Афганский компромат - Анатолий Гончар

Ефимов вслед за Олегом Анатольевичем стащил очки и плюхнулся подле своего рюкзака. Справа от него сидел Михаил, слева оказался Уткин, шмыгающий носом. Он молча пялился на гражданских лыжников, спускающихся с горы.

— Как настроение? — спросил Ефимов.

Уткин неопределенно пожал плечами и пробурчал:

— Да так…

— Слава, я с тобой давно собирался поговорить, да все никак не выходило. Помнишь, о чем мы беседовали месяц назад?

— Помню, товарищ старший прапорщик, — угрюмо пробасил Уткин.

— Так вот, ты ведь можешь не пить. Здесь же воздерживаешься. Почему там не хочешь остановиться? Вы со старшиной — два близнеца-брата, только тот еще дурнее тебя. Пьет-то он реже, но у него трое детей. Он старшина роты, срочку в нашей части служил. Его хоть как-то будут держать, а у тебя еще одна-две пьянки, и получишь под зад коленкой. Кому ты на гражданке нужен? Правильно, совсем никому. Понимаешь… — Ефимов задумался. — Человек живет не сам по себе. Вот окажешься ты за нашим забором и тут же сопьешься. Я, к сожалению, нисколько в этом не сомневаюсь. Здесь хоть как-то тебя удерживают от пьянок, а там ты будешь сам по себе. Пей — не хочу. Но это ненормально. Надо, чтобы ты мог сам собой гордиться, чтобы твои родители и будущие дети могли тебя уважать. Ты вот за эти недели и в коллективе более-менее притерся, да и в крайних восхождениях нормально шел. У меня к тебе за эту командировку вообще замечаний нет. Собственно, поэтому я с тобой и говорю. Повторяю, Слава: берись за ум! Вне армии что тебя ждет? Бомжевание и смерть в помойной яме. Так что бросай пить, причем совсем, а не так, чтобы только по праздникам. Не можешь заставить себя не пить — кодируйся. Пойми, других вариантов у тебя нет.

— Да я и не спорю, — промямлил Уткин и понуро опустил голову.

— Вот и хорошо, — сказал Ефимов и вздохнул.

Каким-то шестым чувством он вдруг ощутил, что и на этот раз потерпел полное фиаско.

Пятнадцать минут, отпущенные на отдых, закончились.

— Собираемся! — прозвучала общая команда.

Через минуту Олег Анатольевич выкрикнул:

— Начинаем движение! — Инструктор махнул рукой, и лыжники один за другим заскользили в направлении гостиницы.

Как и в предыдущие дни, Ефимов вдруг обнаружил, что он в роте едва ли не самый «продвинутый» горнолыжник. Старший прапорщик скользил в замыкании группы. Перед ним выписывал повороты рядовой Агушев, чуть впереди находился Дударенков, еще ниже — Горелов. Все остальные давно ушли из зоны видимости, разве что изредка мелькала за деревьями ссутулившаяся фигура Зудова.

Снег скрипел под лыжами, ветер обдувал разгоряченные лица. Лыжники стремительно скатывались вниз, то набирая, то гася скорость. Наконец-то самый крутой участок склона был пройден.

Дальше спецназовцы три минуты петляли по лесу и вырвались на «оперативный простор» — лесную опушку, точнее сказать, поляну, вытянутую на три сотни метров. Скорость спуска непрерывно росла. Лыжники входили в повороты, практически не замедляясь.

На очередном изгибе лыжной трассы Пашка неожиданно сделал резкий зигзаг вправо, потерял равновесие и, поднимая снежную пыль, повалился на землю.

Ефимов видел падение и понимал, что Дударенкова подвела излишняя самоуверенность.

Старший прапорщик невольно улыбнулся и подумал:

«Вот ведь балбес! Ничего страшного. Падать мягко. Снежок свежий, глубокий, разве что за шиворот навалится. Это ему будет только на пользу. Сейчас поднимется и дальше поедет».

Секунды бежали, Сергей продолжал улыбаться, а Пашка лежал в полной неподвижности.

«Черт побери!» — Улыбка автоматически стерлась с лица Ефимова.

Руслан, проскочивший было мимо упавшего товарища, замедлил скорость, остановился и начал разворачиваться.

«Да как же так? — недоумевал Ефимов. — Снег ведь рыхлый. Пашка не мог сильно удариться. Черт!»

В душе старшего прапорщика нарастала тревога. Его ноги сами собой совершали маневр торможения.

Ефимов и Агушев одновременно оказались подле Дударенкова, все еще лежавшего на снегу, но уже начавшего слегка шевелиться.

— Пашка, что случилось? У тебя все нормально? — спросил Сергей, хотя уже и так видел, что совсем хорошо тут никак быть не может.

— Рука, плечо… — сквозь боль прошипел Дударенков, пытаясь подняться.

