Том 22. Письма 1890-1892 - Антон Чехов

Чайковскому М. И., 17 января 1891*

887. М. И. ЧАЙКОВСКОМУ

17 января 1891 г. Петербург.

Боюсь, что Вы забудете о «Малом Ярославце»*.

А. Чехов.

На обороте:

Здесь, Фонтанка, 24

Модесту Ильичу Чайковскому.

Чеховым, 18 января 1891*

888. ЧЕХОВЫМ

18 января 1891 г. Петербург.

18 январь.

Вчера я был у Кони, говорил с ним о Сахалине; условились ехать вместе во вторник на будущей неделе к Нарышкиной* просить ее, чтобы она поговорила с государыней* о сахалинских детях и насчет устройства приюта для детей. Поедем во вторник — стало быть, не ждите меня раньше четверга будущей недели.

Модест Чайковский уехал в Москву и зайдет к нам смотреть мангусов. Примите его получше, т. е. поласковей.

Прилагаемую при сем вырезку из газеты* прошу вывесить на стене в училище Федотова или в обществе паскудств и карикатуры*. Стихотворение миленькое и относится в одинаковой степени ко всем любительницам.

Деньги у меня есть. Не нужно ли Вам? Если нужно, то я пришлю.

Поздравительную телеграмму получил*. Благодарю и Чеховых, и Лику, и Семашко, и Жана*.

Вчера в «Малом Ярославце» кормили меня обедом. Сегодня я на вечере*. Ем и пью без конца. Должно быть, лопну.

У Баранцевича родился сын. Это, кажется, семнадцатый.

Кланяюсь всем.

Вчера был именинник Александров сынишка Антон. Я купил ему игрушек.

Будьте здоровы.

А. Чехов.

На конверте:

Москва, М. Дмитровка, д. Фирганг

Марии Павловне Чеховой.

Шавровой Е. М., 18 января 1891*

889. Е. М. ШАВРОВОЙ

18 января 1891 г. Петербург.

18 январь.

Ваш рассказ* напечатан в сегодняшнем номере «Нового времени», в приложении.

Желаю всего хорошего.

А. Чехов.

Суворину рассказ очень нравится.

На конверте:

Москва, Волхонка, д. Воейковой

Елене Михайловне Шавровой.

Исакову П. Н., 20 января 1891*

890. П. Н. ИСАКОВУ

20 января 1891 г. Петербург.

20 январь.

Многоуважаемый Петр Николаевич!

Сейчас я получил Ваше письмо. Я перерыл всё то, что у меня имеется в папке и в столе, и, уверяю Вас, не нашел ничего, что мог бы прочесть завтра* в заседании Общества. У меня было сильное желание прочесть что-нибудь об интересном Сахалине, но пришлось поневоле ограничиться одним только желанием, так как я теперь занят спешной работой: тороплюсь написать небольшую повесть*. У меня есть отрывки из сахалинского дневника, короткие заметки и проч., но всё это до такой степени отрывочно и не отделано, что утруждать внимание гг. членов Общества было бы с моей стороны ничем не оправдываемою смелостью. Убедительно прошу Вас извинить меня и, если можно, обождать. Даю слово, что если я останусь в Петербурге до будущей недели, то непременно буду читать в следующий понедельник*, о чем и извещу Вас своевременно.

Благодарю Вас от всей души за внимание и честь, какую Вы мне оказываете Вашим приглашением.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Лазареву (Грузинскому) А. С., 21 января 1891*

891. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)

21 января 1891 г. Петербург.

21.

Ваш рассказ пойдет в «Новом времени»*, в одном из ближайших приложений. Очень хороший рассказ, хотя не всякому читателю будет ясно, что дед хочет выдать внучку за Осокина. Есть длинноты. Суворин сократил, и вышло шикарно. Он выкинул начало.

Напоминаю о Вашем обещании* прислать, если найдется, книжек для сахалинских школ.

Кланяется Вам Билибин.

Ваш А. Чехов.

Мизиновой Л. С., 21 января 1891*

892. Л. С. МИЗИНОВОЙ

21 января 1891 г. Петербург.

21 январь.

Спешу порадовать Вас, достоуважаемая Лидия Стахиевна: я купил для Вас на 15 коп. такой бумаги и конвертов*. Обещание мое исполнено. Думаю, что эта бумага вполне удовлетворит изысканным вкусам высшего света, к которому принадлежат Левитан, Федотов и кондуктора конно-железной дороги*.

