Юстиниан Великий : Император и его век - Станислав Николаевич Чернявский

Византии. «В те времена партия венетов, — говорит он, — устроила беспорядки во всех городах и потрясала города убийствами, драками и бросанием камней [в прохожих]; они пошли даже против правителей городов, начав с Византия. Они совершали это, пока в Константинополе не был назначен на должность префекта города экс-комит Востока Феодот […] Он употребил свою власть против восстания византийцев, многих, кто устраивал беспорядки, казнив по приказу царя Юстина. Среди них оказался некий Феодосий по кличке Циккас, который был очень богат и имел титул “сиятельного”; Феодот, схватив его, убил, не сообщив царю». Сообщение на первый взгляд выглядит странно. Почему один из стасиотов — богач? Да по той же причине, по которой командиром революционной армии Ирана оказался аристократ Сиявуш. Исключения подтверждают правило. Основная часть «высшего сословия» была против стасиотов, об этом свидетельствует Прокопий. Малала же далек от обобщений, он просто констатирует факты, что по-своему интересно.

Жизнь Юстиниана висела на волоске, он по-прежнему хворал. Ему предлагали лечиться с помощью магов и волхвов, но он с негодованием отверг этот неправославный способ исцеления. Юстиниану было видение: помощь окажет только знаменитый в то время святой человек — Сампсон Странноприимец, происходивший из знатной римской семьи, но оставивший светскую жизнь и посвятивший себя служению людям. О чудесах, совершенных Сампсоном, ходили легенды. В основном он лечил безнадежно больных. Это был необыкновенный человек, полный сострадания к ближним. Сампсон явился к Юстиниану и исцелил больного. Юстиниан хотел отблагодарить его серебром и золотом, но Сампсон отказался. Он попросил выстроить больницу, где мог бы лечить бедных. Разумеется, последовало согласие. Больницу выстроили за государственные деньги. Впоследствии ее сожгут во время восстания «Ника» и отстроят вновь.

Вернувшись к жизни, Юстиниан увидел дела своей партии в упадке. Он захотел восстановить позиции стасиотов, но столкнулся с противодействием властной верхушки.

Квестор Прокл выступал против бунтовщиков, его поддержали магистр оффиций Келер и префект Феодот «Тыква». Умеренные готовились разгромить врагов и дать Византии нового императора из своей среды. Юстиниан по-прежнему возглавлял радикальное крыло в правительстве. Две группировки столкнулись между собой. Предводитель радикалов нанес удар первым, причем с неожиданной стороны.

Юстиниан обвинил Феодота «в колдовстве, отравлениях и магии», пишет Прокопий. Молодой революционер и его сторонники действовали нагло, не разбирая средств. Прислугу Феодота подвергли пыткам, заставив давать «самые лживые и злостные показания». Один только квестор Прокл «громко заявлял, что этот человек ни в чем не виноват и ни за что не заслуживает смерти». Поэтому Феодот был отправлен по приказу императора Юстина в Иерусалим. «Узнав, что туда прибыли лица, которым поручено его убить, он всё время, пока был жив, скрывался в храме. Так он и умер». За этим сдержанным и драматичным рассказом Прокопия — кипение страстей, тайные сговоры и много того, о чем остается лишь догадываться. Иоанн Малала в своей хронике пишет примерно о том же, хотя и более лаконично. По его версии, префект Константинополя «был отстранен от должности, лишился титула и получил приказ отправиться на Восток. После того как он добрался до Востока… он бежал в Иерусалим и там скрывался». Тогда-то из столицы отправили на фронт Ипатия — злополучного племянника базилевса Анастасия, подсластив ссылку высокой должностью главнокомандующего восточными армиями. Из Константинополя требовалось удалить человека, который мог стать знаменем оппозиции. Вероятно, уже тогда умеренные рассматривали кандидатуру Ипатия как возможного императора. Ему припомнили родство с Анастасием, тем более что Ипатий обладал важными качествами: никчемностью и бездарностью. Теперь многие сенаторы считали это большим достоинством для императора.

Однако вернемся в столицу. Партия Прокла понесла серьезные потери, но политическая борьба продолжалась. Путем интриг квестору удалось провести во власть своих людей. Новым префектом столицы, по словам Малалы, был «назначен экс-консул Феодор по кличке Теганист». В Антиохии был поставлен наместником Ефрем из Амиды, который также боролся против восстания венетов; «наконец восстание прекратилось до полного исчезновения беспорядков в городах; общественные зрелища были запрещены». Заодно Юстин и умеренные запретили Олимпийские игры как пережиток язычества.

Лаконичное сообщение Малалы весьма ценно. Мы видим, что стасиоты группировались вокруг цирков, где бурлила общественная жизнь, и пользовались любой возможностью, чтобы поднять бунт. Для этого годились даже выступления танцоров. Цирковые партии выдвигали вожаков, которые звали к переменам: к переустройству общества по образцу маздакитов. При этом начинали резать богатых.

Однако текст Малалы не совсем ясен. Из него следует, что сам Юстиниан предал идею. Ведь после его выздоровления произведены новые назначения префектов, и эти префекты принялись с удвоенной яростью подавлять восстание. С одной стороны, мы имеем дело с интригой Прокла. Квестор сумел переиграть Юстиниана, стасиоты временно ушли в подполье, и первая волна смуты сошла на нет. Но всё не так просто.

Со своей стороны Кесариец заканчивает рассказ о революции как-то вяло. Движение стасиотов пошло на спад после смерти Феодота. «С этих пор стасиоты, мятежный элемент партии [венетов], оказались наиболее благоразумными из всех людей. Они уже не позволяли себе подобных правонарушений, хотя им было возможно еще более безнаказанно пользоваться всяким беззаконием в своей жизни».

Историк чего-то недоговаривает. Похоже, в этот момент Юстиниан попытался заключить соглашение с умеренными и отступил, чтобы получить императорскую диадему. Он остался верен личным друзьям и соратникам, продвинул многих из них во власть, но перестал быть революционным вождем. То есть пообещал Проклу, что перестанет поддерживать мятежников, а взамен Прокл признает его наследником Юстина. После этого в городах начались репрессии властей против революционеров, и «восстание венетов», как его называет Малала, было подавлено.

Чиновники слишком боялись Юстиниана, чтобы попросту уничтожить. С ним пошли на компромисс. Богатые сенаторы, латифундисты, бюрократы — словом, хозяева жизни тогдашней Византии — были очень сильны. У них имелись лидеры — те же сенаторы. Они предложили Юстиниану сделку. Тот прекращает поддерживать революцию, а взамен получит статус официального наследника империи. Париж стоит мессы!

Юстиниан согласился и тем самым нанес сильнейший удар по революции. Она не пошла по иранскому пути. Византийский «коммунизм» остался мечтой реформаторов и лидеров стасиотов. Всюду начались казни, аресты. Мятежники уходили в подполье. Вот о чем пишут Иоанн Малала и Прокопий из Кесарии.

Дальше между историками — серьезное расхождение. Для Малалы Юстиниан — обычный политик, причем весьма эффективный. Для Прокопия