Три апельсина(Итальянские народные сказки) - Задунайская Зоя Моисеевна

А Сирокко о женитьбе и не думал. Он любил вольную жизнь. То в Африку слетает, то над морем носится — на что ему жена! Поэтому он ответил:

— Э, донна Бореа, когда два бедняка женятся, они богаче не становятся. У меня ничего нет, да и ты приданым не богата.

— Как это не богата! — обиделась Бореа. — У самого богатого короля нет столько золота, сколько у меня серебра.

И тут Бореа принялась дуть изо всех сил, так что у самой дух захватило. Ну, а всякому известно, что бывает, когда задует Метелица-Бореа. Дула она три дня и три ночи. Покрыла снегом холмы и долины, припорошила крыши домов и деревья. Блестят на солнце снежинки, искрится иней, словно чистое серебро.

— Ну, что, дон Сирокко, разве бедное у меня приданое? Разве мало у меня серебра?

Сирокко ничего не ответил, только усмехнулся и тоже принялся дуть. Дул он всего один день и одну ночь. И растопил весь снег до последней снежинки. А потом спрашивает:

— Так как же, донна Бореа, пойдешь за меня замуж?

— Что ты! Что ты! Мне нужен муж бережливый. А ты все мое приданое за одни сутки промотал. Не пойду за тебя.

С тех пор Бореа рассыпает свое серебро только тогда, когда Сирокко носится где-то далеко.

Ученый кот

ассказывают и пересказывают, что некогда жил в Палермо принц, который похвалялся, что может весь свет переделать по-своему. И правда, во дворце его творились диковинные вещи. Лошадь он научил есть мясо, собака у него жевала сено, а осел плясал тарантеллу, колотя по бубну копытом.

Но больше всего гордился принц своим котом.

Десять ученых в пышных париках и черных мантиях потратили десять лет, чтобы обучить принца всем наукам, приличествующим его высокому званию. А принц положил еще больше труда, чем десять ученых за десять лет, чтобы кот позабыл о том, что он кот. Когда принц, наконец достиг, чего хотел, он сказал своим друзьям:

— Приходите ко мне завтра на ужин и вы убедитесь, что, если очень постараться, можно превозмочь природу. Это докажет вам мой ученый кот.

Друзья приняли приглашение. Один из них, человек умный и догадливый, подумал так: «Если речь идет о коте, то не плохо на всякий случай запастись мышкой!»

Так он и сделал.

На следующий день все собрались в парадном зале дворца. Там был накрыт пышный стол. А посреди стола неподвижно, как деревянная статуя, стоял на задних лапах ученый кот и держал зажженную свечу.

Когда гости уселись за стол, слуги начали вносить на золоченых блюдах кушанья, приготовленные из мяса, дичи и рыбы. От блюд поднимался такой вкусный запах, что у приглашенных потекли слюнки. А кот? Кот даже усом не повел. Не шелохнувшись, он продолжал держать горящую свечу.

Принц обвел всех торжествующим взглядом.

— Ну, что я вам говорил! — воскликнул он. — Не правда ли, искусство выше природы!

— Конечно, конечно! — закричали восхищенные гости.

Только один из них промолчал. Он положил рядом с собой широкополую шляпу, украшенную перьями, и незаметно пустил под нее мышку.

Мышка, почувствовав себя на свободе, живо высунула из-под шляпы остренькую мордочку. Едва кот завидел мышку, как забыл разом все, чему обучил его принц с таким трудом. Свеча полетела в сторону, зазвенели разбитые бокалы, а кот схватил мышку и убежал с ней, задрав хвост.

Так принцу и не удалось не то что весь свет, а даже кошачью природу переделать на свой лад.

Королевские узники

давние времена в Италии было так: что ни город, то королевство, а что ни королевство, то и король.

Вот в одном таком городе умер старый король и его корону надел сын. Первым делом молодой король решил осмотреть свои владения.

В сопровождении первого министра и главного советника он объехал на белом коне свое государство, благо оно было невелико. Выехал он в полдень, а вернулся в замок, когда солнце еще не закатилось.

Молодой король сел на трон и спросил:

— Все ли мы осмотрели?

— Нет, не все, — ответили первый министр и главный советник. — У вашего королевского величества есть еще королевская темница, а в ней королевские узники.

— Я непременно должен сейчас же осмотреть ее! — воскликнул король, вскакивая с трона.

— Но ведь уже стемнело, — возразил первый министр.

— Вздор, — ответил король, — если это настоящая темница, то в ней и днем темно. Прикажите слугам зажечь факелы и ведите меня.

Гремя цепями, оборванные, изможденные узники выстроились в ряд перед королем.

— За что ты осужден? — спросил король у первого.

— О, ваше королевское величество, я ни в чем не виноват. Меня схватили на улице и бросили в темницу.

— Какое преступление совершил ты? — спросил король у второго.

— Никакого, — ответил узник, обливаясь слезами. — Меня схватили, когда я мирно обедал в кругу своей семьи, и бросили в темницу.

— Ну, а ты? — спросил король у третьего.

— Небо видит, что я заточен понапрасну. Меня подняли среди ночи с постели и бросили в темницу.

Четвертого, пятого, десятого спросил король, и все они клялись, что не знают за собой никакой вины.

Наконец король подошел все с тем же вопросом к последнему узнику.

— Ваше королевское величество, — сказал тот, — я совершил много преступлений. Я крал, грабил и убивал.

— Ах, негодяй! — закричал король. — Как же ты смеешь находиться среди хороших, честных людей. Я не позволю тебе портить моих королевских узников. Убирайся из темницы!

И король приказал снять с него цепи и выгнать вон.

Человек, который искал бессмертие

ил некогда в великом городе Риме ученый. В голове у него умещалось столько премудростей, что называли его не иначе, как «Грантэста», а это значит: «Большая голова». Три года он изучал медицину. Он знал названия всех болезней на свете, даже таких, которыми никто никогда не болел, и названия всех лечебных трав, даже таких, которые нигде не росли. Три года он изучал историю и мог без запинки сказать, что произошло в такой-то день, в такой-то час тысячу лет, пятьсот лет и триста лет тому назад. Но если кто-нибудь пробовал рассказать ему, что случилось вчера или сегодня в Риме, Грантэста затыкал уши.

— Какое мне дело до всех этих мелочей, — говорил он. — Это станет интересным через триста лет.

Три года он изучал астрологию[2] и мог дать ответ, под какой звездой лучше родиться, чтобы быть удачливым, а с каким небесным светилом не стоит даже и связываться.

Потом Грантэста изучал географию и математику. Он постиг бы еще много других наук, если бы не случилось вот что.

Грантэста вспомнил однажды, что в далеком горном селении живет его старая мать и что он лет десять не видался с ней. Он нехотя оторвался от книг, велел оседлать мула и поехал.

Путь был не близким. Грантэста ехал не спеша и думал о том, что он постиг все тайны мира вещей и мира живых. Сердце его было преисполнено гордости, а ум — покоя. К вечеру мул поравнялся со стариком, медленно бредущим по дороге.

— Куда едешь, сынок? — спросил старик.

— Зачем тебе это знать? — неприветливо отозвался Грантэста.

— Видишь ли, я устал и хотел бы хоть часть дороги пройти, держась за стремя твоего мула.

— И ради этого ты прервал размышления великого Грантэсты? — надменно сказал ученый. — Не тревожь меня, ступай прочь.