В то же время позвольте и огорчить Вас, достоуважаемая Лидия Стахиевна: я приеду не раньше среды будущей недели.

Извините, что письмо так небрежно написано; я взволнован, дрожу и боюсь, как бы о нашей переписке не узнал высший свет.

Пожалуйста, никому не показывайте моего письма!

Остаюсь преданный Вам

А. Кислота.

Скажите Буцефалу, что я чихаю на его поклон.

Если бумага эта Вам понравится, то, надеюсь, Вы поблагодарите меня письменно. Ваши письма я показываю всем — из тщеславия, конечно.

Бибиков, который был у меня и видел Вас и сестру, написал в Петербург, что он «видел у Чехова девушку удивительной красоты». Вот Вам предлог поссориться и даже подраться с Машей.

Кони А. Ф., 26 января 1891*

893. А. Ф. КОНИ

26 января 1891 г. Петербург.

26 январь.

Милостивый государь Анатолий Федорович!

Я не спешил отвечать на Ваше письмо, потому что уезжаю из Петербурга не раньше субботы*.

Я жалею, что не побывал у г-жи Нарышкиной*, но мне кажется, лучше отложить визит к ней до выхода в свет моей книжки, когда я свободнее буду обращаться среди материала, который имею. Мое короткое сахалинское прошлое представляется мне таким громадным, что когда я хочу говорить о нем, то не знаю, с чего начать, и мне всякий раз кажется, что я говорю не то, что нужно.

Положение сахалинских детей и подростков* я постараюсь описать подробно. Оно необычайно. Я видел голодных детей, видел тринадцатилетних содержанок, пятнадцатилетних беременных. Проституцией начинают заниматься девочки с 12 лет, иногда до наступления менструаций. Церковь и школа существуют только на бумаге, воспитывают же детей среда и каторжная обстановка. Между прочим, у меня записан разговор с одним десятилетним мальчиком. Я делал перепись в селении Верхнем Армудане; поселенцы все поголовно нищие и слывут за отчаянных игроков в штосс. Вхожу в одну избу: хозяев нет дома; на скамье сидит мальчик, беловолосый, сутулый, босой; о чем-то призадумался. Начинаем разговор:

Я. Как по отчеству величают твоего отца?

Он. Не знаю.

Я. Как же так? Живешь с отцом и не знаешь, как его зовут? Стыдно.

Он. Он у меня не настоящий отец.

Я. Как так — не настоящий?

Он. Он у мамки сожитель.

Я. Твоя мать замужняя или вдова?

Он. Вдова. Она за мужа пришла.

Я. Что значит — за мужа?

Он. Убила.

Я. Ты своего отца помнишь?

Он. Не помню. Я незаконный. Меня мамка на Каре родила.

Со мною на амурском пароходе ехал на Сахалин арестант в ножных кандалах*, убивший свою жену. При нем находилась дочь, девочка лет шести, сиротка. Я замечал: когда отец с верхней палубы спускался вниз, где был ватерклозет, за ним шли конвойный и дочь; пока тот сидел в в<атер>клозете, солдат с ружьем и девочка стояли у двери. Когда арестант, возвращаясь назад, взбирался вверх по лестнице, за ним карабкалась девочка и держалась за его кандалы. Ночью девочка спала в одной куче с арестантами и солдатами.

Помнится, был я на Сахалине на похоронах. Хоронили жену поселенца, уехавшего в Николаевск. Около вырытой могилы стояли четыре каторжных носильщика — ex officio[12], я и казначей в качестве Гамлета и Горацио, бродивших по кладбищу, черкес — жилец покойницы — от нечего делать, и баба каторжная; эта была тут из жалости: привела двух детей покойницы — одного грудного и другого Алешку, мальчика лет 4 в бабьей кофте и в синих штанах с яркими латками на коленях. Холодно, сыро, в могиле вода, каторжные смеются… Видно море. Алешка с любопытством смотрит в могилу; хочет вытереть озябший нос, но мешают длинные рукава кофты. Когда закапывают могилу, я его спрашиваю:

— Алешка, где мать?

Он машет рукой, как проигравшийся помещик, смеется и говорит: