Моя дурацкая гордость (СИ) - Эр Анастасия

— Случилось что? — спросил Рома у Пашкова.

— Ага, — обеспокоенно подтвердил тот. — Главный Наблюдатель пытался напоить Колосова эликсиром Истины и допросить.

— Это запрещено, — безапелляционно заявил я. Отец несколько раз упоминал, что применять подобные вещи без санкции Магического Совета и серьезного повода — незаконно.

— Пытался? — мы повернулись к самому Колосову, тот казался растерянным и время от времени дергался. На веснушчатом лице выступили пятна.

— Ну, я почуял, что дело нечисто, и не стал пить. Просто сделал вид, что выпил. Наблюдатель начал расспрашивать про Диму и про мою…

— Неважно, — перебил Пашков, покраснев.

— Все и так знают, что вы вчера чуть не попались, — внезапно выдал Прогноз, и мы втроем повернулись к нему.

— А почему тогда мы не знаем? — Псарь угрожающе нахмурился.

— Потом, — замялся Леха и, когда мы отошли к нашему столу, затараторил: — Я слышал от младших… Флавальехцы говорили, что Пашков и старшая сестра Колосова сосались в пустом кабинете. Не знаю, как Наблюдатель прознал, и никто не в курсе, но он чуть не поймал их.

— Охереть скорость, — присвистнул Псарь. — Но как он выяснил? Нам необходимо знать, иначе у Главного будет преимущество.

— Кто-то доложил?

— Этот кто-то должен был перемещаться по усадьбе с бешеной скоростью, — я покачал головой. — Не нравится мне эта муть. Особенно муть с эликсиром Истины.

Я, честно признаться, до этого представлял запыхавшегося Главного Наблюдателя, который будет носиться по всей академии и разрываться на сотню частей. Но этот пенек действовал другими методами.

Вечером я с удовольствием наорал на Бакурина, который опоздал на тренировку и выглядел при этом жутко довольным.

— Вы еще даже не начали, — огрызнулся тот, на ходу снимая куртку, рубашку и пытаясь найти в шкафу свою форму.

— Чтобы начать, мне нужна вся команда, — отрезал я, надевая налокотники.

Бакурин, мерзко ухмыляясь, медленно повернулся и спокойно процедил сквозь зубы:

— Я не следил за временем.

Я прищурился, пытаясь уловить очевидный вроде бы смысл его слов. И я уловил, разумеется.

На шее Бакурина, чуть повыше ключицы, виднелась отметина, явно свежая.

Я прикусил язык, чтобы в отместку не выложить, чем мы с Елизаровой занимались позавчера, потому что Елизарова просила меня не говорить. И я чувствовал, что должен молчать. К тому же, Бакурин знает, что у нас с Елизаровой был трах.

Пускай Елизарова выпендривается, если ей нравится, но если я буду настаивать, она даст мне. Потому что… да и так все ясно.

Хотя почему я должен молчать? Только потому, что Елизарова так сказала?

Я уставился на Бакурина и представил, как Елизарова оставила ему этот засос. Впрочем, нет, я не представлял, что она сделала это намеренно, скорее, забывшись, когда Бакурин ебал ее. Намеренно вряд ли.

— Еще раз опоздаешь, заменю, — предупредил я, проверяя состояние уздечки. — Даю тебе две минуты, чтобы напялить шмотье.

Беккер пришла снова и стойко просидела на трибуне больше трех часов. Да, из нее выйдет хорошая журналистка, в погоне за сенсациями выдержка и упорство пригодятся.

— Привет, Марк, — фамильярно поздоровалась она, догнав нас по дороге в усадьбу.

— Привет, Иванна, — в той же манере ответил я.

— Ты сегодня что-то разошелся.

— Наоборот, это вчера я был слишком добр. — Настроения вести светскую беседу не было никакого.

— По-моему, твой нападающий не так плохо играет, как ты кричал. Личная неприязнь?

Я удивился ее проницательности.

— Это не ваше дело.

— Девушка, не так ли? Брось, Марк, народ читает спортивную колонку не столько из-за новостей крылатлона, сколько из желания перемыть кости игрокам.

— Любопытный взгляд.

— Она красивая? — спросила Иванна краем рта и достала сигареты. — Куришь?

Вместо ответа я протянул руку и вытащил из ее пачки одну.

