Выбор принцессы Лейи - Дэйв Волвертон

— Пошли. Пойдем спать. Она тупо посмотрела на него, в глазах сверкнула то ли злоба, то ли замешательство.

— Я не собираюсь спать с тобой!

— Я просто… Я думал, ты не будешь возражать, если я приготовлю тебе постель.

— А-а-а! — сказала Лея, смущенно отводя глаза.

— Вы все устали, — вмешалась Огвинн. — Я отведу вас в вашу комнату.

Мать Огвинн зажгла лампу и провела гостей мимо шумно пирующих по винтовой лестнице в большую комнату. Здесь на полу валялись соломенные тюфяки, покрытые теплыми одеялами. Слуга развел огонь в крохотном очаге. Спальня имела выход на крепостную стену. Огвинн вышла туда и, тихо напевая, посмотрела на отдаленные зарницы. Вернувшись, старая ведьма пробормотала:

— Гетцерион не спит. Она расставила Ночных Сестер неподалеку от крепости. Надо усилить охрану.

— Благодарю вас, — сказал Трипио, провожая ее к выходу. — Что ж, она кажется вполне гостеприимной, — заметил дройд, когда Огвинн ушла. — Интересно, как у них тут насчет машинного масла?

Дройд зашагал по комнате, изучая обстановку.

Лея сняла плащ, положила рядом с ним бластер и улеглась на тюфяк. Чубакка прислонился к стене, сжимая в руках арбалет. Хэн оглядел комнату и занял тюфяк у окна, где дул свежий ветерок с гор. Насморк к утру обеспечен!

«Очень мило, — подумал Хэн. — Я выиграл планету в карты, и, кроме всего прочего, у меня на нее еще и аллергия!»

Снизу все еще слышалось пение ведьм. О крепостную стену мерно стучал дождь. Трипио беспокойно ходил по комнате и вдруг проговорил:

— Принцесса Лея, не хотите ли перед сном послушать хорошую музыку?

Золотистый дройд встал посередине комнаты, его глаза вдохновенно блестели, голова склонилась набок.

— Музыку? — сонно переспросила Лея.

— Да, я сочинил песню, — сказал Трипио. — Она должна вам понравиться в моем исполнении.

По тону дройда можно было понять, что он обидится, услышав отказ.

Лея нахмурилась, Хэн мысленно ей посочувствовал. Он никогда не слышал пения Трипио, но мог вообразить, что оно из себя представляет.

— Конечно, — неуверенно проговорила Лея, — я очень хочу послушать… первый куплет.

— О, благодарю вас! Я озаглавил песню «Добродетели короля Соло»!

Грянули духовые и струнные инструменты, и Хэн несколько удивился. Он знал способности Трипио имитировать голоса, слышал, как тот воспроизводит звуковые эффекты, рассказывая истории эвокам, но никогда не слышал от дройда музыки. Трипио весьма удачно имитировал симфонический оркестр.

Дройд закружился, выделывая коленца на каменном полу, и вдруг запел звучным баритоном, напоминающим голос Джукса Алима, популярного в галактике певца:

— Планеты законный владыка — Пусть даже и несколько дикой — Всех женщин и вуки улыбкой своей Пленяет король великий! Он внешне нахален порой, Но с доброй и нежной душой!

Три женских голоса, напоминающих Леин, хором подхватили припев:

— О Соло! Хэн Соло! Ты в грезах всех принцесс!

Гром труб и литавров завершился классической кодой. Трипио поклонился принцессе.

Лея молча уставилась на него, лицо ее выражало смешанное чувство веселья и ужаса.

— А что, неплохо, — сказал Хэн. — Много еще куплетов?

— Пока всего лишь пятнадцать, — ответил Трипио, — но я уверен, что смогу сочинить значительно больше.

— Не смей! — вскричала Лея. Чуви рычанием поддержал ее.

— Ладно, как хотите! — Трипио обиделся и отключился на ночь.

Хэн, лежа на спине, улыбнулся. Хор «О Соло! Хэн Соло!», сопровождаемый дурацкими бубен чиками, все еще звучал у него в голове. Хэн получил странное удовольствие, узнав, что Трипио приложил такие старания.

Он прислушался к ровному дыханию Чуви. Вуки спал, но Хэну не спалось.

— Хэн, — шепнула Лея из дальнего угла спальни.

— Да?

— Это было очень мило с твоей стороны — подарить мне планету.

— А, ерунда! — махнул рукой Хэн, чуть-чуть не закашлявшись.

— Иногда ты бываешь неплохим парнем, — сказала принцесса.

Приподнявшись на локте, Хэн посмотрел через комнату. Лея лежала на тюфяке, натянув одеяло до подбородка.

— Это, хм… значит, что ты снова любишь меня?

— Нет, — сдержанно ответила Лея. — Это значит, что иногда ты бываешь неплохим парнем.

Хэн снова лег, улыбнулся и вдохнул холодный ночной воздух.

