Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

– А шаманы что делают?

– Шаманы как жили сто и двести лет назад, так и живут. Лечат, бесов изгоняют, ритуалы соблюдают.

– Ты их знаешь?

– А то. – Ылтыын подумал, надул щёки и вдруг запел.

Это было самое настоящее горловое пение, похожее на курлыканье журавлей, на электрическое трескучее шипение, на звук разбивающегося стекла и на струнное гудение.

Роман открыл рот, в изумлении вслушиваясь в необычные звуки.

Ылтыын выдул «звуковой шарик», заскакавший по квартире, и прервал пение.

– У папы это лучше получается, он даже лечит пением. Подучусь и тоже буду лечить.

– Ты серьёзно? – Роман хотел сказать, что он тоже собирается лечить людей, но передумал.

Разведчик превратил глаза в узкие щёлочки: это у него означало улыбку.

– Посмотрим. Береги себя. Арчибальд дважды получил по носу, а эти люди, вернее, нелюди, такого не прощают. Учуешь что – дай знать. А Даниэла твоя вернётся, не переживай.

– С чего ты решил?

– Знаю, – подмигнул Ылтыын.

На этом они и расстались.

Два дня Роман ходил под впечатлением сказанного. Собрался ехать в Рязань, невмоготу стало от неопределённости. Сама Даниэла не звонила, а на его звонки отвечала скупо: всё нормально.

В субботу он вечером упаковал вещи в сумку, завёл телефонный будильник на шесть утра, чтобы отправиться в Рязань пораньше, и в этот момент позвонил Афанасий:

– Привет, ты мне будешь нужен в Благовещенске.

Сердце упало.

– Когда?

– Завтра. – Афанасий, не спрашивая, чем он занят, сообщил о номере рейса, о том, что его встретят в аэропорту Благовещенска, и Роман проглотил возражения, понимая, что серьёзных причин отказаться от работы в составе ИПФ у него нет.

– Хорошо.

Настроение испортилось. Потом он подумал, что неплохо было бы развеяться в новой обстановке, и начал готовиться к экспедиции на юг Сибири. Захотелось поговорить с Алтыном, готовым прийти на помощь в любой момент. Всё–таки близких друзей у Романа было не так уж и много, а с Алтыном можно было решать любые проблемы. Да и вообще он оказался очень умным и спокойным человеком, что не могло не радовать. Однако поразмышляв на эту тему, Роман решил без нужды не звонить, а тем более не выстраивать канал телепатического общения, требующий немалого расхода нервной энергии.

До обеда он занимался уборкой квартиры, сортировал бумаги, складывая давние работы по оптике в отдельную папку. На всякий случай, оставляя шанс вернуться в лабораторию к профессору Имеретинскому. Затем собрал походную сумку и поехал в аэропорт Домодедово.

В десять часов вечера по московскому времени самолет взлетел и без происшествий прибыл в Благовещенск около полудня по местному времени.

В аэропорту Волкова ждал немногословный молодой человек, сухощавый, короткостриженый, внимательный, с небольшим плакатиком, на котором была напечатана фамилия Романа.

Сели в чёрную «Сайбирию», выглядевшую стильно и элегантно, несмотря на родословную, проистекающую от российской «Волги» и французской «Рено». Водитель, как оказалось, с правилами дорожного движения не дружил, поэтому нарушал их на каждом шагу. В результате, от Благовещенска до Углегорска они доехали всего за два часа, так и не встретив на пути инспекторов ГАИ.

Добравшись, он перезвонил Афанасию.

– Осмотрись, – попросил его майор. – Наши чуют дискомфорт, но расплывчатый какой–то, ускользающий, неопределённый. Ни обо что конкретное мы пока не споткнулись. Приеду часам к восьми.

В гостинице «Амур–батюшка» Волкова поселили без каких–либо проволочек. Номер ему достался крохотный, зато с видом на сосновый бор. Кондиционер не работал, но он Роману был не нужен. Главное – батареи были тёплые, что особенно радовало, так как погода на дворе стояла слякотная, хмурая, холодная.

Роман сходил в кафе при гостинице, переоделся по погоде, благо захватил плащ, и прогулялся по городу, разглядывая по–современному широкие, но не длинные улицы Углегорска. Никаких особенных достопримечательностей ему не встретилось, да их и не могло быть. Городу от силы исполнилось полсотни лет, строили его в советские времена, и особняков, принадлежащих старинным купеческим или дворянским родам старой России, он не имел.

Погода прогулкам не благоприятствовала, пошёл мелкий дождик, пришлось вернуться в гостиницу.

