Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу! - Ирина Степановская

– Тише! Что ты кричишь! Сашка болеет! – Губы у нее запеклись после бессонной ночи, и она еле могла ими шевелить. – Возьми себе хлеб, масло, пряники. Согрей чай. Больше ничего нет, я не могла приготовить еду – не отходила от Сашки, не было продуктов.

Он недовольно нахмурился, но тут новая мысль пришла ему в голову. Не получив еду, он решил восполнить это другим. Подхватив Лизу сзади, он понес ее на диван, что стоял в углу комнаты.

– Ты что, с ума сошел? – Ее возмущению не было предела.

– Ну что тут такого? – Муж, торопясь, принялся ее раздевать. – Сашка спит, ничего не услышит! Закрой перекладину кроватки пеленкой!

– Ты обалдел! Не соображаешь?! Я думала, ночью ребенок умрет!

– Да не умрет, не умрет! – Муж прислушался к Сашкиному дыханию. – Дышит спокойно, температуры никакой нет! Ты это все придумала, у страха глаза велики!

Он жизнерадостно засмеялся и опять потащил ее в угол. Звук пощечины, которую она отвесила ему, казалось, был слышен на всю округу.

– С ума сошла! Я как сейчас на работу пойду? – Муж схватился рукой за лицо и принялся рассматривать себя в маленьком зеркальце.

– Во-первых, ты сейчас не пойдешь на работу, а позвонишь, что не можешь отойти от ребенка. Во-вторых, ты отправишься в очередь за молоком, иначе мне нечем будет кормить сына. – Впервые она говорила с мужем таким ясным и холодным тоном. – А в-третьих, мне тоже не мешало бы немного поспать. Мне хватит двух часов. Я отдохну и восстановлюсь. И снова смогу взять все дела на себя. Тогда ты уйдешь.

– Ты что, идиотка? – Муж впервые назвал ее так. – Никому я звонить не буду. – Выражение его лица тогда показалось ей злым и чужим. – Я человек военный и должен быть на службе.

– Сейчас не война и не учения, – ответила Лиза. – Вон посмотри в окно! Твой майор со своей супругой отправился в магазин. Между прочим, у него тоже есть дети, он поймет. Два часа твоей службы сегодня ничего не решат. Задержишься после работы.

– Если я обращусь к начальству и скажу, что у меня заболел ребенок, меня не поймут. – Муж, ее самый дорогой в мире человек после сына, был непреклонен. – Это отразится на всей моей карьере.

– А если бы кто-нибудь из нас, Сашка или я, умер, ты тоже пошел бы на службу и думал о своей карьере?

– Дура! – ответил ей муж и хлопнул за собой дверью.

Весь тот день она пила не молоко, а воду, и ее собственное молоко – а она еще кормила сына – стало жидким и невкусным, и мальчик перестал брать грудь. Правда, вечером муж принес еду из буфета при столовой, и в том числе треугольные пакетики так необходимого ей молока. Она сварила на нем кашу на два дня, попила сама, покормила Сашку. Муж подкатился к ней, и ночью они помирились. Но в тот раз, впервые в жизни и на все оставшееся время, она отчетливо поняла, что Саша в первую очередь ее сын, а потом уже мужа.

С тех пор, как она говорила, «утекло уже очень много воды, в которую нельзя войти дважды», но каждый раз, когда у сына поднималась температура, ею овладевал этот безотчетный страх за ребенка, и она опять в который раз вспоминала, как в отчаянии бегала по холодному подъезду и звала на помощь.

Да, это было уже давно. А сейчас ей нужно было решить, в каком виде явиться к Нине. Однажды, еще до родов, Нина видела ее в естественном обличье – с куцым уже тогда хвостиком на затылке и объемным животом, в котором помещался Сашка. Лизе хотелось прийти к Нине без рыжего парика, тогда она точно узнала бы ее без лишних объяснений. Это, конечно, было бы лучше всего, но... Лиза в который раз посмотрела на себя в зеркало, потрогала рукой непонятные кустики волос, вздохнула и отказалась от этой мысли.

– А не сделать ли мне вот что... – Она отбросила расческу и даже засмеялась от неожиданности. Собираясь к Нине, она извлекла из старой сумки, стоящей на антресолях, некий небольшой пакет и положила его в сумку. Потом оделась, взяла свои бумаги, натянула на голову без парика вязаную шапочку до бровей и поцеловала перед уходом Сашку.

Тот, увидев, что мать опять уходит, заныл, как делал практически всегда.

– Ну что ты ведешь себя, как девчонка! – также привычно упрекнула его Галя, и Лиза, воспользовавшись их вялой перепалкой, выскользнула из квартиры. Путь ее лежал в ближайшую парикмахерскую.

– Вам стричься или что? – без интереса спросила ее свободный мастер.

– Стричься, – ответила Лиза и стянула шапку.

– Как будем стричь? – с сомнением в голосе спросила женщина, скорчив скептическую мину при виде Лизиных волос.

– Наголо, пожалуйста! – небрежно сказала Лиза, как будто стричься таким манером уже давно вошло у нее в привычку. И любой человек, увидевший ее в данный момент, нисколько не усомнился бы в том, что перед ним уверенная в себе, весьма избалованная жизнью молодая женщина.

11

В идеальном мире нас должны судить по красоте нашей души, но в реальном мире красивая женщина имеет больше преимуществ и часто оставляет за собой последнее решающее слово.

Эсте Лаудер, королева косметической империи

Нина через несколько дней совместной работы с Юрой совершенно привыкла к нему, будто они были знакомы не один год. Они сразу обнаружили общность профессиональных интересов: Нина как практик, а Юра как теоретик прекрасно дополняли друг друга, и это очень помогало им находить правильные решения. Общаясь с ним, Нина расширила свой кругозор, Юрий получил несколько примеров практического применения своих знаний. Артур Сергеевич, их непосредственный начальник, был даже удивлен, сколькими новыми идеями зафонтанировал этот тандем. И что было совсем немаловажным, Нина, обычно довольно замкнутая и часто неловкая с малознакомыми людьми, чувствовала себя очень комфортно рядом с новым коллегой. На удивление быстро она привыкла к его внешности, вначале казавшейся ей немного необычной, к его не очень-то аккуратным манерам. Такие молниеносные сближения случаются, когда люди, близкие по духу, волей случая оказываются вместе где-нибудь в сравнительно обособленном месте – в турпоездке или в санатории, бывает, что и в командировке. Тогда они часто уединяются, много разговаривают обо всем на свете и поверяют друг другу жизненные секреты. Правда, у Нины секретов имелось не так уж много, и она была не из тех людей, которые любят лезть к другим со своими откровениями, однако во все, что волновало ее в науке еще с институтских времен, Юра был посвящен.

Нину смущали его руки. Хорошо вылепленные и чисто промытые, не знающие физического труда, тем не менее, без всяких сомнений, они принадлежали мужчине – в них не было женственной пухлости, сентиментальной ухоженности капризных, богатых рук – произведений искусства. При хорошо просматриваемой костной лепке они имели довольно широкую форму ладони – лопаточкой. Пальцы же были подрагивающие, чувствительные, привыкшие к тонкой работе с клавиатурой. Такие руки, занимающиеся частыми мелкими упражнениями, встречаются у художников, слесарей мелкой сборки, часовых мастеров, врачей-инструменталистов. У людей, привыкших к тяжелым, длительным нагрузкам на кисть – музыкантов, машинисток, – руки, как правило, некрасивые: с напряженными под кожей твердыми мышцами, излишне выступающими сочленениями суставов, извитыми сосудами.