Когда Огвинн вернулась в зал совещаний, дети и мужчины еще были там, но сестры племени уже собрались в круг,

— Ну, — сказала она. — Вы слышали, чего хотят пришельцы. Теперь нужно решить, как лучше выплатить назначенную цену.

Старуха Таннат сказала:

— Недавно ты цитировала «Книгу Законов», сказав, что не следует уступать злу. А мы, племя Поющих Гор, уступили злу. Гетцерион так могущественна, потому что мы слишком долго не противились ей. Когда она только встала на Темный путь, мы могли легко положить этому конец.

— Тише! — зашипела на нее Огвинн. — Это было давно, теперь ошибку не исправишь. Мы были правы, надеясь, что она сама откажется от этого пути.

— Она нарушила все наши законы, — сказала старая Таннат. — Совершившие зло должны отправляться в пустыню искать очищения, а она искала объединения с изгоями и встала во главе племени Ночных Сестер. Мы могли убить их всех, пока их было менее дюжины. А когда она со своими последовательницами поступила на службу к имперцам, мы могли хотя бы предупредить людей со звезд. Но даже тогда мы не боролись с ней. Признай это, Огвинн, ты слишком хорошо помнила прежнюю Гетцерион, а мы слишком боялись ее. Нам следовало давно ее убить.

— Таннат, не подвергай сомнению принятые решения здесь, в присутствии мужчин и детей, — сдерживая раздражение, проговорила Огвинн. — Не надо их пугать.

— Почему? Мои слова напугают их не больше, чем нападение Гетцерион. «Никогда не уступай злу». Я прошу совет следовать этому закону.

— Мы все уже согласились с этим, еще до сегодняшнего вечера, — сказала Огвинн. — Мы все согласились помочь Лее и пришельцам.

— Согласились помочь, но согласились ли заплатить полную цену? Даже если мы сможем помочь им починить корабль и улететь, думаешь, Гетцерион простит нам эту маленькую победу? Нет, она будет мстить.

Зал затих, ведьмы затаили дыхание, задумавшись. Если сестра из другого племени крала мужчину-раба себе в мужья, для его хозяйки считалось неприличным красть его обратно. Она проиграла. Но Огвинн видела, что Таннат очень хорошо понимает Ночных Сестер — они не позволят племени Поющих Гор одержать ни малейшей победы.

Сестра Шен, качая своего грудного ребенка, испуганно взглянула на предводительницу.

— Нужно готовиться к бегству, — сказала молодая женщина. — Мы можем эвакуировать детей и стариков уже сейчас, послать их в племя Бешеной Реки. Нужно подготовить отступление на случай атаки.

— И оставить корабль Ночным Сестрам? — спросила Таннат.

— Да, — ответила еще одна ведьма. — Если Гетцерион покинет планету, мы избавимся от нее.

— Надолго ли? — вмешалась сестра Азбет. — Она мечтает о власти и славе. И всегда будет считать нас своими врагами. Нет, она до нас доберется. В конце концов мы ничего не добьемся. Нет, нужно воевать.

— Но если мы убежим…— начала было одна из сестер.

— …То Ночные Сестры настигнут нас в открытом поле, где у нас не будет никаких преимуществ, — перебила ее Таннат. — Нет, нужно готовиться к отпору здесь, в Поющих Горах, где нам хоть как-то помогает наше оружие и укрепления.

— Сестры, вы говорите о войне, — сказала какая-то ведьма из задних рядов.

— А есть ли у нас выбор? — спросила старая Таннат.

— Но, боюсь, мы не можем выиграть эту войну, — сказала Огвинн.

— Если мы решим не воевать, то проиграем без борьбы, — ответила старуха. — Я за то, чтобы воевать. Кто согласен со мной?

Старая ведьма осмотрела зал. Племя молчало, даже дыхание стихло. Огвинн видела жесткие лица, направленные на нее глаза женщин и поняла, что им не хочется принимать решение — решение, которое и так слишком долго они откладывали.

Сестра Шен приложила ребенка к груди и сказала:

— Я за.

И еще двое из задних рядов ответили:

— Я за.

Шорох их голосов прозвучал, словно шорох горных камешков, вызывающих горную лавину.

Хэн проснулся от звуков отдаленного грома и странного запаха благовоний. Огонь в очаге погас. На крепостной стене, освещенная лунным светом, стояла Лея. Складки ее длинного платья ниспадали на камни, рассеянный свет луны создавал вокруг волос ореол.

— Иди сюда, Хэн, — проговорила она. Ее голос звенел у него в ушах, неестественно громкий в тихой комнате, но не резкий.

Он медленно поднялся с соломенного тюфяка и спросил:

— Что случилось? Что ты там делаешь? Она приложила к губам палец.

— Иди ко мне, — шепнула она. — Скорей… Хэн поспешил к Лее, обеспокоенный. Темнота расширила ей зрачки, от чего глаза принцессы казались неестественно большими. Лея взяла его за руку. Ее пальцы были очень холодными и почему-то шершавыми. Она подошла к краю стены.