Братство Астарты (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

— Что так срочно озаботило Священный Трибунал, что его представитель не может подождать до утра?

Прокуратор, сложив руки на животе, изобразил безграничное терпение:

— Только дела государственные тревожат меня, не давая покоя. Враги не дремлют и неустанно плетут злые сети!

Откинувшись на спинку кресла, Варсаний встретил взгляд Исидора:

— Я готов вас выслушать, прокуратор. Продолжайте.

— Очень непонятная история произошла с посланницей братства Астарты, вы не находите? — Маленькие злые глазки впились в лицо логофета: — Отправленный вами отряд вендов перехватывает посланницу Эртория к Хозрою, а дальше начинаются сплошные странности. Они продают ее цезарю Иоанну, у которого она погибает в первую же ночь. Это оставляет массу вопросов!

Варсанию самому эта история не понравилась, но проводить тщательное расследование сейчас он не захотел — не его метод, слишком грубо. Сцинарион предпочитал выждать и понаблюдать: следы обязательно проявятся, а вот тогда можно будет понять весь замысел и вмешаться, но уже со своей игрой и со своими правилами. Трибунал он не уважал за его манеру действовать необдуманно и кроваво, зачастую обрубая концы и теряя связующие нити. На полях политических баталий их пути часто пересекались, но Варсанию до сих пор удавалось улаживать вопросы без конфликта и привлечения базилевса как арбитра. «В который раз, — подумал он про себя, — эти дуболомы хотят мне все испортить».

Несмотря на не совсем приятные для Трибунала мысли, его лицо по-прежнему излучало готовность к сотрудничеству:

— Согласен, история довольно странная на первый взгляд, но мои люди проверили факты, и они полностью подтверждают рассказанное.

Ответ совершенно не устроил Исидора, и он закрутил большими пальцами рук, сложенных в замок.

— Подтвержденные факты не отменяют вопросов. Почему они продали пленницу, хотя должны были доставить сюда, в лагерь? Зачем Иоанну понадобилась посланница братства? Отчего она так внезапно умерла, и умерла ли она вообще? Не кажется ли вам, что на эти вопросы мы должны получить ответы?

Варсаний бросил взгляд на приоткрывшийся полог, и кивок секретаря подсказал ему, что стратилат прибыл. Для него это означало, что пора вводить нового игрока и переходить к заключительной — конфликтной — фазе.

Он мягко посмотрел на прокуратора:

— Так что вы конкретно хотите от меня?

— Для начала я хочу допросить вендов, вождя гавелинов Истилара, людей цезаря и самого Иоанна.

«Недурной аппетит», — сыронизировал про себя Сцинарион и, заметив входящего Навруса, демонстративно обрадовался:

— А вот как раз и тот человек, который поможет вам решить эту проблему, ведь все эти люди — его подчиненные, и даже цезарь Иоанн с сегодняшнего дня его адъютант. Ведь так?

Последнее, как и радушная улыбка, адресовалось уже Фесалийцу, и тот с недовольным выражением лица поинтересовался:

— Могу я узнать, в чем дело?

— Конечно, мой дорогой Наврус, — Варсаний с большим энтузиазмом продолжал разыгрывать из себя радушного хозяина. — Вот господин прокуратор хочет допросить сотню вендов Лавы Быстрого, цезаря Иоанна и его людей. Поскольку это ваши подчиненные и мы на территории вашего лагеря, то вам и решать, позволить ему или нет. — Логофет словно ненароком перечислил желания Исидора с таким упором на слова «сотня» и «цезарь», что даже у незаинтересованного слушателя возник бы вопрос, а не много ли господин прокуратор хочет?

Наврус, конечно же, дураком не был и ясно видел, что Варсаний его подставляет, но после сегодняшнего скандала с императорскими детьми он яснее ясного понимал: если завтра он возьмет город, то ему будет начхать и на Василия, и на эту сучку Зою, и уж тем более на трибунальского стручка Исидора, а если нет, то ему в любом случае конец, и одним врагом больше, одним меньше — какая разница! Перед выходом он как раз выпил пол-амфоры отличного фесалийского вина, и как никогда был намерен кому-нибудь испортить настроение. Поэтому, к явному удовольствию Варсания, он отрезал:

— Знаю я ваши допросы: после них выходят либо калеки, либо сумасшедшие. Нет, я этого допустить не могу!

