Встреча с демонами - Амелия Хатчинс

ладонью.

— Он подорвал бомбу. Так что если ты спрашиваешь, способен ли он на убийство, то моим ответом будет да. — Я потёрла лоб, пытаясь всё вспомнить. — В какую Гильдию его отправили?

— Не знаю, Дрейк забрал его до того, как ковен успел решить, и я больше не видела ни одного из них, — сказала она. — Это моя вина, Лена, не твоя.

— Не только твоя. Мы семья и держимся вместе. Если ошибаемся, мы разбираемся во всём вместе. Есть ещё что-то, что ты не сказала? — я устала, была раздражительной и расстроенной.

Бенджамин выглядел, говорил и пах, как мой брат лишь потому, что он и есть мой брат. Я отвергла его, даже не зная, кто он. А если буду думать, что Джошуа мне лишь на половину брат, ещё день буду в оцепенении. Я не хотела чувствовать и слышать ответы. И желала вообще стереть сегодняшний день из памяти. А когда Хэлэн начала вставлять ремарки, хотела просто вопить.

— Фиона, в эти неприятности ты втянула ковен, — Хэлэн сказала снисходительным голосом и так, что все её услышали.

— Хэлэн, — отдёрнула её бабушка с предупреждением в голосе.

— Сара, я может и не чистой крови но, по крайней мере, не храню скелетов в шкафу.

— Он не должен был о нас узнать.

Все посмотрели на мою мать, а следующие слова Хэлэн разбили сердце.

— Но узнал, и теперь наши дети пропали из-за твоего!

— Хэлэн, заткни на хер свою пасть, тявкающую по любому поводу, любого существа! — прокричала я. На улице сверкнула молния, и грянул гром. — Ты… Никто не имеет права! — продолжила я, чувствуя, как внутри зарождалась буря. — Ты слышала, что она сказала? Хочешь кого-то обвинить? Вини ковен, — закипала я и все в комнате ахнули. — Они сказали что сделать, и именно они позволили Дрейку забрать ребёнка вместо того, чтобы сделать этот самим. Она сделала то, что должна — отдала своего сына. Спроси ковен, как, чёрт возьми, этот ребёнок всё узнал. Смею предположить, что ему рассказал отец.

— Ты не…

Молния вновь сверкнула, на этот раз очень близко от клуба, который погрузился во тьму. При очередной вспышке молнии я оказалась в нескольких дюймах от Хэлэн.

— У меня есть полное право. Она моя мать, моя. Ты не можешь тыкать в неё и судить, потому что то, что она никак не могла контролировать, пошло как-то не так. Как только Дрейк с позволения ковена забрал ребёнка, мама больше в этом не участвовала. Хочешь судить её? Встань в очередь. Когда дойдёт до тебя, лучше найди чёртовы доказательства, чтобы что-то утверждать. Мы не судим, а поддерживаем. Мы — единое целое. Когда кто-то из нас в беде многие встают на защиту. Разве не это вы втираете нам? Или путёвка в Совет даёт право обойти этот стандарт?

Все в зале затаили дыхание. Не знаю, что на меня нашло, но что-то внутри щёлкнуло и, прежде чем я могла себя остановить, уже кричала на Хэлэн. Эмоциональная перезагрузка. Разум прекращает работать и начинает избавляться от того, что не в состоянии разложить по полочкам. И триггером стала новость о том, что у меня есть брат, и что жизнь не делится на хорошее и плохое.

Я вспомнила, как дедушка рассказывал о подобном — разум может подавлять события, если не может их принять. А ещё дедушка говорил, что иногда приходится идти на жертвы для большего блага, и прежде чем стать судьёй и присяжным, нужно остановиться и понять, сможет ли разум это воспринять, или же отторгнет. И вот если не примет, то и судить нельзя. Ты не можешь судить то, чего не понимаешь.

Я взглянула на маму и осознала то, чего она никогда не выражала словами. Когда она похоронила Джошуа, похоронила не одного его, а их обоих. Её бормотание во сне прокручивалось в голове, и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она похоронила их обоих, потому что Джошуа сохранил Бенджамина чистым и непорочным для мамы. Судьба не просто жестока, иногда она отвратительная сука.

Я прошлась взглядом по комнате и уставилась на Кендру, чей гнев уже утих и заработал разум. Она хотела выяснить, был ли наш второй брат таким плохим, как о нём говорили, и спросить его, причастен ли он к исчезновению девушек.

— Кэт, Декстер убедитесь, что она уйдёт отсюда лишь с мамой или бабушкой, — сказала я, игнорируя остальных, которые намеренно пытались подслушать старейшин, составляющих план действий, прошла мимо Лукьяна, толкнула дверь и вошла в переднюю часть клуба. В стенах зияли дыры, сквозь которые пробивались последние лучи дневного света.

— Куда это ты собралась? — Лукьян остановил меня.

Я обернулась и посмотрела на его белую рубашку, которая была запятнана кровью.

— Наружу. Посмотреть потеряла ли я ещё одного брата в этом взрыве, и если он там и каким-то чудом остался жив, я спрошу, чего он хочет.

— Хорошо, пошли, — сказал он.

— Ты можешь не идти.

— Если он пришёл не для того, чтобы подружиться, значит, желает навредить. Он подорвал чёртову бомбу и разгромил мой клуб. Я хочу знать почему.

— Хорошо, но тебе придётся подождать, пока я закончу. Хочу кое-что у него спросить, и если он может исчезать, не хочу его напугать.

— Хорошо, — согласился он, пожирая меня глазами.

— Прекрати так на меня смотреть.

— Как так? — спокойно сказал он, скользя взглядом по моему разорванному взрывом платью, запятнанному кровью Лукьяна и моей.

— Будто хочешь меня съесть, — заворчала я, взглядом дав понять, что сейчас не подходящее время дразнить меня.

— Я не хочу съесть тебя, а вкусить и поглотить.

— Какое тебе дело? — спросила я, развернувшись к нему лицом.

— Никакого. Я другой тип мужчины, — промурлыкал он, нежно касаясь рукой моей щеки. — Дай угадаю, ты мечтаешь о принце, о ком-то, кто заставит тебя выпрыгнуть из туфель.

— Я не хочу, чтобы меня спасал какой-то принц, — возразила я. — У меня уже был милый парень, и я была уверена, что хотела его, но он оказался замаскированной лягушкой. Меня не нужно спасать, я сама разбираюсь со своим дерьмом. Не применяй ко мне стереотипы. Я не принцесса, спасать меня не надо. Я уже давно решила, что свои проблемы решаю сама и не жду какого-то засранца, разодетого в доспехи, чтобы меня спасти.

Он улыбнулся во все тридцать два зуба.

— Ты даже не осознаёшь, что тебя надо спасать. Сегодня, когда взорвалась бомба, ты замерла. Ты слабая, а притворяешься сильной. Но лишь одна грёбаная унция эмоций и всё в тебе разрушится. Я вижу