Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин - Пашнина

якобы до чего ни дотронешься — будет чудо, стоит только потереть… Я не стал тебе говорить, Клава, я ж ее купил, хотел тебе сюрприз сделать. Потер одно место… Что тебе сказать… Сюрприз не получился… Такого дурака, как я, еще можно обмануть, но Природу не обманешь… Я думаю, что у него были две обычные варежки, одну потерял по пьянке и стал искать дураков, вторую пристраивать… А что ему еще делать с его комплекцией и его голосом? Только работать гирей в багажном отделении…

Я тебе больше скажу: может, это вообще не Африка: взяли пару негров из института Лумумбы, вышли на пляж… А что касается фауны — пара знакомых певиц без краски — уже обезьяны…

Что тут показывают? О, космос! Боюсь, что та же история: прощай. Земля! Космонавты с этой стороны заходят в ракету, с черного хода выходят, старт — и она летит с одними мышами. А ты целый год свободен, живи, с кем хочешь… А жена думает, что он в космосе!.. Зачем так делают? Чтоб немножко отдохнуть от таких, как ты, Клава. И знаешь, почему они берут для опытов мышей, а, например, не тебя? Потому что мыши, Клава, в отличие от тебя, все время молчат!

Видишь, ты опять что-то спрашиваешь. Что — «как же по телевизору»? Показывают космонавтов в корабле? Клава, все живые люди. Снимают квартиру, за пару бутылок договариваются с Центром управления, когда на связь выходить, натягивают скафандр, убирают еду с выпивкой со стола и едят перед камерой из тюбика для зубной пасты…

Что — «невесомость»? Почему тогда они летают? От счастья, Клава, немножко вас не видеть…

А ну, что по ОРТ? Ой, как же он надоел… У него же еще передача была, где он под абажуром и рыбки плавают. Слава богу, больше нет. Видимо, Березовский пришел, увидел… Нет, я не думаю, что запретил… Наверное, просто перепутал со «Смаком» и съел весь аквариум…

Вообще я удивляюсь, что этот Макаревич еще погоду не объявляет. Наверно, думает, что он слишком честный для этого.

Ну, они же бандиты в этой погоде, просто бандиты! Вот она тебе скажет, что на Чукотке минус сорок — ты поверишь? Правильно, на таких, как ты и рассчитано… «А что»… Знаешь, когда там показывает сорок градусов? Когда чукча-метеоролог термометр в бутылку водки опускает…

Как ты думаешь, стал бы наш Абрамович при минус сорок выдвигаться туда в губернаторы? Так я тебя уверяю: с его деньгами там плюс двадцать, двадцать пять. Он просто их может жечь и греться…

Ой, это независимое телевидение… Оно такое независимое, как я от тебя, Клава. Что им скажут, то покажут. Ну, эта пленка с голым прокурором — это ж подделка! Нет, прокурор как раз настоящий, а вот девицу, которая перед ним танцует, заменили… «На кого?»… Она еще спрашивает. Я, конечно, ничего не хочу сказать, но так хорошо танцует у нас только Боря Моисеев…

Что это — я не пойму: это сериал или программа «Здоровье»? Нет, потому что тут тоже все глохнут, слепнут и хромают — ну так я путаю… Все-таки сериал… Смотри, как эта девочка, Морисобель, играет с чучелом пуделя. Клава, ну, конечно, с чучелом — сама подумай: это триста девяносто вторая серия! Ну, значит, его за веревочку снизу тянут… Это телевидение — вранье от начала до конца! Триста девяносто вторая серия — она все еще девочка. А? Нет, это я так, сам с собой…

О, вот где программа «Здоровье»! Смотри, как он улыбается, ему помогли новые таблетки. Что? Ты тоже такие хочешь? Клава, может, он уже умер — это же запись…

О, Клава! Угадай с трех раз, кто это? Опять Макаревич, что-то его давно не было. Вот бандит, посмотрите на него, он споет нам новую песню. Когда ты успел выучить, ты же все время у плиты?.. Не удивлюсь, если это за него Кобзон и поет, и готовит…

Ну, значит, как-то они договорились. Не-ет, деньги Йосе не нужны. Я думаю, тут другое. Ты заметила, Макаревич наголо теперь ходит? Может, Кобзон за него поет, а тот за это дал свою прическу поносить…

Я тебе скажу: если бы Пугачева себя немножко по-другому вела, так он бы и за ее дочку спел, чтобы она ни себя, ни других не мучила… Нет, ну это же счастье, что мать ее сейчас пристроила в телевизор «Орбит» жевать — у нее хоть рот занят, можно хоть немножко от нее отдохнуть…

Ой, кругом обман. Посмотришь этот телевизор — и уже ни в чем не уверен. Вчера показали фильм про любовь, так то, что мы с тобой всю жизнь принимали за оргазм, оказывается, грудная жаба…

Кстати о жабе. Очень есть хочется. Клава, девочка моя, мы действительно ужинали или это тоже была вчерашняя запись?..

Мой муж — телезвезда…

Ой, мы с Мишкой, мужем моим, так устаем от его популярности… Ну, вы знаете, он же у меня на телевидении… Ну, вы видели: «Ментос — облегчает понимание…» Да, он у меня несвежее дыхание рекламирует. Ну, на улице так просто проходу не дают. Причем даже в черных очках — узнаю-ют, что вы! Вот он еще слова не сказал, только рот открыл — узнают. Да. Видимо, по запаху изо рта…

Конечно, к звездам, вы же знаете… Люди разные… Я по нашему дому смотрю, как отношение изменилось, когда он стал знаменитым! Нет, были те, кто и раньше его уважал, ничего не могу сказать. В лифт его пропускали: «Нет-нет, вы один езжайте, мы потом…» А теперь еще больше стали — вообще лифтом не пользуются…

Но есть и другие, конечно, как эта Люська с седьмого этажа… Мишу только к подъезду подвозят… Между прочим, несмотря на славу, деньги — ездит в кузове грузовика. Во-первых, скромный, во-вторых, шофера с ним в одной кабине отказываются…Только один, помню, согласился, но, как насморк прошел, тоже уволился…

Так вот, Мишу только еще подвозят, а Люська уже кричит: «Окна, окна закрывайте: несвежее дыхание идет!.. Ну, это она просто завидует, конечно.

Мне говорили, она своего мужа чем только не кормила — и чеснок ему на ночь, и сивуху, — только б его тоже по телевидению показали…

Нет, моя милочка, такое несвежее дыхание, как у Миши, — это природный дар! Им и Мишкин дед владел, и прадед… В деревне, где они жили, им даже даром новый дом построили! Лишь бы на окраине жили… Между