Крупская - Людмила Кунецкая

Бабушкин был уже стойкий политический боец, он перевидал массу рабочих организаций, прошел хорошую школу борьбы, обо всем имел свое мнение и умел это мнение отстаивать. О русских делах Иван Васильевич предпочитал говорить только с Владимиром Ильичей. При этом Бабушкин высказывал дельные, меткие замечания, и на него не действовали обычные плехановские шуточки, вроде "ваша маменька еще не была знакома с вашим папенькой, когда я уже был революционером". В ответ на эту шутку, сказанную во время серьезного разговора, Иван Васильевич спокойно спросил: "А как это относится к тому, что я рассказываю?" У Георгия Валентиновича стало такое выражение лица, что Крупская поспешно вышла в другую комнату, чтобы не расхохотаться. Плеханов начал внимательно приглядываться к Бабушкину — такого рабочего он видел впервые. Еще больше вырос Иван Васильевич в глазах Плеханова, когда, придя в коммуну, Георгий Валентинович увидел в "вертепе" идеальный порядок. Вера Ивановна кивнула в сторону Бабушкина: "Его работа". "У русского интеллигента всегда грязь — ему прислуга нужна, а сам он за собой прибрать не умеет", — не без сарказма ответил Иван Васильевич.

К осени 1902 года относится и появление в Лондоне после дерзостного побега из киевской тюрьмы девяти искровцев: Баумана, Крохмаля, Литвинова, Таршиса (Пятницкого) и других.

В ноябре был создан специальный организационный комитет для подготовки съезда, которому "Искра" передала все свои русские связи. Владимир Ильич поручил Надежде Константиновне подготовить и написать доклад организации "Искры" II съезду РСДРП об организаторской работе в России за время с апреля 1901 года по ноябрь 1902 года. Она тотчас же засела за эту трудоемкую работу, но ее пришлось прервать в связи с переездом редакции "Искры" в Женеву, чего требовала группа "Освобождение труда".

Перед самым переездом Владимир Ильич заболел, сказалось огромное нервное и физическое переутомление. В то время Ульяновы были так ограничены в средствах, что им и в голову не пришло обратиться к английскому врачу — слишком это было дорого. И Надежда Константиновна, поставив по медицинским справочникам диагноз (совершенно неверный), стала лечить Владимира Ильича домашними средствами. Он метался от боли, Крупская проклинала европейские поезда, где не было спальных вагонов, ухаживала за мужем, не смыкая глаз.

В Женеве Владимира Ильича осмотрел настоящий доктор из эмигрантов и пришел в ужас от методов самолечения. Владимир Ильич пролежал две недели — у него был тяжелейший приступ нервной болезни — воспаление грудных и спинных нервных окончаний.

Владимир Ильич и Надежда Константиновна поселились в рабочем предместье Сешерон (улица Шмен приве дю Фуайте, 10), где прожили до 17 июня 1904 года.

В Сешерон начали съезжаться из России делегаты съезда. Те, кто спешил на съезд партии, стремились прежде всего увидеть двух людей — Плеханова и Ленина, и эти две встречи часто оказывались решающими в выбора пути. Многие не подозревали, что редакция "Искры" далеко не едина.

Плеханов встречал делегатов радушно, но не мог и не хотел скрыть своего высокомерия, не терпел ни слова возражения, временами обрушивал на приехавших каскад острот, далеко не всегда безобидных. Мартов и Засулич сразу начинали жаловаться на плохой характер Ленина, вспоминая все мелкие обиды, и вызывали у приезжих недоумение — там, в России, идет борьба, люди ежедневно, ежечасно рискуют жизнью, а здесь делят места в редакции и не могут между собой договориться. Причем очень часто члены редакции показывают незнание русских дел.

Но как только делегаты попадали к Ленину, их настроение резко менялось. Здесь они встречали полное понимание, видели, что люди живут русским революционным движением. Понимали, кто в действительности руководитель "Искры" и вождь партии. Велик был и контраст быта Плеханова и Ленина. Первый, если приглашал кого-либо к себе, — это был "прием", к Ленину шли как к товарищу, запросто. Поражала и обстановка, в которой жили Ульяновы. Вот как описывает ее М. Эссен:

"В то время как в Женеве все жили на европейский лад, в хороших комнатах, спали на пружинных матрацах, так как комнаты и жизнь были в Женеве сравнительно дешевы, Ленин жил в доме, напоминающем дом русского заштатного города. Внизу помещалась кухня, она же и столовая, очень чистая и опрятная, но почти лишенная мебели, сбоку небольшая комната, где жила мать Надежды Константиновны, и наверху спальня и рабочая комната Ильича. Две простые узкие кровати, несколько стульев, но стенам полки с книгами и большой стол, заваленный книгами и газетами. Так просто и уютно там чувствовалось, ничто не стесняло, и эта простота обстановки особенно хорошо действовала на рабочих. Все чувствовали себя как дома. Обычная дневная обстановка такова: Владимир Ильич сидит углубленный в работу или уходит работать в библиотеку. Надежда Константиновна разбирает корреспонденцию или шифрует письма. Мать возится с несложным хозяйством".

В эти предсъездовские месяцы Надежда Константиновна не только занимается текущей искровской работой, не только встречает приезжих, помогая им устроиться, акклиматизироваться за границей, она заканчивает также свой доклад ко II съезду партии. Уже то, что его писала для Мартова (тот должен был выступать па съезде по организационным вопросам) Надежда Константиновна, характеризует обстановку в газете. Никто, кроме Крупской, не обладал таким знанием положения дела на местах. К счастью, сохранилась рукопись этого доклада на 65 листах, составляющая две тетради. В предисловии к изданию 1928 года Надежда Константиновна писала: "Доклад организации "Искры" II съезду" написан мною. Владимир Ильич его просматривал (есть пара стилистических исправлений, сделанных его рукой)… Доклад охватывает период с апреля 1901 года до момента организации в России центра — Организационного комитета (ОК), т. е. до ноября 1902 г. Доклад касается лишь организационной стороны. Теперь он мне кажется мало удачным. Все же он дает картину той объединяющей работы, которую проделала организация "Искры" за вышеуказанный период".

Шаг за шагом прослеживает Надежда Константиновна расширение и углубление связей "Искры", дает характеристику отдельным центрам, созданным социал-демократами, пишет о героизме и самоотверженности тех, кто служил великой цели объединения всех социал-демократов России на подлинно марксистской основе. Страницы доклада Крупской — страницы суровой беспощадной борьбы, свидетельство безграничной веры в победу правого дела.

Крупская приводит письма с мест, где подчеркивается, что рабочие, именно рабочие, требуют "Искру", читают ее, выделяют на нее средства из своих нелегальных касс. В то же время комитеты, где большинство интеллигентов, склоняющихся к экономизму, стараются скрыть газету от рабочих, обвиняя "Искру" во всех смертных грехах, вплоть до соглашения с либералами! Крупская пишет о том, как постепенно приучала "Искра" местных работников к общепартийной работе, цементировала их, объединяла, отучала от узкоместной работы, характеризует работу отдельных комитетов. Вот сообщение из Нижнего Новгорода от Пискунова, старого знакомого по Уфе: "Прежние приверженцы Рабочего Дела сдержанно отзываются о нем и не могут не признаться, что Искра гораздо интереснее, выдержаннее и талантливее. Пока все-таки они говорят о ней, "эта газета", а не "наша" газета".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});