А в чаше – яд - Надежда Салтанова

да с арабскими подушками. Из-под скамьи выглядывала глиняная ручка ночного горшка. Деревянный стол блестел, натертый маслом. На нем пара медных чаш, миска с орехами, расписанный цветами глиняный кувшин. Из угла с иконы тусклым золотом сиял лик Богородицы, освещаемый огоньком масляного светильника. На полу недалеко от двери притулился кувшин воды да свернутая холстина.

На скамье поверх тюфяка уже лежали Нинина чистая стола и мафорий. Там же была и ее сума. Нина смиренно дождалась, пока служанка выйдет да дверь запрет, и подошла к кровати. Столу надела, мафорий отложила в сторону. Проверила суму: и деньги, и опиумная настойка, и сверток с травами да отварами – все было нетронутым.

Нина аккуратно разложила снадобья на столе. Отвар кровохлебки с подорожником, что кровь останавливает. Мазь, что при ушибах и ожогах поможет. Отвар корня девясила. Тра́вы от недержания. Соль морская с золой. Притирание для рук. Масло лавандовое, масло эвкалиптовое, холстина чистая, маленькие ножички и щипчики. На самом дне сумы остались лишь кресало и несколько тонких лучинок. Нина перебирала травы и инструменты, как будто прощалась. Прикрыв все тряпицей, она села на скамью, сжимая в руках плоский глиняный сосуд с опиумом. Уставившись в стену остановившимся взглядом, Нина сидела, пока тени в комнате не наползли на все предметы тусклым покровом. Солнце уже садилось.

Аптекарша аккуратно поставила кувшинчик с опиумом на стол и опустилась на колени перед иконой. Молитва за молитвой слетали с ее губ, она просила прощения у Анастаса, что не справилась, не сохранила аптеку. Просила прощения и у мальчика отравленного, у матери его. И у Цецилии и детей ее. Не сохранила Нина яд правильно – вся вина на ней. Расплакалась опять, переживая за Гликерию, что не успела ее вразумить да предупредить. Просила прощения и у Бога за то, что такую глупость совершила, в лупанарий прибежала. Не будет она по указанию Аристы яды готовить. Не возьмет грех на душу.

Тихий стук в перекладины окошка прервал молитву. Нина с трудом поднялась с колен. Ноги затекли, она даже не заметила, как долго простояла. Подойдя к окошку, увидела худенькое личико и огромные глаза дочери Аглаи. Та зашептала:

– Чем помочь тебе, госпожа? Тебя заперли, я открыть замок не могу. Хочешь, еды принесу или воды кипяченой?

– Нет, милая, мне ничем не помочь уже. Ты себе помоги, беги из этого дома, не место тебе здесь. Матушке от меня поклон передай, скажи, чтоб не поминала лихом, – сил у Нины не было, ноги подгибались, она оперлась о стену плечом.

– Я матушке передам. А откуда ты ее знаешь? А почему ты здесь? Тебя мужчинам не покажут, ты уже немолода. Что змея от тебя хочет? – девочка сыпала вопросами, откидывая непокорный локон, что падал на лицо.

– Змея? Это ты так Аристу называешь? – невесело усмехнулась Нина.

– Ее так все девушки называют. Говорят, поначалу она ласковая да жалостливая, а потом как ужалит неожиданно да всю кровь из тебя выпьет.

– И правда, змея. А тебя как звать-то?

– Дарией меня дома звали. А здесь, сказали, будут называть Эрлой.

– Ты беги отсюда, Дария.

Та вздохнула.

– Бежать тоже некуда… Дома-то жизни нет.

Она вдруг встрепенулась:

– А хочешь, сладеньким поделюсь? – девочка достала из пояса смятые рогалик и лукумадес.

– Это не из пекарни ли Феодора? – вгляделась Нина, чувствуя, как, несмотря на все горести, рот слюной наполняется.

– Оттуда! Их новая служанка только что принесла. Имя у нее такое красивое – Галатея. И смотрит она на меня ласково. Угостила меня сладостями, пока никто не видел, да денег не спросила. А я с тобой поделюсь.

Нина смотрела на рогалик, на белую тонкую ручку, протягивающую ей ароматную выпечку. Какая-то мысль крутилась в голове, билась птичкой, пытаясь расправить крылья. Трошка. Рогалики. Туника Василия. Дворец. Мальчик, жалующийся матери, что ему не дают сладостей. Вырвавшаяся мысль пронзила ее до боли, Нина даже зажмурилась. А когда глаза открыла, слабости как не бывало. Она сжала решетку, по всему телу пробежала дрожь.

– Ты, милая, можешь сюда Галатею привести? Очень мне с ней поговорить надо. Я тебе денежку дам за это. А она тебе потом еще сладостей принесет.

Дария пожала плечами:

– Через заднюю калитку могу привести. Сейчас все заняты, никто не заметит.

– Ты приведи мне ее тайно, девочка. Прямо сейчас сможешь догнать? Надо нам отравителя остановить, что брата твоего убил. Помоги мне, милая? Я милиарисий тебе дам.

– Мой батюшка аптекарей в том обвинял, – печально произнесла девочка. – Да и как ты его остановишь? Трошка умный да хитрый был и то вон попался.

Она зашмыгала носом. Нина прижалась лицом к самым прутьям, зашептала горячо:

– Не виноваты в том аптекари! Нас самих отравить пытались, на мертвых-то всех собак повесить можно. Я твоей матушке помогла да братику младшему. Молю тебя, приведи мне Галатею – может, удастся нам еще одну жизнь невинную спасти. Скажи, Нина зовет.

Дария быстро кивнула и кинулась к калитке в углу атриума, неслышно касаясь босыми ногами каменных плит. Калитка была высокая, крепкая, но петли не скрипнули, когда тонкая фигурка выскользнула в едва обозначившуюся щель.

Нина наскоро замотала волосы в платок. Найдя кресало, зажгла светильник. Сердце было не на месте. Пока ждала Галактиона с Дарией, металась по комнатке, не находя себе места. Успеет ли она сообщить Василию свою догадку? Нина молилась, чтобы догадался и сам. Умен Василий, может, уже и додумался. А ежели нет?

А солнце тем временем попрощалось с большим городом. Все вокруг накрыла тьма, рассеиваемая лишь лунным сиянием сквозь редкие облака. До Нины доносились звуки арфы. Смех и разговоры становились все громче. Веселый дом проснулся после заката.

Глава 15

Грушанка с круглыми листьями, она же дикий ладан, растет в тенистых лесах.

Отвар из листьев снижает лихорадку, успокаивает и снимает отеки. Помогает хорошо при женских немощах. При проблемах с нутром поможет. От запаха изо рта поможет избавиться, от слабых десен помогает.

Из аптекарских записей Нины Кориарис

Зависть к Василию Нофу разъедала Его душу. Этот евнух держал в своих крепких полных руках всю империю. Казалось, небрежно, за игрой с василевсом в ромейские шахматы, он решал судьбы целых государств одним словом, одним четким движением пальцев. Отец Василия велел оскопить сына, рожденного от рабыни, в младенчестве, чтобы обеспечить ему место при дворе. Злая доля – увечье открывает одному богатство и власть, а у другого отнимает славу и судьбу рода. Даже когда Василий распорядился назначить Его кувикуларием при опочивальне наследника, это лишь распалило огонь ненависти. И к избалованному мальчишке, и к его наставнику. Однако, это назначение дало Ему возможность сопровождать наследника, провожать мальчика