Те, кто старше нас - Алексей Владимирович Барон

выражала радостное удивление.

– Так приятно, что вы нас навестили!

Андрей поморщился.

– Бесполезно. Не пыжьтесь. Вашу бутылку от сельсовета видно.

– Ну… всего лишь шампанское, Андрей Васильевич. Что такого?

– Они и на шампанское хорошо слетаются.

– Кто?

– Мухи.

– Ух, какие! – некоторые из девочек засмеялись.

– Мух бояться – в деревню не ездить, – бойко выпалила Эрика.

– Да все нормально будет, Андрей Василич, – поддержало общество. – У нас кодекс сильный.

– Какой еще кодекс?

– Моральный.

– Моральный! Здесь и уголовный не слишком чтут.

– Что ж, научим, – с большой уверенностью заявили принцессы.

– Где меня искать, вы знаете, – сухо сказал Андрей. – Если кодекс не поможет.

* * *

Она прибежала часа через полтора. Андрей знал, что это случится, поэтому спать не ложился.

Губы Эрики дрожали, в глазах блестели слезы.

– Т-такие грубые! Анд-дрей Васильевич, они ругаются матом, представляете?

– Вот так сюрприз, – удивился Андрей. – Кто бы мог подумать.

– Простите нас! Помогите.

– Иду.

– Да зачем? – спросил шофер Мишка, сын квартирной хозяйки. – Подумаешь, трахнут кого-нибудь. Тебе-то что?

Андрей знал, что моральные доводы на шоферов не действуют. Шоферы их стыдятся. А вот служебные обязанности признают.

– Должность такая.

– А. Ну-ну. Плохая у тебя должность.

Андрей взглянул на него. Мишке не повезло, не мог выступать против квартиранта. К общежитию не пойдет, будет соблюдать нейтралитет. Что ж, и то хлеб. Мужик здоровый, холостой, да пьющий.

Андрей нацепил галстук. Куртку застегнул не до конца. Так, чтобы были заметны полоска воротничка и узел галстука. То и другое в деревенском сознании ассоциируется с начальством. Довольно эффективное психологическое оружие. Второе по значению после погон и орденских планок.

– Андрей Васильевич! – взмолилась Эрика. – Скорее, пожалуйста!

– Тихо, девочка.

Он натянул голубые сапоги. Потом побрызгался одеколоном «Шипр».

– Андрей Васильевич, мы ведь не на танцы собираемся!

– Разве? А мне показалось…

Эрика промолчала.

– Ладно, двинули, – смилостивился Андрей.

Обогнув будку злобного Басурмана, они вышли в огород.

– А где тут милиция? – спросила Эрика.

– Милиция не тут, она в Ужуре.

– Так это ж… сорок километров.

– Сорок пять.

– Какой ужас!

– Ну-у, что вы. В первый раз ужаса не бывает. Ужас случается не раньше второго.

– Спасибо, утешили.

– Да пожалуйста. Приходите еще.

Эрика споткнулась о куст картошки. Андрей поймал ее за локоть, но она вырвалась.

– Боже, вы ведь все знали наперед! И…

– Что – и? – насмешливо поинтересовался он.

– Нет, ничего.

* * *

Мухи слетелись, и в большом количестве. Человек пять толпилось даже на крыльце. Андрей глубоко вздохнул. Именно сейчас все решится. Главное, не дать слабины, но и не переборщить, не доводить до взрыва, держаться середины. А это и есть искусство.

– Разрешите, – с холодной самоуверенностью сказал он.

И отодвинул первого. Второй попятился сам. В сенях пришельцы расступились тоже, помогло недоумение.

Оставив за спиной угрюмых молодых людей деревни Кызыл-Май, он вошел в жилую комнату. Обстановку застал следующую.

На столе все еще стояла бутылка. Девчонки сидели на кроватях, прижимаясь к стенам. У двух глаза уже повлажнели. В общем, и сцена, и публика были подготовлены.

– Что я вижу? – заводясь, начал Андрей. – Выпиваем, значит?

Начальственным шагом он приблизился к столу, взял бутылку, взглянул на этикетку. Стихли не только подчиненные, но и те, в сенях. Если б он начал с них, эффект получился бы плачевным. Но когда видишь, что подставил дам, будь ты хоть павиан, все равно проблески сожаления прорежутся. И эти проблески человеческого на некоторое время сдержат тупую агрессивность.

