Император поневоле (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

Мои размышления прервала открытая дверь и внутрь вошёл ещё более похудевший с прошлого раза и загоревший Усерамон. Я быстро поднялся с кресла и раскинул руки, идя ему навстречу.

— Наконец-то! Ты вернулся!

Он улыбнулся и дал себя обнять, сам при этом держа руки на виду, поскольку знал, что охрана за всем наблюдает.

— Мой царь, эта радость встречи взаимна, — склонил он голову, — путешествие выдалось нелёгким.

— Присаживайся, — я показал ему на диван, а не на стул и когда он устроился, я сел рядом, — ну?

— Получилось, — кратко сказал он, — я нашёл и привёз с собой старшего сына нынешнего правителя, которого похоже обходит его дядя в притязаниях на трон.

— Тебе удалось уговорить наследника нынешнего правителя выступить против отца? — искренне изумился я его успеху на дипломатическом поприще.

— Мой царь, — тут Усерамон скривился, — я был бы рад присвоить это достижение себе, но к сожалению, я вскоре представлю принца Его величеству и он сам поймёт, какой гнилой, корыстный и жадный это человек. У меня оттого, что мы свергнем хорошего правителя, которым в целом все довольны и поставим вот этого, всё переворачивается в душе. Так что нет мой царь, я его не уговаривал, наоборот, он уговорил меня это сделать, едва я об этом заикнулся. Причём при этом он так поливал дерьмом отца и дядю, что у меня случилась изжога.

— Готов выслушать другие предложения Усерамон, если тебе не нравится это, — я пожал плечами, поскольку задание от Ра и Пазузу, всё равно нужно было выполнять. Отказать ни тому, ни другому было нельзя, просто сославшись на свои моральные терзания по поводу того, что не хотелось бы свергать хорошего правителя.

— Я сам понимаю, что их нет, мой царь, — с сожалением ответил Усерамон, — Караиндаш I со своим братом хорошие и честные правители. Брат при этом ещё и отличный военачальник, Его величество, если всё же решится на военный поход, лично в этом сможет убедиться.

— Усерамон, я говорил, у меня нет другого выхода, — я строго на него посмотрел, — тут не просто моё желание, а вопрос стоит так, либо я, либо они.

— Тогда через три дня, как я отдохну после поездки, я представлю принца Кадашман-Харбе Его величеству, — склонил он голову в покорности, — пока же попрошу Миннахте устроить его во дворце с максимальным комфортом. Нужно показать ему, что мы его весьма сильно ценим.

— Ну и да, запускай через подкупленных слуг и купцов сплетни, что в Вавилонии правит такой тиран, который ест на завтрак младенцев, сожительствует с животными и вообще такой гад, что богам противно на него смотреть. Даже его наследник сбежал в Египет, настолько он ужасен.

— Хорошо мой царь, — скривился он, — хотя мне это противно, как посмотрю на физиономию наследника, становится дурно.

— Потерпи Усерамон, — отрезал я, — подложим под него красивую египтянку, а как она родит здорового ребёнка, избавимся от его отца и поставим в Вавилонию своего регента при малолетнем наследнике. Лезть ещё туда с головой, мне не хочется, поскольку проектов и так слишком много, один Ханаан с его вечными распрями занимает у меня и Рехмира кучу времени.

— Я вернулся и возьму на себя часть работы, чтобы вас разгрузить, — склонил он голову.

— Благодарю Усерамон, — я протянул руку и похлопал его по плечу, — отдыхай, позже встретимся, расскажешь о путешествии более подробно.

— Конечно мой царь, — поднялся он и низко поклонился, — предупрежу Его величество заранее, племянник писал, как царь занят.

— Всё, жду сообщения, — обнял я его при прощании и он с низким поклоном вышел.

— «Значит уже совсем скоро, — задумчиво произнесла Бастет, слышавшая весь разговор, — мне нужно тогда поговорить с ещё одним богом, а для этого нужно посетить его храм».

— Ты путешествуешь не через разломы пространства, а лично потому, что ты не можешь вернуться домой? — уточнил я.

— «Да, приходится посещать их храмы на Земле, чтобы переговорить».

— И они тебя не выдадут Осирису? — удивился я, — ты ведь так этого боялась.

— «Поздно об этом переживать, Владыка уже в курсе, — тяжело вздохнула она, — было весьма опрометчиво с моей стороны рассчитывать, что удастся скрыть от него свою беременность».

