иногда селились бандиты, но в конце концов королевские военные моряки очистили это место от преступников, и теперь оно было пустынно.

Гана повел паунога вдоль берега, то и дело глядя влево, на вершину горы. Светило гасло, а дворец, наоборот, расцветал огнями – прежде здание никогда не освещали столь ярко.

Выбрав малоприметный заливчик, глубина которого достигала пояса, он опустил паунога на каменистый берег между пальмами, выпутал сундук из сетки и раскрыл. Пока что у Ганы не было времени толком рассмотреть добычу, и теперь он быстро перебрал их: золотые статуэтки и пластинки с барельефами, изображающими порождение миров Канструктой, несколько украшенных бриллиантами кубков, овальное зеркало в золотой раме, кинжалы, ожерелье из серапионовых глаз, браслеты и четыре больших кошеля с монетами... Еще в святилище, раскрыв сундук, Гана ощутил легкое разочарование. Спору нет, это было богатство, но когда он услышал от Фавн Сива про «сокровища церкви Сближения», то представил себе нечто куда более ценное, чуть ли не горы золота и каменьев... Впрочем, находящегося в сундуке могло хватить для беззаботного существования до конца жизни, особенно если выгодно вложить эти средства во что-нибудь.

Еще на Гвалте Тулага получил от Уги-Уги хорошие штаны, сапоги и шелковую рубаху. Не с монаршего плеча – в одежде толстяка он бы просто утонул, – но, скорее всего, из гардероба какого-то придворного, попавшего в немилость и убитого по приказу Большой Рыбы.

Он прицепил к поясу два кошеля с золотом, спрятал кинжал на ремне под рубаху и рядом повесил третий кошель, с кроном. Снял повязку с головы, оглядел себя в зеркало: линию волос нарушала узкая прореха над правым глазом, зарубцевавшаяся рана, которую оставила пролетевшая вскользь пуля. Тулага сделал новую повязку, после чего закрыл сундук, обмотав его цепью, потащил к безымянному заливу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});