Правая рука бойца висела плетью. Пашка кое-как перевалился на спину. На том самом месте, где он только что лежал, стал виден здоровенный булыжник. Теперь, когда снег с камня оказался сметен Пашкиным телом, темная поверхность на кипенно-белом фоне смотрелась эллипсовидным серо-грязным инородным пятном.

— Вот зараза! — Ефимов в сердцах добавил кое-что покрепче, оказался подле пострадавшего спецназовца и попытался помочь ему подняться, но этому мешали лыжи.

— Руслан, отстегни! — скомандовал Ефимов, показывая на лыжные ботинки Дударенкова.

— Сейчас. — Агушев встал на колени.

Раздались два щелчка, ботинки Павла оказались свободны, и ему наконец-то удалось встать. Лицо Дударенкова было искажено болью.

— Паша, все цело, ничего не сломал? — спросил Ефимов, понимая, что на этот вопрос боец ему ответить пока не может.

Тем не менее Сергей надеялся, что это неудачное падение обойдется исключительно ушибами.

— Не знаю, — ответил Павел, пробуя пошевелить рукой.

Ему удалось это сделать, пусть и с заметным трудом. Потом бедолага подвигал пальцами, позволил себе полностью расправить плечи. При этом он морщился и непрестанно матерился.

— Вроде бы цела, — проговорил он.

— Сам ехать сможешь? — Ефимов кивнул на лыжи.

— Попробую, — неуверенно отозвался Пашка и страдальчески сморщился.

— Становись на лыжи. Руслан, закрепи ему ботинки! — скомандовал Ефимов.

Он не стал ждать, сам присел и застегнул в креплении правый башмак. Руслан то же самое сделал с левым.

— Давай, Паша, потихоньку.

Спецназовец кивнул. Правую руку он бережно держал у груди, взял палки в левую и осторожно ступил на лыжню. Пашка оттолкнулся и неспешно покатился вперед, постоянно притормаживая. Руслан и Ефимов заскользили следом.

В том, что перелома у Дударенкова все-таки нет, Сергей убедился, когда тот уже преодолел большую часть пути и переложил одну из лыжных палок в правую руку. Значит, боль отпустила.

«Вот и отлично!» — подумал Ефимов.

Он хотел проехаться чуть с большей скоростью, поэтому остановился и принялся ждать, когда обе фигурки, скользившие впереди, растворятся в глубине леса, вновь сомкнувшегося вокруг. Через какое-то время Сергей оттолкнулся палками и помчался вдогон, резво набирая скорость.

Часы, оставшиеся до вечера, прошли без происшествий. К счастью, переломов у Павла не оказалось. Можно сказать, ему изрядно повезло. На руке, плече и правом боку парня разрослись обширные синяки, но это были сущие мелочи.

Глава 28

Следующее утро было посвящено закреплению пройденного. Но за два часа до возвращения в гостиницу инструктор наконец-то разрешил скоростные спуски.

Каково же было удивление бойцов второй учебной группы, когда, начав кататься, они вдруг обнаружили, что уроки, преподанные им Олегом Анатольевичем, не прошли даром. По своим навыкам парни значительно превосходили большинство тех, кто все эти дни только и делал, что катался с горок. Так что бесконечное повторение лыжных приемов оказалось не таким тупым занятием, как казалось некоторым.

Но приятное на этом не закончилось. Общее собрание инструкторов постановило объявить на завтра всеобщую вольницу.

На совещании, куда был приглашен Кречетов, Игорь Николаевич так и объявил:

— Завтра все будут кататься самостоятельно, без участия инструкторов.

Курс обучения подошел к концу. Поэтому инструкторы, видимо, решили позволить себе небольшой отдых. Каждый из них сам выбирал, как провести этот день.

После окончания совещания инструкторы не спешили разойтись по номерам, собрались в гостиничном холле.

— Я завтра никуда не пойду, — сразу заявил Иван Григорьевич. — Останусь в гостинице. Книжку почитаю, телевизор посмотрю.

— Радио послушаю, — не удержался от сарказма Олег Анатольевич.

— Да, и радио, — покорно согласился Иван Григорьевич. — Еще посплю.

— А я решил на подъемники потратиться, — сообщил Олег Анатольевич.

— Разок можно и покататься, — поддержал его еще кто-то.

Остальные хоть и изъявили желание провести день на горнолыжной трассе, но отказались тратить на подъемник деньги, отнюдь не лишние в семейном бюджете. На том они и порешили.

Хотя пойти на подъемники было предложено и всем желающим из числа спецназовцев, но наутро выяснилось, что таковой оказался всего один, а именно старший прапорщик Ефимов. Видимо, у тех военнослужащих, которые тратились на подъемники с первого дня, кончились деньги, а у всех остальных эти самые бумажки так и не появились.