– Абрау-Дюрсо? Неплохо, неплохо, – благожелательно одобрил Андрей. – Большие нынче стипендии на лечебном факультете.

И вдруг заорал:

– Так-то комсомолки выполняют задание партии?! Вам что, институт надоел?! Вылетите как миленькие, никакой блат не спасет!

Девчонки вздрогнули.

– Не понимаю, где ваш моральный облик? Вы что, так без него и приехали?!

Андрей провел по девицам сверлящим взглядом. Некоторые принялись нервно поправлять мини-юбки.

Андрей грохнул кулаком между маринованными помидорами и банкой килек.

То и другое подпрыгнуло, но не упало. Удачно получилось.

– Где облик, я спрашиваю!? Нету. Знаете, что теперь будет?

Он черными мазками обрисовал будущее комсомолок, особо отметив страдания безвинных родителей. Выждал, когда испуганное воображение дорисует остальное. Потом приказал:

– Доставайте, что припрятали. Живо!

После некоторой заминки на свет появилась еще одна бутылка. Явно не последняя, но для кульминации хватало. Теперь разгром следовало украсить едкой иронией.

– Замечательно! Вот что припасли студентки первого курса. Нет, полюбуйтесь! – он обернулся к публике в сенях. – Вовсе не лимонад «Буратино», а?

В сенях хихикнули. А зря. Недрогнувшей рукой Андрей сорвал пробку и опрокинул сосуд над мусорным ведром. Оттуда всплыл неповторимый дух.

Дух распространился в сени, принялся щекотать ноздри онемевшим аборигенам. Кто-то из них не выдержал и шумно сглотнул.

* * *

Пришло время приступать к главному, пока враг в изумлении. Зверского начальника он уже разыграл. Ни добавить, ни убавить, а повторяться нельзя. Могут раскусить.

– Теперь так, – зловеще сказал Андрей. – Я хочу знать, кто пригласил этих молодых людей после отбоя?

Не оборачиваясь, ткнул пальцем за спину.

– Мы… мы не приглашали.

– То есть как – не приглашали?

Андрей повернулся, изобразив на лице глубочайшее недоверие.

– Молодые люди! Вы что же, пришли в женское общежитие без приглашения?

– Слушай, а ты кто такой? – спросили из сеней.

Намечалось сопротивление. Его полагалось нейтрализовать и одновременно перенести давление на новый объект. Естественно, поменяв при этом тактику.

Сразу после зверского начальника хорошо идет менторский тон ответственного товарища. Полезно использовать суконную лексику газеты «Правда». И чем меньше она подходит к ситуации, тем лучше. Идиотов всегда побаиваются, поскольку идиоты не боятся последствий.

– Разрешите представиться, товарищи. Я – ассистент кафедры биохимии, командир студенческого сельхозотряда на данном участке борьбы за урожай. Прибыли в порядке шефской помощи. Для укрепления кадров. Между прочим, в связи с наступлением осени. Ясно выражаюсь?

Один из пришельцев кивнул.

– По всем фронтам, товарищи! Плохо, между прочим, у вас тут политинформация поставлена, если меня не знаете.

Андрей свесил голову набок, высматривая главаря. Для верности очки надел. Потом нагло ткнул пальцем в нужный живот и спросил ленинским голосом:

– А вы кто будете, товарищ?

– Я?

Дружки атамана переглянулись. Вероятно, впервые видели столь отсталого элемента.

– Совершенно верно. Именно вы. Как звать-величать?

– Ну… предположим, Леха.

Андрей сложил руки за спиной, качнулся с пяток на носки и наклонил одно ухо вперед.

– А по батюшке как, товарищ Леха?

– Ну… Кузьмич.

– Комсомолец?

Леха ухмыльнулся.

– Октябренок.

В сенях заржали.

– Дальше что? – поинтересовался Леха.

Андрей сдвинул брови к переносице и заложил руку за борт куртки.

– Дальше вот что. Согласно внутреннему распорядку отбой в общежитиях происходит в двадцать три ноль-ноль. Сейчас – двадцать