— И что он сказал? — мне стало страшно за неё, учитывая, что Владыка Подземного мира был весьма скор на руку, вспомнить хотя бы тот злосчастный глаз Бастет.

— «Пока ничего, ведь я от него скрываюсь, — так печально вздохнула она, что я не выдержал подошёл к креслу и стал гладить её по голове, перебирая между пальцев упругие ушки».

— «Мне нельзя сейчас заниматься сексом, — через минуту таких поглаживаний простонала она, — так что лучше отойди».

Я взял её мордашку в ладони, поцеловал в нос, на что она недовольно фыркнула.

— «В общем, прячусь, как последний низший демон, — закончила она печально, — похоже только найденные Таблицы судеб помогут моей реабилитации в его глазах».

— Слушай, ну а чего он так сердится? — поинтересовался я, — ну подумаешь ребёнок, что у вас у богов дети не рождаются что ли?

Богиня повернула ко мне мордочку и весьма скептически на меня посмотрела.

— «Ну дай-ка вспомню, когда рождался последний? — она задумалась и только спустя десять секунд ответила, — да, точно, было такое дело… пятьсот лет назад».

У меня глаза полезли на лоб.

— Почему?

— «Устала тебе повторять идиот! Энергия! Всё дело в ней! Каждый новый бог, требует себе энергию на поддержание своего существования, а её больше не становится, чтобы ещё один из нас претендовал на общий ресурс! — возмущённо запыхтела она, так что пришлось опять успокаивать Бастет подлизочно-чесательным методом».

— А кем он будет? — я решил, пока она хотя бы разговаривает на эту тему, а не отмалчивается как обычно или обманывает меня, попытать удачи в важном для меня вопросе.

— «Не знаю, поскольку я до сих пор не знаю даже того, кто ты такой или что такое, — кошка внимательно осмотрела на меня чуть светящимися глазами с большими зрачками, — я опросила всех, кого могла, просила достать мне архивы, но нигде, ты понимаешь нигде не написано, что мы могли бы иметь потомство от другой расы. Везде гордо сказано, что мы уникальны и ни с кем чужим несовместимы».

— Хочешь сказать, я один из вас? — я гордо поднял голову и развернул плечи.

Мяуканье, но больше похожее на хрюканье, донеслось со стороны кресла.

— «Червяк из лужи, возомнил себя равным богу, — хохотала она в мыслях так, что у меня заболела голова, — ну насмешил, так насмешил».

Мне стало обидно.

— Получается ты беременна от червяка из лужи? — ехидно поинтересовался я, — уверена теперь в своей божественности?

От взмаха лапы меня уберегло только то, что я увидел, как за секунду до удара, у неё зло вспыхнули глаза и зная обычно, что за этим последует, я резко отпрыгнул назад. Просвистевшие в сантиметре от носа когти, могли с лёгкостью лишить меня головы.

— Эй! — возмутился я, с ужасом понимая, что могло сейчас произойти, — ты только что могла убить отца своего ребёнка!

— «Смертный! — Бастет после прыжка и мгновенного удара, приземлилась на четыре лапы и злобно посмотрела на меня снизу вверх, — ты даже не представляешь, по какой тонкой грани всё время ходишь, балансируя между жизнью и смертью. Любой другой бог прибил бы тебя и за меньшее, что ты говоришь в мой адрес».

— Когда мы только познакомились, ты была более быстра, а сегодня я успел уклониться! — меня уже было не остановить, поскольку обидные оскорбления Бастет в адрес человечества были слишком уж чувствительны, — может всё же дело не в беременности, а ты просто толстеешь⁇

С гневным воплем кошка кинулась на меня и мне пришлось убегать, весьма быстро убегать, а потрясённые увиденным слуги и ожидающие в гостевой приёмной люди на всю жизнь запомнили зрелище убегающего вооружённого огромного царя от злобно шипящей кошки, за которыми к тому же бежала ещё и сотня человек охраны.

Глава 20

Бастет дулась на меня третий день, отказываясь разговаривать и ни подарки в виде самой свежей рыбки, порезанной лично мной, ни кусочки жирных голубей, которые она так любила, не помогли мне к ней подлизаться. Богиня, отвернувшись от меня, ела только из рук Хейры, которая и без слов понимала, что между нами что-то произошло, ведь разговаривал я с Бастет всё время только на русском, считавшийся у местных до сих пор божественным языком, а потому смотрела на меня виноватым взглядом. Но я её и не винил, Хейра в наших разборках была точно ни при чём.