Времена года - Наталья Литтера

откладывает вилку в сторону. – Да, я знал. Илья звонил мне еще месяц назад. И сообщил.

Теперь потрясенных за столом двое. Он САМ сказал ее родителям?! Зачем?!

– Господи… – как-то мелодраматично вздыхает мама, прижимая пальцы к губам. – Господи, как же это… Что же делать? Маечка… – переводит взгляд на дочь.

Майе ужасно хочется закрыть глаза, а еще лучше – сбежать. Но – нет. Нельзя.

– Мама… – дальше не знает, что сказать.

– Все, что можно, уже сделано, – твердо произносит отец. – Илья – человек порядочный. А дочь наша выросла. Мы с тобой просто не заметили – как. И решения она принимает сама.

Мама растерянно кивает.

– А как же… как же учеба? Майя?

– Мама, все будет в порядке! – Майя все-таки протягивает руку, чтоб коснуться маминых пальцев. И с облегчением чувствует ответное пожатие.

– Все должно быть в порядке, – веско добавляет отец. – Учеба у нас на первом месте, не так ли, дочь? Илья мне твердо это пообещал.

Илья пообещал. Ну надо же. Манипулятор. Диктатор. Тиран! Майя на секунду зажмурилась. И как ее угораздило в такого влюбиться. Который все решает за всех. Впрочем, сосредоточиться на этих мыслях не дали. Потому что после первого маминого потрясения начались взволнованные вопросы, советы, увещевания.

Только под второй чайник чая до Майи дошел смысл череды пространных родительских рассуждений. Едва не рассмеялась. Ее деликатные пожилые родители не знали, как сказать, что опасаются ее ранней беременности.

Ой, ну смешно же. У нее есть человек, который все это прекрасно контролирует. И который не собирается заводить детей.

Вечер из нравоучительного плавно превратился в ностальгический. Они соскучились друг по другу. И смеялись, и делились новостями, и потом папа сел за инструмент. Спохватилась Майя только в девять вечера.

– Останься сегодня, доченька, – мама сидела рядом, а дочь уютно устроила голову у нее на плече. – Он… твой Илья… позволит тебе?

Майе даже сама формулировка не понравилась. Не говоря уж о сути вопроса. Это ее дом. Это ее родители. Кто ей может запретить?

Конечно, не запретил. Сказал, что понимает. И спасибо, что предупредила. И – до завтра.

До завтра – так до завтра.

Но засыпать одной было ужасно непривычно. И она долго не могла заснуть. Перечитывала в телефоне их переписку, и только после этого, после иллюзии, что Илья рядом, сон все же пришел.

«До завтра» вдруг превратилось в «до послезавтра». За завтраком родители стали дружно уговаривать дочь остаться еще на один день. Придумывали различные поводы – должен зайти в гости бас. И что мама отложила ей в магазине какой-то удивительный шарфик и сегодня пойдет и заберет. Такой красивый, яркий, шифоновый. Весна, Маечка, тебе нужен новый шарфик. Майя думала о купленной недавно горе люксовых вещей, в числе которых были и шелковые платки за баснословные деньги. И кивала согласно. И хвалила себя, что приехала во всем старом.

И шарфик оказался чудесный, потому что подарен мамой. И вечер удался – мамин бас и отец, будучи оба в прекрасном расположении духа, сыпали музыкальными байками и прочими занимательными историями, о которых в консерватории не услышишь. Но к десяти вечера, провожая гостя, Майя смотрела на дверь с тоской.

Как он там? Она тут без него никак. Скучает смертельно.

Снова перечитывала их переписку, сидя на кровати с ногами. Из открытой форточки по полу тянуло холодным воздухом.

В дверь постучали.

– Да?

– Я вызвал такси, – папа оперся ладонью о косяк. – Сказали, через десять минут машина подъедет.

Собралась было спросить. Но потом соскочила с кровати и крепко обняла отца.

– Спасибо!

– Только будь благоразумна, Майя, – папа поцеловал ее в лоб.

* * *

То, что Май осталась ночевать у родителей, Илью не удивило. Он ожидал этого. И даже был доволен. То, что после переезда Майя не навещала отца с матерью, – плохо. Может, гораздо хуже, чем вранье. Но Илья не подталкивал. Он ждал.

Он дал сам себе срок – два месяца. Если к этому времени ничего не изменится – придется поговорить с Май. Но все же хотелось, чтобы девочка сама пришла к правильному решению. Она пришла. И, судя по всему, сумела уладить все вопросы с домашними.

Умница.

Однако на второй день ее отсутствия спокойствие куда-то подевалось. Второй день в идеально убранной тихой квартире. Пустой квартире. И не сказать, что занять себя нечем, – на столе целая стопа документов. Сидеть до полуночи. В качестве альтернативы можно почитать, посмотреть кино, полазить по новостным лентам в интернете. Спокойный вечер. У него вчера был такой. А сегодня… не хватает фантиков из-под конфет, оставленных на столе. Очень не хватает. И светлые полотенца висят не в той ванной. Не в его. И в гостиной не разбросаны по креслам учебники. И он просто места себе не находит.

Понимает – Май должна пробыть дома столько, сколько нужно. Наверстать упущенное. Обсудить вопросы будущего, учебы, какие-то семейные дела. Много всего.

И Илья ходил по квартире. Ждал. Они все ждали. Коробка шоколадных конфет в холодильнике. Пюпитр. Стопка нот. Новогодний шар, который продолжал висеть на носороге. И даже ее старая нелепая шапка на полке в коридоре тоже ждала.

* * *

Сначала она хотела позвонить. Но пока доехали, время уже близилось к полуночи. Илья рано встает. Наверное, он спит. Майя не станет будить. Тихо откроет дверь своим ключом, тихо примет душ, тихо пройдет в спальню. И тихо-тихо обнимет.

Она все сделала, как планировала. Аккуратно повернула ключ в замке. Осторожно нажала на дверную ручку и медленно потянула дверь на себя.

В прихожей, одетый в джинсы и футболку, стоял он. Она споткнулась.

– Здравствуй, Май.

– Здравствуй, Июль.

* * *

Необходимое количество акций было куплено. Теперь предстояла сделка по переводу их на имя Ильи. Но это уже технические детали. Главное сделано. Отец довольно потирал руки, предвкушая сюрприз. Он всегда любил красивую игру. Илья потихоньку вникал в дела, собираясь стать полноценным участником управления корпорацией. И параллельно готовил себя к мысли о возможном отцовстве.

Ему показалось, что Май так и не поняла, какие последствия мог принести тот вечер. Поэтому Илья думал за двоих. Он помнил слова Михаила Львовича об учебе и важности четвертого курса. И полностью разделял их. Май нельзя бросать учебу. Она создана для музыки. И будет играть. Однако мысль об аборте в случае возможной беременности отвергалась сразу. Он где-то читал, что часто это приводит к последующему бесплодию. Аборт – значит сломать Май жизнь. Просто придется организовать жизнь так, чтобы Майя продолжала