Заклятье волка - Евгений Анатольевич Леухин

редгардийцев? – спросил Асмунд.

Ульвену никогда не приходилось бывать на военном совете, а тем более произносить речь. Поэтому он начал, смутившись:

–Господин генерал, редгардийцы не плохие воины, особенно всадники, ловко рубятся на саблях… – сказал Ульвен, уловив нахмурившийся взгляд своего командира Барди – Но совершенно беззащитны, у них даже кожаных доспехов нет. Лёгкое касание клинка и они уже истекают кровью! А их лёгкие сабли удобны только для режущих и рубящих ударов, а колоть ими невозможно….

Ульвен продемонстрировал свой примятый наплечник от удара саблей.

–Им приходится метить в лицо, шею или ноги, латы пробить они не могут! – продолжил Ульвен – А что касается лучников. Так наши арбалетчики в два раза лучше их лучников будут и по дальности, и по меткости!

–Вот видите! – воскликнул Барди, вскочив из-за стола – И что вы там говорите про умение? У них было тактическое преимущество в порту, которым они не воспользовались и, потеряв кучу воинов, сбежали из города! Надо догнать их и разбить в поле!

–Вот именно так и говорил полковник Эгиль, оставив в крепости слабый гарнизон! – усмехнувшись, уколол полковника Нарви.

–Быть может, Эгиль в это время уже добивает последних редгардийцев, пока мы здесь с вами дискутируем о силе их воинов! – не растерявшись, ответил Барди.

Но, конечно же, это было не так. На следующий день полковник Эгиль вернулся в Кафес не с чем. Лёгкая конница редгардийцев легко просочилась сквозь перевалы невысоких Драконовых гор, не дав не единого шанса Эгилю сразиться со степными воинами на открытой местности. Получив весть о нападении на Кафес, полковник развернул армию и вернулся в город.

Генерал Асмунд на месяц разжаловал полковника Гуннара, до рядового и вместе с солдатами отправил лично углубить и укрепить крепостной ров. Военный совет затянулся до поздней ночи, и Ульвен, уставший за день, всеми силами боролся со сном, пытаясь вникнуть и запомнить всё сказанное. Придя в казарму, он лёг на первую попавшуюся свободную койку и тут же уснул.

Всю ночь над Сторби небо разрывалось вспышками молний и бил гром, но уже на утро ветер разогнал тучи, и вышло солнце. К обеду солнце нагрело воздух, осушив лужи и только лёгкий бриз, наполненный свежестью, напоминал о ночной буре. Фрея сидела на длинной резной скамейке перед фонтаном, обложившись мягкими подушечками. Удобно устроившись в подушечках, принцесса увлеклась чтением книги, не заметив подошедшей матери.

–Добрый день, Фрея! – сказала Аникен присев.

–Добрый день, мама, тебя не было за завтраком и мне сказали, что ты ездила в храм Богини Эллари?

–Да, доченька, я молилась в храме за здоровье моего племянника Олава…

–Ты хотя бы поела? – перебила её Фрея.

–Да, я встретила Виллару, и мы вместе отобедали в её резиденции. Я хлопотала у неё об Олове, а она снова уверяла меня, что в этой хвори виновата его жена Лифен. Я же со своей стороны утверждала, что такого не может быть. Как собственная жена может травить родного мужа?

Фрея отложила книгу и, взяв со стоящего рядом стола с фруктами красную виноградинку, задумчиво отправила её себе в рот.

–Я тоже думаю, что это перебор, травить своего мужа, хотя Лифен та ещё стерва… Но вот я только не могу понять, почему она оставила больного Олова, а сама укатила в Миерин!?

–Фрея, как ты разговариваешь? – вздохнула Аникен – Ну что это за манеры? Укатила, стерва? Лифен уже пятнадцать лет живёт с нами, она очень порядочная и отзывчивая девушка. Это очень хорошо, что Лифен не взяла с собой Олова, когда она уезжала, он себя ещё так плохо не чувствовал, а чтобы было, если бы этот недуг разразился с ним во время перехода через море?

–О какой порядочности ты говоришь, мама? Тролман утверждает, что это она подстроила нападение на меня, а потом ещё и пыталась убить его самого!

–Никто во дворце не верит в эти бредни…

–Бредни? Он же спас тебя от верной смерти! Ты же сама мне рассказывала, а теперь ты говоришь, что он несёт бред? А как же Виллара? У неё тоже бредни?

–Дочь моя, ну посуди сама, ведь все же видели, как корабль Лифен вышел в море. Как тогда она могла очутиться в Эрбильском лесу в тот же день?

–Мамочка, а тебе не кажется странным, что Лифен вот так внезапно вдруг решила проведать папеньку? Она уже пятнадцать лет не была в Миерине и вдруг решила отправиться? А может она побоялась, что Виллара и Тролман выведут её на чистую воду, после того, как маг приволок во дворец два обезглавленных трупа василисков? А по поводу того, что Лифен из Эрбильского леса моментально переместилась в Сторби в этом для меня нет ничего удивительного, после того, как на моих глазах худенькая девушка превратилась в зелёное чудище!

–Я не знаю, Фрея, что там случилось, но лекари говорят, что у Олава печень больна и ему срочно надо бросить пить спиртное и это очевидно!

–Вон дядя мой каждый день пьёт и ничего, с печенью всё в порядке, – усмехнулась Фрея.

–Фрея, у Роланда тяжёлая работа, хотя ему бы тоже не помешало бросить пить!

–Ой, мамочка, а если бы ты знала, как я умаялась сегодня от этих уроков миеринского языка, и у меня тоже внезапно возникло желание выпить стакан вина!

–Ещё чего не хватало!

–Шучу я! – усмехнулась Фрея и обняла мать за плечи – Вот ты только скажи мне, зачем мне этот миеринский? Я вот ни разу не видела миеринца, не знающего нифльхеймского!

–Так это потому, что они к нам приезжают и учат наш язык, а если ты в Миерин поедешь, там он тебе и пригодится!

–Вот ещё! Надо мне этот Миерин! – фыркнула Фрея – Там меня точно убьют. Лучше с дядей Захиром в Антурию!

–А там тебя не убьют, глупенькая? Там же сейчас война!

Фрея тяжело вздохнула и, задумавшись, посмотрела на журчащую воду фонтана. Во дворе крича и улюлюкая, играли дети Лифен и Олава. Младшая белокурая Марит гонялась за Стефаном, кружившимся по двору на самокате, полученном на днях на свой день рожденье.

–Какие милые дети, – улыбнувшись, сказала Аникен.

–Но, к сожалению, совсем не похожи на отца, – констатировала Фрея.

–Фрея, ну что ты такое говоришь?

–Уехала в Миерин и детей бросила, даже не могла несколько дней подождать, чтобы сына поздравить с днём рожденья!

–Фрея, ну а маленьких, куда бы она взяла? В море сейчас не безопасно, а плыть надо