Айсберг - Клайв Касслер

— Боюсь даже спросить, что на этот раз придумал твой маленький отвратительный мозг?

— Прием. Ты — счастливчик. Ты идешь на поэтический вечер.

— Не валяй дурака!

— Я серьезно. У тебя есть приглашение лично от Оскара Рондхейма. Хотя я подозреваю, что это идея мисс Фири.

Брови Питта сошлись в одну дугу над зелеными глазами.

— Откуда ты знаешь? Как ты МОГ это узнать? Не было никакого приглашения, когда ты подобрал меня у консульства.

— Секрет фирмы. Мы случайно смогли выпустить кролика из шляпы.

Становилось прохладно, и Питт поднял окно в машине.

— Поэтический вечер, — сказал он с отвращением. — На нем должен быть победитель.

Глава 14

Исландцы много спорят, какой дом более элегантен: резиденция президента в Бессастадире или большой дом, раскинувшийся на гребне самого высокого холма над Рейкьявиком. Эти дискуссии будут продолжаться до тех пор, пока оба здания не сравняются с землей, хотя на самом деле, сходства между ними нет. Резиденция исландского президента — это образец классической простоты, тогда как современное здание, в котором жил Оскар Рондхейм, казалось порождением безудержной фантазии архитектора.

Целый квартал перед массивными, богато украшенными резными дверями был запружен лимузинами, представлявшими самых дорогих производителей автомобилей от каждой страны: «роллс-ройс», «линкольн», «мерседес-бенц», «кадиллак». Даже русский «ЗИЛ» стоял около центрального входа.

Между главным залом и террасой прогуливались около восьмидесяти — девяноста человек, разговаривавших на всевозможных иностранных языках. Солнце, спрятавшееся за заблудившимся облаком, внезапно ярко осветило все окна, хотя уже была половина десятого вечера. В дальнем конце главного зала Керсти Фири и Оскар Рондхейм встречали и приветствовали каждого прибывающего гостя. Они стояли под массивным крестом с красным альбатросом.

Керсти была восхитительно красива, облаченная в длинное белое шелковое платье с золотой отделкой. Ее светлые волосы были уложены на голове в греческом стиле. Высокий, похожий на ястреба Рондхейм возвышался над ней, раздвигая свои губы в улыбке только тогда, когда этого требовала вежливость. Он как раз приветствовал русских гостей, предлагая им пройти к длинному столу, уставленному нескончаемыми рядами икры и лосося и украшенному огромной чашей с пуншем, когда его глаза округлились от изумления, а на губах появилась ледяная улыбка. Керсти похолодела, когда ропот гостей перерос вдруг в странную тишину.

Питт вошел в зал во всем блеске «голубого». На верху лестницы, у входа в зал, он остановился и направил лорнет, висевший на золотой цепочке у него на шее, на присутствовавших в зале. Возбужденная аудитория беззастенчиво разглядывала его.

Их нельзя было винить в этом, даже с точки зрения этикета. Экипировка Питта являла собой нечто среднее между костюмом двора Людовика XI и непонятно чем. Из-под красного пиджака торчали кружевной гофрированный воротник и манжеты, желтые парчовые бриджи сужались книзу и исчезали в красных замшевых ботинках.

Талия была перепоясана коричневым шелковым кушаком, свободные концы которого спускались до колен. Если Питт рассчитывал на сногсшибательный эффект, то он его произвел. Когда немая сцена достигла своего накала, он изящно спустился по лестнице и подошел к Керсти и Рондхейму.

— Добрый вечер, мисс Фири… мистер Рондхейм. Как приятно, что вы меня пригласили. Поэтические вечера — это мои любимые суаре. Я не пропустил бы ни одного, даже за все кружева Китая.

Она изумленно уставилась на Питта.

— Оскар и я рады, что вы пришли. — Это все, что она смогла произнести.

— Да, рады видеть вас снова, майор, — слова застревали в горле Рондхейма. Он ответил на слабое рукопожатие Питта.

Керсти, как будто ощущая нелепость сложившейся ситуации, спросила:

— Вы сегодня не в форме?

Питт опустил лорнет.

— Слава Богу, нет. Форма — это так скучно и однообразно, не правда ли? Я подумал, будет интересно, если я надену штатское и никто на вечере меня не узнает. — Он громко засмеялся своей плоской шутке, привлекая еще больше внимание окружающих.

К крайнему удовольствию Питта, Рондхейм усилием воли заставил себя натянуто улыбнуться.

— Мы надеялись, адмирал Сандекер и мисс Ройял тоже придут.

— Мисс Ройял появится с минуты на минуту, — сказал Питт, разглядывая присутствовавших в лорнет. — Но адмирал… Боюсь, он чувствует себя неважно. Он решил сегодня пораньше лечь. Бедный старик! Но я не могу винить его после того, что произошло сегодня днем.

