Жизнь Льва Шествоа (По переписке и воспоминаниям современиков) том 1 - Наталья Баранова-Шестова

***

Роль «семейного опекуна» оказалась хлопотливее, чем Шестов предполагал. Ему приходилось следить за Товариществом и за финансовыми делами матери, так как, живя в Швейцарии, она была от всего отрезана. Она хотела быть в курсе всех дел и просила Шестова писать ей отчеты. Эти хлопоты и писание писем с отчетами очень тяготили Шестова и мешали работать. Несмотря на это, большинство писем к матери бодрые и успокаивающие. В одном из писем к ней Шестов пишет:

Мы все тебе пишем, не знаю только, доходят ли до тебя письма. От тебя, Фани и Германа писем уже не было давно. У нас дома, слава Богу, все благополучно. Все здоровы и живут, как всегда жили. В магазине дела идут хорошо. Торгуют не хуже, чем в прошлом году, но, сверх того, что торговали в прошлом году, за октябрь и ноябрь месяц доставили интендантству товару больше, чем на миллион рублей. Интендантство так довольно товариществом, что решило представить его к медали. Было, конечно, очень трудно добыть такую массу товару — приказчики, не жалея труда, времени и денег, рыскали по всей России, отыскивая нужное; но все-таки успели все достать и представить вовремя. Наши директора очень гордятся этой удачей и, конечно, очень довольны. Интендантство отстранило всех поставщиков, кроме их и Пе- ховича, так как остальные назначали цены очень высокие, а доставить товар вовремя не умели. Наши довольствовались скромным заработком, а энергию проявили огромную.

Что у вас слышно? Ужасно досадно, что так редко доходят письма. И еще досадно, что тебе и остальным нашим пришлось застрять на чужбине. Кланяйся Соне и детям. (Москва, 3(16). 12. [1914?]).

Тон иногда меняется, когда Шестов пишет о «делах» Фане и Герману:

На будущей неделе еду в Киев — хотя удовольствия от этой поездки не предвижу. Когда уж кончатся эти дела. Больше всего в мире ненавижу дела и все же никак не могу от них отвязаться. Исполню уже и поручения мамаши — я ей пишу об этом. Она хочет, чтобы ей писать каждую неделю — и все о делах. Ей кажется, что это все так просто и легко. А мне писать о делах — значит отравить себе жизнь. Я все мечтаю* когда уже мамаша вернется, возьмет себе управляющего и мне не придется возиться ни с домом, ни с акциями, ни с банками. Для меня это совсем неподходящее занятие. И писать обо всем этом каждую неделю прямо выше моих сил.

И без того приходится все время писать в Киев, разговаривать с Мишей, который все путает, и т. д. Так что вы уж как-нибудь успокойте мамашу, объясните ей, что нельзя требовать от меня такого количества писем. (Москва, 3(16).03.1915).

* * *

Подобных писем Шестову пришлось написать несметное количество. Когда их читаешь, вспоминаешь афоризм о Пушкине «Неподвижные звезды», который Шестов в то время написал. В нем он цитирует последние строки стихотворения Пушкина «Чернь»:

Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв

— Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв.

И затем добавляет:

Так пел Пушкин. А прочтите его письма и биографию! Непрерывные житейские волнения, непрерывные мелкие стычки и вечные, неизбывные заботы о деньгах, деньгах и деньгах! Дивишься, когда мог он находить мгновенья, чтоб отдаваться порывам творчества, сочинять молитвы и сладкие звуки. Конечно, приходилось урывать часы от сна. Оттого настоящие поэты и работают по ночам… Днем нужно волноваться житейскими мелочами, добывать средства, днем нужно вступать в битвы. (Из статьи «Potestasclavium». — «Русская Мысль», январь 1916, стр.37–39. См. также стр.140).

Через много лет в рабочей тетради, начатой в августе 1920 г., Шестов вновь пишет об этом стихотворении:

«Не для житейского волненья, не для корысти, не для битв», — говорит поэт — и всю жизнь описывал и житейские волнения, и битвы, и корысть. Это значит, что он не рожден «для сладких звуков и молитв»? Нет, не значит. И битвы, и волнения, и даже грубая корысть при прикосновении волшебного жезла превращаются в песни и в молитвы. Везде чудеса превращения — а наука, и даже философия, все твердят о естественном![77]

* *

В Москве жизнь семьи постепенно налаживалась. В январе 1915 г. Таня и Наташа поступили в гимназию Хвостовой, а в феврале Анна начала работать в клинике. Шестов пишет Фане и Герману в двух письмах:

У нас все полегоньку налаживается. Вот уже неделя, как дети ходят в гимназию. Они очень довольны и, кажется, ими тоже довольны. По всем предметам, кроме русского, латинского и Зак. Божия, они догнали. Бог даст, и подгонят по всем без труда. Приняли их подруги и учителя очень радушно. Я очень рад — наконец, они попали, после долгих скитаний, в колею… Теперь здесь Миша. Рассказывает, что в Киеве все благополучно, все здоровы. Вероятно, вам из Киева тоже пишут — Лиза и Маня, так что вы знаете не меньше, чем я. (Москва, 14(27).01.1915).

У нас все по-старому. Анна работает в клинике, дети ходят в гимназию. Так что все уже более или менее наладилось. Немного много знакомых: это уже не совсем удобно. И потом не умею я все войти в работу — развлекают волнения, связанные с войной. (Москва, 22.02.1915).

* * *

14 февраля 1915 года Шестов был избран членом Московского Психологического общества (см. стр.92). Об этом избрании сообщает протокол заседания 14.02.1915 Психологического общества, опубликованный в московском журнале «Вопросы философии и психологии» (кн.131, янв. /февр. 1916). Общество было основано при Московском университете в 1885 г. Несмотря на свое название, оно было скорее философским, чем психологическим.

В июне пианист профессор Гольденвейзер пригласил Шестовых на музыкальный вечер. Шестов об этом сообщает Фане и Герману:

Вообще у нас все пока благополучно — жаловаться не на что. Даже было маленькое музыкальное событие: два дня тому назад нас пригласил к себе профессор консерватории Гольденвейзер и устроил нам блестящий концерт: 1) Соната Баха; 2) с-мол. сон. Моц.; 3) вариации Моц.; 4) 10-ая сон. Моц.; 5) Крейц. сон.; 6) вариации Моц. (2-й раз); 7) сон. Шум.; 8) сон. Франка. И он и /…?/ — играли бесподобно. Вот пожалел, что вас не было. Играли до 2-х часов ночи — до сих пор под впечатлением. (Москва, середина июня 1915).

В конце месяца Анна с детьми уехала на летние каникулы к брату Анны, Александру Елеазаровичу Березовскому, в его имение в Симбирской губернии. Немного позднее Шестов поехал на несколько недель погостить у С.Лурье (см. приложение).

***

В конце письма к Фане и Герману от 3 марта 1916 г. Шестов пишет о том, что скоро будет взят Константинополь, а в письме от 22.02.1915 — о форсировании Дарданелл. В других письмах он с уверенностью говорит о скором благополучном окончании войны. В сентябре, например, он пишет:

Опять я в Киеве — хотя, собственно говоря, особых причин для приезда у меня не было. Больше же от того, чтобы побыть вместе со всеми. Дела, несмотря на разные

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});