Опасное поручение - Виталий Кулак

Белевцова следует расспросить. Старосельские — обычная состоятельная дворянская семья. Елена Павловна училась в Смольном институте благородных девиц. Жили они дружно. По большей части. Правда, иногда они ссорились между собой. Да ведь в какой семье не бывает такого? Я, например, несколько раз на день с родителями своими ссорился, когда они были живы. Сами понимаете, дети все такие.

— А из-за чего ссорились Павел Николаевич и его дочь?

— Точно не знаю, но, кажется, из-за денег. Видите ли, Александр мне рассказывал, что Елена просила у своего папеньки больше денег, чем он ей выдавал. Ей хотелось одеться лучше, шить платья во французском ателье. Да и вообще, как только её взяли ко двору принца Ольденбургского, она стала много тратить денег. Это, конечно же, не нравилось её отцу.

— То есть они ссорились как раз перед самоубийством Павла Николаевича?

— Да, получается так. Но вы не думайте, это не могло стать причиной самоубийства Павла Николаевича. Если б каждый отец, чья дочь настаивает на увеличении денежного содержания, совершал самоубийство, то никто тогда и не женился бы.

До сих пор я считал, что между Еленой и её отцом не существовало серьезных конфликтов. Теперь же получалось, что выпускнице Смольного института требовалось больше денег, а Павел Николаевич не хотел увеличивать размер её содержания. Это значит, что на самом-то деле у Елены имелась причина желать смерти своему отцу.

«Не может быть, чтобы Елена была виновной в убийстве, — подумал я. — Так можно заподозрить любого. Это просто немыслимо. Зачем же её в таком случае приглашать меня? Может быть, она была уверена, что из-за своей некомпетентности я ни вы чем не разберусь? Но зачем же ей вообще тогда всё это нужно? Нет, что-то в этом не сходится».

Но сколько бы я не убеждал себя, что фрейлина Великой княгини не виновата в смерти своего отца, сомнение в этом у меня все-таки оставалось. Разве мало примеров, когда женщины совершают преступления? Конечно, их преступления не такие, как у мужчин. Тем не менее, и среди них найдется немало тех, кто ради больших денег решится даже на самый ужасный поступок. Следует ли включить в число подозреваемых и Елену Павловну?

Скоро секретарь Сперанского сказал ещё одну фразу, которая буквально ошеломила меня.

— Даже если б Павел Николаевич и захотел дать Елене большее содержание, он просто не мог это сделать. Видите ли, надеюсь, то, что я вам сейчас скажу, останется только между нами. Мне не хочется, чтобы вы распространялись об этом…

— Не беспокойтесь об этом сударь, обещаю. Внимательно Вас слушаю.

— Видите ли, несколько месяцев назад Александр Белевцов находился в трудном финансовом положении. Он попросил в долг у Павла Николаевича Старосельского довольно крупную сумму, и получил её. А тут ещё и Елена начала просить дополнительное содержание. Это было так не вовремя, что Старосельский просто не мог удовлетворить её просьбу.

— Сколько Белевцов взял денег у Старосельского?

Иноземцев молчал. Видимо, говорить об этом ему не очень хотелось. Наконец он не выдержал:

— Двадцать тысяч рублей ассигнациями.

— Двадцать тысяч? — недоверчиво переспросил я.

Это была очень большая сумма. Зачем она понадобилась Белевцову? Ведь у него самого есть большое состояние. Стоп. А почему я уверен, что жених Елены состоятельный человек? Со слов самой Елены? Из-за того образа жизни, который он ведет? Но ведь это может быть только внешнее, показное.

Сегодня был день настоящих открытий. И он пока не закончился.

— А вам известно, сударь, вернул ли Белевцов этот долг?

Я ожидал, что Иноземцев прямо ответит на мой вопрос, как он всегда делал раньше, но на этот раз он опустил глаза куда-то в пол и пробормотал:

— Это мне не известно. Кажется, да, вернул незадолго до смерти Павла Николаевича. Спросите лучше самого Александра.

Я встал и, прощаясь, поклонился Иноземцеву, не забыв поблагодарить его за интересные сведенья. Следовало поговорить с Белевцовым и с Еленой Старосельской.

То, что я узнал от Иноземцева, казалось мне очень важным. Разве большинство преступлений не совершаются ради денег? Конечно, есть и другие причины — любовь, ревность, ненависть и так далее, но деньги всегда будут лидировать в этом печальном списке.

Глава 17

Когда я вышел от Иноземцева, часы показывали начало восьмого вечера. Секретарь Сперанского сообщил мне, что сегодня вечером Белевцов и его невеста должны быть во Французском театре. Неподходящее место для серьезного разговора. Да и побеседовать с каждым из них следовало по отдельности, если я рассчитываю добыть хотя бы часть правды. Конечно, они могли уже договориться между собой о том, что говорить, а о чем умолчать. О финансовых проблемах они, конечно, говорить не хотят. Может быть, эта влюбленная парочка ещё что-то скрывают?

В общем, пришлось мне идти ночевать в Немецкий трактир.

В девять утра следующего дня я вышел на улицу и подозвал экипаж. Велев везти себя на Большую Литейную к дому купца Баскова, я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Хотелось спать, ведь сон забрал меня только под утро, когда начало светать. Уснуть мешали мысли, которые одна за другой мелькали в моей усталой голове, а также отдельные слова и фразы, услышанные от людей, повстречавшихся на моем пути с тех пор, как я взялся за поручение Елены Старосельской.

Александр Белевцов встретил меня не очень приветливо. Взгляд у него был каким-то бегающим, ускользающим. Он старался не смотреть на меня. Мой визит его не обрадовал.

— Присаживайтесь, сударь, — указал он на один из стульев, расставленных вокруг небольшого круглого стола.

— Благодарю.

— Зачем Вы пришли? Разве Вам не передали мое письмо? Я просил, чтобы Вы ни меня, ни Елену Павловну больше не беспокоили. Вы же продолжаете совать нос в чужие дела.

— Давайте поговорим откровенно… — предложил я.

— О чем? Ума не приложу, о чем мы можем с вами разговаривать. Тем более откровенно. Ничего нового я сказать не могу.

Я насмешливо посмотрел на него. Как могла такая очаровательная девушка, как Елена Старосельская остановить свой выбор на этом человеке? Этого мне никогда не понять. Душа женщины, конечно, — потемки, но не до такой же степени. За двадцать восемь лет своей жизни я успел убедиться, что одна и та же женщина может быть то умной, то, так сказать, приземленной; то смешливой, то серьезной; то грустной, то веселой; то вспыльчивой, то доброй, то злой. В