Дезертир (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   - Старше меня здесь никого нет, разве это не очевидно? - небрежно сказал Фёдор и, не разуваясь, ушёл внутрь. - Заходи, не топчись на пороге!

   Миновав следом за голосом своего нового приятеля прихожую и гардеробную, где "принц", пыхтя от усердия, пристраивал на плечики верхнюю одежду малышей, Данил влип в густой стоячий воздух, который может быть только в помещении, полном народу. Взрослые... очень много взрослых. Впереди маячила оранжевая макушка Фёдора; малыш протянул руку и хотел окликнуть, надеясь, что тот остановится и подождёт его, но не смог выдавить ни слова. Дылды - про себя Данил начал называть их именно так - восседали на чёрных кожаных диванах или стояли, покачиваясь из стороны в сторону. Все они смотрели на самого древнего старика, которого Данилу довелось видеть в своей жизни. Из всех без исключения глаз текли слёзы. Рты кривились и растягивались, как десять раз уже жёваная жвачка. Старик, так же как и Данил, мало что понимал. Серое его лицо медленно поворачивалось из стороны в сторону, глаза, казалось, целиком заполняли белки, на лбу трепетали жилы, будто провода, которые изгибаются от бегущего по ним тока.

   - Кто это? - спросил Данил, догнав всё-таки Фёдора.

   - Не знаю, - Федя скользнул мимолётным взглядом по старику. - Какой-то родственник.

   - Ты даже не знаешь кто это? Я знаю всех своих бабушек и дедушек. Если бы у меня были прабабушки и прадедушки, я бы знал их тоже.

   - Он только появился на свет. Разве ты не видишь? Он больше похож на гриб или на обезьяну, чем на человека.

   Влетев в комнату и пропустив следом за собой Данила, у которого глаза от всего происходящего были как у загнанной лошади, он захлопнул дверь. Грохнулся в кресло, раскидав ноги, и с плохо скрываемым нетерпением воззрился на Данила.

   - Так ты и вправду не отсюда? Не знаешь элементарных вещей. Расскажи мне. Ты прилетел с неба?

   - Что такое "элементарных"?

   - Вот я и говорю. Так откуда?

   Данил несколько секунд выбирал между "отсюда" и "от верблюда". В конце концов он сказал:

   - Сначала ты.

   - Ну, ладно, - Федя сдался неожиданно легко. Закинув ногу на ногу, он спросил: - Буду отвечать так, будто видел, как твоя летающая тарелка приземлилась на нашем заднем дворе. Что ты хочешь знать?

   Несколько секунд он изучал лицо Данила, потом расхохотался.

   - Тогда начнём с азов. Видишь ли, все дылды рано или поздно становятся такими, как мы. Они появляются на свет старыми и страшными, как грибы на болоте. В этот день для них начинается длинная дорога к молодости, юности и детству. Пройдёт много лет, прежде чем они начнут по-настоящему наслаждаться жизнью.

   - Значит, тебе уже много лет? - спросил Данил, не отрывая один глаз от собеседника, а другим разглядывая его комнату. Он сам бы хотел в такой жить! Единственным видимым недостатком было отсутствие телевизора. Всё вокруг было оформлено под старину. Камин, кровать с навесом, целая стена над которой была отведена для разнообразного холодного оружия и нескольких арбалетов, сводчатый потолок с массивной люстрой, на которой можно было качаться, уцепившись за перекладину. Несколько пухлых кресел, полка с книгами и игрушечными солдатиками, ваза с конфетами и кувшин с соком, выглядящий так, будто его выточили из цельного куска льда. Было даже дерево, карликовый клён, который укоренился не в горшке, а, казалось, прямо в полу, а вершина терялась в тени потолка. По белым, отделанным мрамором, стенам бежали чёрные узоры. Прямо под ногами раскинулась настоящая железная дорога с целой сетью развязок и переездов; дальние её ветки терялись в массивном шкафу и по спирали карабкались по его полкам, словно по склонам какого-нибудь ущелья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

   Фёдор фыркнул.

   - Да уж не мало. Не помню точно, сколько. Да и какая разница? Главное, что я могу бегать, лазать по деревьям, плескаться летом в Волге, грызть яблоки, сколько влезет... а ещё я умный, как воробей. Я тебе не говорил, что я великий изобретатель? Например, я изобрёл фонарик, с которым можно исследовать подземелья! Стоит прошептать ему нужное слово, как он повернётся в сторону, откуда ты пришёл, и будет всё время светить туда. Заблудиться теперь невозможно!

   - А почему все плачут, когда новый... дылда появляется на свет?

   - Потому что для дылд этот мир тяжёл. Они вечно о чём-то беспокоятся, ходят кругами, шепчутся между собой, ругаются без причины и строят озабоченные лица. Одним словом, дикари. А теперь ты. Информация за информацию! Откуда взялся, почему говоришь, что вырос здесь? И вообще, что значит это "вырос?" Я вот могу сказать, что за последние два года я уменьшился на четыре сантиметра! Смотри-ка, у тебя кровь идёт.

   - Идёт, - согласился Данил, чувствуя себя необычно возбуждённым, почти счастливым. - Один доктор говорил, что внутри меня бушует настоящая река крови, и она иногда выплёскивается наружу. Через нос, который с этой стороны выглядит как нос, а с той - две маленькие дырочки в небе, вроде как звёзды.

   - А рот? - с интересом спросил Фёдор. - Рот - что-то вроде подводной пещеры, да? Глаза, наверное, как две луны.

   - У этого мальчишки хорошая фантазия, - заметил я, прерывая рассказ. - На сколько, говоришь, он выглядел?

   Невестка принесла нам по кружке горячего шоколада. На пешеходном переходе за воротами кого-то чуть не задавили и заодно облили грязью. Отборная ругань казалась экстатическими церковными напевами, которые возносились к небу в мольбах перекрыть над грешными людскими головами кран. Дождь припустил сильнее. Пахло мокрым деревом, из большой жестяной бочки, стоящей на заднем дворе, несло болотцем. Всё было как обычно - меланхолия разлита в воздухе, как молоко на столе. Впрочем, содержимое кружки и рассказ паренька помогали смириться с действительностью и пережить этот дождь. Я уже закончил с инструментами и сгорал от нетерпения вернуться к своим машинам. Пробудить их ото сна, услышать в густеющем от темноты воздухе рёв их моторов.

   Данил посмотрел поверх очков, как строгий учитель на ребёнка, который ляпнул какую-то несусветную глупость.