— Собираетесь писать о нашей команде? — через силу пошутил я.

— Не исключено. — Иванна, похоже, реально собралась что-то кропать, не зря же ходила на все тренировки. — Так она красивая?

— Я некрасивыми не увлекаюсь. — Я выпустил дым и заржал. — Я вообще стараюсь не увлекаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Наверное, старше тебя? — уверенно спросила Иванна.

— Старше, — честно ответил я и затянулся. — Ты правда думаешь, что этот мусор про команду опубликуют в приличной газете? Даже если ты его напишешь.

— Советник дал добро на небольшие еженедельные заметки о том, как проходит проверка, — торжествующе выдохнула Беккер, и я представил, сколько усилий ей понадобилось, чтобы получить разрешение. — Я смогу публиковать их в «Вестнике» под своим именем.

— То, о чем ты спрашиваешь, мало подходит для отчетной статьи.

Беккер прищурила один глаз и что-то записала в блокнот.

— А я не собираюсь отчитываться. Мы с Советником не обговаривали содержание заметок.

Она подмигнула, помахала указательным пальцем у меня перед носом и, напевая, пошла вперед.

***

Ночью я спал мало.

Долго не мог уснуть, размышляя о Беккер с ее писаниной, об эликсире Истины, о потайных этажах, которые мы так и не нашли, и об отметине на шее Бакурина. Вообще, мне было интересно, что за статью опубликует Иванна, и почему Главный Наблюдатель ведет себя как последнее чмо, применяя полузаконные штучки.

Руки чесались навалять Бакурину, хотя я понимал, как это глупо. У меня и поводов особых не было, потому что мы с Елизаровой не встречались, и, начни я раскидываться заявлениями типа «отвали от моей девушки», надо мной поржали бы в первую очередь Псарь с Хьюстоном, а потом уже остальные. Псарь вообще считал Елизарову блажью, а Хьюстон морщился, когда я говорил о сексе с ней.

Я перевернулся на живот и уткнулся в подушку, пытаясь задремать.

Если разобраться по всей совести, Елизарова нравилась мне с первого курса. Ну, то есть примерно с тех пор, как кто-то из однокурсниц мог понравиться. Она нравилась мне внешне, хотя тогда у нее вроде совсем не было сисек. Я точно не помнил, но до определенного момента Елизарова была никакущей, и тем не менее на парах, когда становилось скучно, я пялился на нее.

Когда все стали звать девчонок в Высоты, я тоже пригласил. Я же не лузер. Скорее, наоборот. Ну, начал с каких-то старших, которые громче всех визжали на матчах по крылатлону, потом мутил с однокурсницами, и большинство соглашались если не с первого раза, то со второго.

А потом я начал приглашать Елизарову, потому что у нее появились сиськи, и теперь уже не стыдно было показаться с ней на людях. А она начала меня посылать. Я звал других и сосался с ними в пабе «Двуглавый пегас» и в кафе «Половинки». Меня это не стремало, потому что если тебе уже восемнадцать, а ты еще не полизался с какой-нибудь пташкой у всех на глазах, сложно доказать, что ты не лузер и не малолетка.

Однажды я случайно увидел, как Елизарову засосал какой-то пятикурсник. С устным счетом проблем у меня никогда не было, и я быстро сообразил, что разница у них больше трех лет. Я еще подумал, что этот пятикурсник нашел в Елизаровой, и решил, что просто-напросто из взрослых девок ему никто не дает.

У меня вставал на Елизарову. Хотя не только на нее. Скорее на всех красивых девчонок в лифчиках. Тогда я часто думал о том, как бы добраться до дырки какой-нибудь пташки, для начала хотя бы пальцами, чтобы узнать, как оно вообще, и все они казались мне привлекательными. Особенно после того, как на одной из вечеринок Залесского старший брат Никиты Верейского Антон обозвал нас тормозами и сказал, что трахается с четырнадцати лет.

Я был уверен, что Елизарова посылает меня не по-настоящему. Будь я ей действительно противен, не стала бы со мной разговаривать, а она, наоборот, наскакивала всякий раз, когда находился повод. А я, особенно поначалу, тупел в ноль, стоило заговорить с ней, хотя виду не подавал; потом, конечно, придумывались сотни острот в адрес Елизаровой и десятки дерзких ответов, но все это потом, когда она оказывалась далеко.