— Надеюсь, ничего серьезного. — В голосе Рондхейма чувствовался интерес к причинам происшедшего с адмиралом.

— К счастью, нет. Он отделался только ушибами и синяками.

— Что случилось? — спросила Керсти.

— Несчастный случай, ужасный несчастный случай, — драматически произнес Питт. — После того как вы столь любезно согласились предоставить нам судно, мы направились к южному берегу, где я делал наброски, а адмирал рыбачил. Около часу дня мы оказались в густом тумане. На пути назад раздался страшный взрыв. Он выбил все стекла в рубке и немного поцарапал голову адмиралу.

— Взрыв? — переспросил Рондхейм. Его голос был низким и хриплым. — Отчего был взрыв?

— Понятия не имею, — ответил Питт. — Ничего не было видно. Конечно, мы пытались разобраться, но видимость составляла не более двадцати футов.

Лицо Рондхейма оставалось невыразительным.

— Очень странно. Вы уверены, что ничего не заметили, майор?

— Абсолютно, — ответил Питт. — Вы думаете примерно так же, как и адмирал Сандекер. Судно могло напороться на мину, оставшуюся еще со Второй мировой войны, или мог начаться пожар, от которого взорвался один из баков с горючим. Мы уведомили местную береговую охрану. Но им ничего не остается делать, как ждать, кто заявит о пропавшем судне. В общем, ужасное происшествие…

Питт остановился, увидев приближавшуюся Тиди.

— А, Тиди, наконец, ты появилась,

Рондхейм повернулся к ней и улыбнулся.

— Мисс Ройял. — Он нагнулся и прикоснулся к ее руке. — Майор Питт рассказывал нам, какое ужасное происшествие вы пережили сегодня днем.

«Подонок», — подумал Питт: «Не может устоять, чтобы не выжать из нее ответы с ходу». Тиди, в длинном синем платье, с распущенными по плечам гладкими волосами, выглядела игриво и привлекательно. Питт нежно положил ей руку на талию и так, чтобы никто не видел, ущипнул ее чуть ниже спины. Он улыбался, глядя в ее большие карие глаза.

— Боюсь, что я почти все пропустила. — Она отвела руку за спину и выкрутила мизинец Питта с такой силой, что он тут же убрал руку с ее талии. — От взрыва я ударилась головой о буфет в камбузе.

Она дотронулась до небольшого пятнышка на лбу — синяк был тщательно скрыт косметикой.

— Я почти полтора часа не могла прийти в себя. А бедного Дирка трясло и выворачивало всю обратную дорогу.

Питт готов был расцеловать ее. Тиди вышла из положения без сучка и задоринки, как хорошая скаковая лошадь проходит дистанцию.

— По-моему, мы отнимаем много времени, — сказал он, взяв ее под руку и уводя прочь к чаше с пуншем.

Он налил ей чашечку пунша, они набрали закусок и отошли в сторону. Питт с трудом мог подавить зевоту, в то время как они с Тиди переходили от группы к группе. Как опытный завсегдатай подобных приемов, Питт легко вписывался в компанию, но сейчас он не мог найти точку опоры. Атмосфера была какая-то странная. Вроде все было как всегда: и скучающие, и развязные, и выпивохи, и снобы. Все говорившие по-английски, с кем они беседовали, были вполне вежливы. Никаких антиамериканских настроений — любимой темы разговоров гостей других национальностей — не всплывало на поверхность. Внешне все казались одной средней массой. Наконец он понял. Он отошел в сторону и шепнул Тиди на ухо:

— У тебя нет чувства, что мы здесь — персона нон грата?

— Нет. По-моему, все достаточно дружелюбны.

— Верно. Они общительны и вежливы. Но это внешне.

— Почему ты так думаешь?

— Я различаю теплую искреннюю улыбку, если ее встречаю. Здесь мы не встретили ни одной. Как будто мы в клетке. Разрешается кормить зверей и разговаривать с ними, но не трогать.

— Глупо. Нельзя винить людей в том, что они чувствуют себя неловко, когда разговаривают с человеком, который вырядился, как ты.

— Дело не в этом. Любой эксцентричный человек всегда, без нажима, привлекает к себе интерес. Если бы я был в этом уверен, я бы сказал, что это заговор.

Она улыбнулась.

— Перестань. Видишь тех двух людей, справа от меня? Около рояля?

Питт медленно взглянул туда, куда она указывала. Короткий лысый крепыш, оживленно жестикулируя, что-то быстро говорил прямо в густую седую бороду, находившуюся не более чем в десяти дюймах от его носа. Борода принадлежала худому, седовласому, элегантному мужчине, который под туго накрахмаленным воротничком был похож на профессора Гарварда. Питт повернулся к Тиди и пожал плечами.