В эту минуту Исидор осознал, что скользкий червь Сцинарион провел его, как деревенского дурачка, и позеленел от злости, но, взяв себя в руки, прошипел побелевшими губами:

— Надеюсь, стратилат понимает, что своими действиями мешает правосудию и встает на сторону врагов государя?

Наврус шмыгнул своим большим плебейским носом и широко осклабился:

— А представитель Трибунала понимает, что только что назвал врагами не только союзников империи, но и прямого родственника базилевса?

По части жонглирования понятиями Наврус был большим мастером, и Исидору тут было с ним не равняться. Почувствовав себя загнанным в угол, прокуратор сделал последний, как ему показалось, возможный ход:

— Я непременно извещу императора, патриарха и председателя Священного Трибунала, что своими действиями стратилат Великой армии мешает расследованию смертельно опасного для государя и церкви дела!

Варсаний лишь развел руками — мол, я ничего не могу поделать, это решение не в моей юрисдикции, а Фесалиец, блеснув глазами, ударил еще раз и в самое больное для Исидора место:

— А я завтра же напишу базилевсу рапорт, в котором укажу что прокуратор Трибунала своими некомпетентными действиями может устроить бунт вспомогательных варварских частей, и потребую его незамедлительной замены.

После этого разговаривать больше было не о чем, и Исидор, сгорая от бешенства, почти бегом выскочил из шатра.

Когда за прокуратором перестал качаться полог, Варсаний взглянул на своего бывшего протеже:

— Ну, что я могу сказать. Блестяще!

Они оба понимающе улыбнулись, но после короткой улыбки Сцинарион добавил:

— Возьми завтра город, Наврус! Ты же понимаешь, что в случае провала тебе уже никто не сможет помочь!

Глава 28

Год 121 от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию .

Долина Ур Нис

Рассудок и здравый смысл Акциния настойчиво твердили ему: возвращаться к конюшне опасно, брось всех и спасайся сам, пока еще возможно и дорога на перевал свободна! Он соглашался, он всегда соглашался с доводами рассудка, но почти всегда поступал строго наоборот. Вот и в этот раз, несмотря ни на что, он продолжал шагать в сторону сожженной деревни, по привычке рассуждая с самим собой:

«Все это верно: можно по-тихому выкопать деньги и кристалл, да убраться отсюда подальше. Что мне эти люди? Возможно, они заслужили свою участь, и уж точно никого из них праведником не назовешь. А парни — ну что же, видать, такая у них судьба! Подумаешь, привык к ним — ничего, переживу! В первую очередь надо о себе думать. Но с другой стороны, человек — это всего лишь набор устойчивых привычек и принципов. Отними их у него, и человек зачахнет, скукожится и умрет частью своей души. Остаток, конечно, будет теплиться, цепляться за жизнь, постарается вновь обрасти убеждениями и привычками, но сколько раз это может повторяться? Я уже умирал и начинал все заново. Смогу ли я еще раз? Вряд ли! Зная, что я их бросил, оставил в лапах этих изуверов — нет, не смогу! Конечно, ребята не сахар, даже больше скажу — настоящие мерзавцы и головорезы, но это мои головорезы! Я их нашел, вырастил, и я за них в ответе! В конечном итоге, они и есть моя единственная привязанность в этом мире, а бросать то, к чему ты привык, без борьбы нехорошо, для мужчины даже как-то неприлично».

Убеждая самого себя, Акциний спустился к деревне и залег за камнями, высматривая темный силуэт конюшни. Ночное небо, завешенное тяжелыми облаками, давало мало света, и сверху был виден только мрачный контур сарая и желтый огонек костра у дверей. Поскольку ничего больше разглядеть не удалось, ему пришлось просчитывать ситуацию, полагаясь только на свой опыт и умение анализировать.

«Скорее всего, — прикинул Наксос, — всех заперли в сарае. Тащить весь мой табор в лагерь им резона нет, куда их там девать, а здесь можно держать сколько угодно, выдергивая, кого надо, на допрос. Оставлять много охраны тоже глупо — там же одни бабы да слуги. Думаю, человека три, не больше. Двое, скорее всего, спят у костра, а один охраняет. Теперь главный вопрос — что с этими охранниками делать? За сегодняшний день у меня на совести уже два трупа. Добавить к ним еще три?