Роман устроился в единственном кресле, сосредоточился на «странствии вне тела».

Пришло ощущение небывалой лёгкости, пространство вокруг раздалось вширь, он поднялся над собой, над гостиницей, над городком, определил направление и одним мгновенным прыжком преодолел пятьдесят километров, отделявшие Углегорск от окраин космодрома «Восточный».

Разумеется, внечувственное восприятие не тождественно человеческим чувствам, поэтому зрительные образы не соответствуют информации, получаемой мозгом через энергоинформационные системы организма. Тем не менее Роман уже научился «переводить» эйдетику мыслеформ в зримые формы и ориентировался в пространстве уверенно. Строения космодрома он осознал–почувствовал–увидел почти так же, как увидел бы их со стороны, точнее, сверху, глазами.

Сознание насчитало больше двух десятков крупных сооружений, в которые входили стартовые позиции тяжёлых и лёгких ракетоносителей, и более трёх десятков мелких: измерительные комплексы, локаторы, подстанции, домики технических служб и капониры. Пусковой комплекс ракетоносителя «Энергия» с межпланетным модулем «Русь» на горбу выделялся среди них не только размерами, но и особым «запахом» новизны и запасов скрытой мощи. Ракетоноситель модуля готовился к старту и был «под завязку» заполнен жидким ракетным топливом.

Роман проплыл над ним бесплотным воздушным шариком, впитывая поднимавшиеся снизу ментальные токи, почуял дыхание большого человеческого муравейника, деловито копошащегося вокруг ракеты. И ещё он почувствовал странный тонкий «запах», струйки которого вились в воздухе, формируя почти неощутимую энергоинформационную сеть, лишнюю в данной обстановке. Эта сеть чего–то ждала и не принадлежала космодрому, а словно была накинута на него в преддверии будущего старта.

Роман попытался «потянуть за ниточку» сети, но она тут же растаяла серым дымком, испарилась, оставив ощущение сырости и холода, отражающего состояние атмосферы.

Он вернулся в тело, принялся анализировать свои впечатления, получая от этого необычное удовольствие. Подумал с невольным испугом: не является ли погружение в астрал (или что оно там такое на самом деле?) наркотиком?

А ты думаешь, чего твои коллеги работают на ФСБ? – спросил внутренний собеседник. Ради денег? Деньги – дело десятое, их можно заработать другим способом. Здесь иное – выход в невидимую Вселенную, работа с тонкими полями и энергиями, а она–то как раз и близка к наркотической зависимости.

Может быть, согласился Роман, теряя интерес к активной жизни. Захотелось спать.

Он прилёг на кровать, не раздеваясь, уснул, послав далёкой Даниэле «сибирский поцелуй».

Разбудил его стук в дверь.

Это был Афанасий.

Они пожали друг другу руки.

– Ты в порядке? – спросил Вьюгин, с каким–то внутренним сомнением разглядывая лицо Волкова.

– Готов к труду и обороне, – усмехнулсвя Роман, помяв лицо ладонями.

– Ну ладно. Тогда поговорим. Наши на космодроме остались, будут поздно.

Роман понял, что майор не хочет афишировать его приезд.

– Меня здесь нет?

– В общем–то особого секрета из твоего присутствия никто делать не собирается, но будет лучше, если ты поработаешь инкогнито.

Роман улыбнулся.

Вьюгин досадливо дёрнул уголком губ.

– Ребята тебя приняли, хотя каждый из них считает себя главным экспертом.

– Я понимаю.

– А генерал пока не определился. Что–нибудь учуял?

Роман помедлил.

– Печать на космодроме лежит, почти невидимая, но нехорошая. Буду разбираться. Однако я бы предпочёл обратить внимание на людей.

– В каком смысле?

– Запуск нового корабля – дело важное, в нём задействована куча людей, да и гости, как я понимаю, ожидаются.

– Уже прилетели, кому надо и кому не надо. Это и представители Роскосмоса, и Института теплотехники, и военные, чиновники, учёные, разработчики модуля.

– Вот всех и надо проверить.

Афанасий озадаченно дёрнул себя за мочку уха.

– Ты представляешь, какая это работа?

– Не вижу проблемы.

– Знаешь, сколько народу работает на космодроме? Почти три тысячи человек! Допущена к запуску из них как минимум треть.

– Есть другие предложения?

– Нет. Но как всех проверить за такой короткий срок?

– Дай списки, досье на каждого. Я попробую просканировать.

Афанасий недоверчиво уставился на собеседника.