Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для Успенского, как и для теософов, конфликт между “эзотерическим” и “экзотерическим, или историческим христианством разрешается через осознание так называемой “скрытой стороны” христианства, т. е. через способность “указать путь тем, кто может по нему идти”[351]. Целью авторов Евангелий, писал он, было показать единственный путь для тех, кто мог за ними идти, путь, ведущий к тайному знанию. Главной ценностью Четырех Евангелий было, согласно Успенскому, заключенное в них самих свидетельство существования эзотерической традиции.
Говоря об эзотерическом христианстве, Безант и Успенский ставят перед собой сходные задачи – ориентировать мысль на постижение этих “глубинных истин”: “Предмет этой книги, – пишет Безант в своей книге “Эзотерическое христианство”, – состоит в том, чтобы предложить определение направления мысли относительно глубинной истины, лежащей в основе христианства, истины, обычно не замечаемой и слишком часто отрицаемой”[352]. Анна Безант опиралась в своем понятии “эзотерического христианства” на тексты Нового завета и ранних отцов церкви и прослеживала развитие христианской мысли “через века до начала XIX столетия”[353], находя полновесные свидетельства того, что ”христианство имело свою скрытую сторону”[354]. Эта скрытая сторона, или “таинства Иисуса”, согласно Безант, записана в Евангелиях в аллегорической форме, в то время как ее глубинное значение было дано только посвященным. Иисус говорил апостолам: “Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить”[355]. Оригинальная интерпретация оригеновской концепции трех уровней писания: буквального, аллегорического и символического – весьма заинтересовала Успенского, серьезными литературными авторитетами для которого были авторы расцветавшего в те годы русского символизма.
Понимая эти слова Иисуса как относящиеся к не выраженной в словах части христианского учения, Безант предположила, что, вероятно, многое было сказано Христом по его воскрешении, когда он являлся своим ученикам, “говоря о Царстве Божием”[356], т. е. раскрывая высший, третий, символический уровень учения, требующий от посвященного глубоких знаний и серьезного внутреннего опыта.
Успенский не мог не знать и о другой книге, которая оказала сильное влияние на русские умы конца ХIX – начала XX века, равно как и на теософскую мысль. В 1894 году русский путешественник Н. А. Нотович опубликовал в Париже книгу “Неизвестная жизнь Иисуса Христа”[357], где он описывал открытие им в Химском монастыре возле Леха текстов, относящихся к деятельности Иисуса Христа в Индии. В отрывке, о котором Нотович заявлял, что он переписал его, как ему было прочитано аббатом монастыря, говорится о том, что Иисус покинул Палестину в возрасте 13 лет и совершил с группой купцов путешествие в Синд. Он провел следующие шесть лет в Йягамате, Рийегрине, Банаресе и других индийских “священных городах”, где изучал Веды. Он проповедовал вайшьям и шудрам, осуждая многобожие и систему каст, бежал от преследования браминов и кшатриев в Гималайские горы и в последующие шесть лет выучил пали и изучал буддизм. Из Гималаев Иисус вернулся в Палестину, где был подвергнут распятию, что было описано апостолами в Четырех Евангелиях.
Если говорить о предпосылках критического отношения Успенского к историческому, или экзотерическому, христианству, то их можно найти в критике исторического христианства со стороны представителей русской религиозной философии ХIХ и начала ХХ века. Разумеется, не надо путать эту критику “сверху” с разнузданной критикой “снизу”, которой в течение более полувека христианство подвергалось со стороны выразителей и идеологов прогрессистского направления – нигилистов и позитивистов.
Отвечая на вопрос о русских влияниях на формирование религиозно-мистической модели Успенского, прежде всего, нужно говорить о представителях “нового религиозного сознания”. Автор “Истории русской философии” В. В. Зеньковский утверждал, что “новое религиозное сознание” фокусировалось на “сознании противостояния историческому христианству”[358]. Будучи единодушными в своей критике исторического христианства, такие философы, как Вл. Соловьев, Д. Мережковский, В. Розанов и Н. Бердяев, давали разные ответы на вопрос о дальнейшей судьбе исторического христианства. Соловьев развивал теократические идеи; Розанов выдвигал ветхозаветный тип религиозности; Мережковский провозглашал “религию отдельного человека”; а Бердяев предлагал идею новых форм религиозного сознания – “новую духовность”.
Согласно Д.С. Мережковскому, являвшемуся одной из ведущих фигур названного движения, историческое христианство было только односторонним проявлением христианской миссии: оно придавало особое значение аскетическому идеалу за счет того, что он называл “правдой земли”, “правдой плоти” и “правдой мирского”[359]. Историческому христианству Мережковский противопоставлял “священное сообщество”. Он полагал, что “христианство – это только чаяние и пророчество о Богочеловеке и о Церкви”, но сама церковь существует “за пределами христианства”[360]. Мережковский искал альтернативу историческому христианству в греко-римской античности и в чаемом им новом откровении вне исторической церкви.
Если Мережковский выступал против исторического христианства, критикуя его аскетизм, и постулировал взаимодополняемость неба и земли, духа и плоти, то Успенский считал аскетизм истинной чертой христианства, и его беспокоило, что подлинный христианский опыт и современная культура оказались разведенными и что “аскетическое, т. е. истинное христианство и современная культура закрыты друг для друга”[361].
Успенский выступал против “сентиментального христианства, созданного современными проповедниками”, заявляя, что “христианское учение – это очень суровая религия”, так как “узки врата и труден путь, и только немногие могут пройти через него и обрести ‘спасение’”[362]. Он рассматривал историческое христианство как необходимый и полезный институт, внешняя, экзоторическая сторона которого может стать полезной для обретения ключа к его сокровенному смыслу. Идея исключительности и трудности спасения
- Карл Маркс - Галина Серебрякова - Биографии и Мемуары
- Плеханов - Михаил Иовчук - Биографии и Мемуары
- Зеркало моей души.Том 1.Хорошо в стране советской жить... - Николай Левашов - Биографии и Мемуары
- Валерий Харламов - Максим Макарычев - Биографии и Мемуары
- Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса - Йозеф Шумпетер - Биографии и Мемуары
- Иван Николаевич Крамской. Религиозная драма художника - Владимир Николаевич Катасонов - Биографии и Мемуары
- Это вам, потомки! - Анатолий Борисович Мариенгоф - Биографии и Мемуары
- Патологоанатом. Истории из морга - Карла Валентайн - Биографии и Мемуары / Медицина
- Маркс и Энгельс - Галина Серебрякова - Биографии и Мемуары
- За столом с Пушкиным. Чем угощали великого поэта. Любимые блюда, воспетые в стихах, высмеянные в письмах и эпиграммах. Русская кухня первой половины XIX века - Елена Владимировна Первушина - Биографии и Мемуары / Кулинария