Свет во тьме - Ганс Кнайфель

-А ты не можешь провести коррекцию?

-Нет.

- Почему нет?

- Почти все здесь происходит автоматически. Это все запрограммировано. То, чего нет в программе, должен сделать человек. Я, как машина, могу действовать только тогда, когда у меня есть информация.

-А я?

- У человека этих ограничений нет. Ты можешь действовать и без информации. Это называется интуицией. Ни одна машина этого не может.

- Но я до сих пор был идиотом.

- Ответ на это находится на последней странице маленькой книги в пульте. Прочитай его.

Руки пилота подставили друг к другу длинные колонки цифр, знаки, значения которых он еще не знал, но очертания которых изменялись до тех пор, пока нижние ряды не стали идентичными верхним. Корабль при помощи протонной эмиссии изменил свое местоположение.

Машина помогла ему. В ее памяти были введены и закреплены там точные позиции. Дрейф был просчитан, сила нового энергетического удара рассчитана, а расчеты переданы в машинное отделение.

-Восемь!

Перед мысленным взором пилота между звездами на маленьком экране появились линии, переплетенный угловатый узор которых был не понятен машине. Очень далекая, неосознанная и пока что лишенная всякой материальности, появилась мысль. Это было то, чего никогда не было у машины. Но откуда это взялось у Влада?

Он молниеносно произвел переключение, скоординировал направление удара двигателей и снова швырнул корабль в порошкообразную серость парапространства. Звезды исчезли. После этого Влад решил прочитать то, что было написано в книге. Из машины вылезла гидравлическая рука и поставила перед Владом высокий сосуд.

- Это напиток, который подбодрит тебя! - успокаивающе сказал динамик. - Пей!

- Спасибо! - ответил Влад и стал читать.

"Одно из неразгаданных чудес - это человеческий мозг. Он постоянно на грани срыва, постоянно на грани работоспособности.

За свою историю человечество - не отказываясь от науки - образовало сознание поколений. Это способность делать необходимое в нужное мгновение. Действовать, браться за что-либо, быть нелогичным. Машины этого не могут.

Может ли это идиот? При определенных условиях. Мы тренируем их до тех пор, пока не создаем видимость Большой Игры. Здесь все происходит машинально. Так же действуют дрессированные обезьяны и электронные компьютеры. Но включаться в нужное мгновение - чувство подсказывает, что это нужно сделать именно сейчас, а не в какой-либо другой момент - может только человеческий разум, даже если он ничтожно мал.

Мы гордимся тем, что не произошло еще ни одной аварии. Машина и идиот, не знающий звезд, - лучшие штурманы для корабля, межзвездного корабля. Только человек, который под воздействием вида звезд становится нормальным, может замечать их. Мы гордимся собой, человечеством, а также и тобой, Влад Амбарцумов".

Книга закрылась.

Корабль, четыре дня назад стартовавший с Земли, мчался в парапространстве, через неизвестные и постоянно меняющиеся промежутки времени выныривая в нормальное пространство, вносились поправки в курс и корабль снова выталкивался в серость парапространства. На борту, среди поселенцев и других нормальных людей, которые не могли вынести вида звезд в свободном пространстве, находились трое Гринборо и Влад, который в первый раз в жизни осознанно ступит на почву планеты; планеты Техедор, щеумер Ногуэра, его предшественник, потому что его мир и мир Земли Капитана Техедора столкнулись друг с другом, как материя и антиматерия. И взрыв потряс землю.

Еще несколько дней до посадки. Стальная стрела мчалась в космосе. Корабль двигался вдоль воображаемой линии от Земли к Техедору быстрее света, сквозь звезды, сквозь газовые туманности и солнце, сквозь метеориты, с визгом вонзающиеся в металл обшивки и оставляющие на ней следы.

И стало одним человеком больше. Человеком, на которого не влиял вид звезд, друзьями которого были звезды, солнца и планеты. Духовно ребенок, физически взрослый, улыбающийся и уверенный, однажды он расширит границы.

Корабль находился в парапространстве, и Влад спал. Кресло пилота тотчас же изменило цвет, стало белым и превратилось в ложе, огоньки погасли, и дверь шара закрылась. Единственным живым звуком в корабле был легкий храп пилота.

эпилог

Девять раз по двадцать четыре часа пройдет словно дым от костра при западном ветре, если ты счастлив. Корт нервно вертел в пальцах полупустой стакан и вдыхал аромат алкоголя. Из динамика, стоявшего среди множества бутылок с пестрыми этикетками, доносились аккорды гитары, теряющиеся и неуместные. Бар над входным залом аэропорта был почти пуст.

- Родриго, - сказала Найвес, - концерт Араньеса.

Корт кивнул.

- Да, через тридцать минут подойдет машина, - сказал он недовольно.

Все еще сверкающее и беззаботное голубое небо начало затягиваться; дента серых облаков, выползшая из двух гор на город, наползла на море. Над ними выли двигатели самолетов вертикального взлета. Жестяной голос на четырех языках призвал пассажиров подняться в свои самолеты. Бармен уронил стакан, и он громко звякнул.

Корт посмотрел на Вендрелл Найвес. За те девять дней, что состояли только из купания, лежания на пляже, сна и игры на кифаре, она загорела, как и он. Ночи были полны бесед, музыки, они пили красное вино и отличный самогон, что гнали в этой стране, но который не пил почти никто из иностранцев.

- Как долго это будет продолжаться? - спросила она, закуривая сигарету. - Когда я увижу тебя снова?

- Я не знаю этого точно, - ответил Корт. - Да, пожалуйста, еще один стакан на прощание, - кивнул он бармену, кладя на стойку мелочь.

- Почему? - она подняла брови.

- Ты слышала, что сказал Рено, прежде чем его настигла смерть, от которой он убегал на протяжении всей своей долгой жизни. Теперь, наверняка, произойдут изменения и свершится то, о чем я думаю. Ведь в конце концов я координатор всего этого предприятия.

- Но ты же не собираешься отделаться то этого? - настойчиво спросила Найвес, одетая в вызывающее платье из тонкой кожи.

- Нет, - он улыбнулся. - Пока что нет.

- Это меня радует. В таком случае, проводив тебя в служебную командировку, я снова вернусь к удовольствиям...

- Ты всегда проявляешь свой сарказм не к месту и не ко времени, произнес он серьезно, но тут же нагнулся и тихо произнес: - Послушай, я.сейчас скажу тебе кое-что, о чем лучше бы не забывать.

- Хуан, - прервала его Нойвес, - ты меня интригуешь.

Она впервые назвала Корта по имени, но он, отметив это, ничего не сказал, как это часто бывало.

- Поскольку человек способен к самоанализу, - начал он, - могу констатировать, что я получил эту работу не без основания. Думаю, я еще недостаточно взрослый, чтобы пустить корни, но если когда-нибудь захочу спокойной жизни, то теперь знаю, как это сделать. Мне кажется, что найду здесь кое-что, о чем еще не знаю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});