Оркнейский свиток - Лин Гамильтон

— Неприятная тема, — сказала я, что было правдой, особенно описание того, как умирающий Перси заполз на плиту. К тому же за пару дней я превратилась из незадачливой туристки в потенциального убийцу. Интересно, зная это, так ли охотно Майя дала бы мне ключ? — Я с удовольствием пойду с вами. — Мне не хотелось, чтобы она относилась ко мне как к инвалиду, потому что у меня были дела и запланированы встречи, но мне не хотелось, чтобы она все время суетилась вокруг меня. — Мне хочется побыть в компании. Так мысли отвлекаются от случившегося. Не могу передать, как я благодарна вашему любезному приглашению.

— Если честно, то это был эгоистичный шаг с моей стороны. Мне хотелось побыть с вами. Когда мы приезжаем сюда, Роберт большую часть дня проводит вне дома, а у Древера всегда есть дела, которыми он занят часами напролет. Я и сама не очень уютно себя чувствую из-за этого убийства, которое к тому же было совершено совсем неподалеку от нашего дома. Мне будет гораздо спокойнее, когда убийцу наконец поймают. Мне здесь нравится. Очень надеюсь, что это несчастье не повлияет на атмосферу в этом месте. — Я не стала рассказывать ей, что Перси могли убить где-нибудь совсем в другом месте, ей это было все равно. Тело было обнаружено в нескольких минутах езды отсюда. Но это не было случайным убийством, убийца не бродил в поисках очередной жертвы. Майя была в полной безопасности и сама понимала это.

— Думаю, это не было ограблением или чем-то в этом роде, — сказала она. — Что взять с человека на велосипеде? Поэтому я не беспокоюсь о том, что кто-то проникнет в дом. Убийцей могла быть брошенная любовница или кто-то вроде. Как вы думаете?

— Уверена, что вы правы, — сказала я.

— Как бы мне хотелось познакомиться с местными поближе. Я очень одинока. Роберт, как бы это сказать, ревнует, что ли. Я не имею в виду других мужчин, повода ему я не давала. Но, похоже, ему нравится, что здесь только мы вдвоем, понимаете. У нас нет знакомых семейных пар, которых мы могли бы назвать своими друзьями. Вокруг много людей, как на том благотворительном вечере, который мы устраивали в Глазго, но они не друзья. С тех пор как умерла Бев, первая жена Роберта, у меня больше не было близкой подруги. Конечно, у Роберта есть деловые партнеры, поэтому ему всегда есть с кем поговорить, а вот мне — не с кем. Так что чаще всего я нахожусь одна, рядом только Древер. Прошу вас, не говорите Роберту, но мне очень не нравится Древер. Иногда мне кажется, что следить за мной, часть его работы. Боже! Я слишком много болтаю, да? Вам пришлось столько всего ужасного пережить. Я знаю, мне очень повезло. Я получаю все, чего не пожелаю. Пожалуйста, простите меня. Вам должно быть все это показалось ужасно эгоистичным.

— Вовсе нет, — сказала я. — Я очень благодарна вам за компанию, и надеюсь, мы подружимся. Думаю, мы уже подружились.

— Вы такая милая. Если вы не возражаете, я прилягу ненадолго перед ужином. Я плохо спала.

— Я тоже не отказалась бы немного поспать.

— Хорошо. Мы выезжаем в семь-тридцать. С нами будет еще двое гостей, Лестер, с которым вы знакомы, и еще один, Саймон Спенс, консультант из музея. Он друг Лестера и Роберта.

— Буду ждать с нетерпением.

— Если захотите погостить подольше, то Роберт может вернуться на своем самолете, а я закажу билет на регулярный рейс, когда вам это будет удобно.

— У Роберта собственный самолет?

— Да. Он обожает летать, возможно, даже больше, чем играть гольф. Если погода будет хорошая, он даже покатает вас на своем самолете. Или на яхте. Он обожает свои игрушки. Встречаемся в шесть-тридцать внизу, выпьем по коктейлю.

Думаю, Майя действительно легла поспать. А я, одолжив у хозяев бинокль, — в конце концов, Майя сама предложила мне чувствовать себя как дома — направила его налом напротив. Какое-то время никого не было видно, и только ветер гулял по двору. Место было довольно мрачное, хотя Оркнейские острова кажутся такими опрятными и чистенькими. Затем, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, я направила бинокль на Роберта, который гонял мячи для гольфа, и Древера, который работал за пределами площадки для гольфа. Похоже, Майя права, и Древер большую часть времени только и занят тем, что следит за идеальным состоянием газона. В какой-то момент Роберт вместе с Древером направились через холм к морю, возможно, в поисках мячей.

Ужин тем вечером, в обеденной зале отеля «Фоверан» в Сэнт-Ола, удался на славу. Еда была превосходной, беседа приятной, хотя блистала не только я. Лестер поражал остроумием, а Роберт с Майей — гостеприимством хозяев. Консультант музея Саймон Спенс был из Эдинбурга, и в Оркни находился по некоему контракту с обществом «Историческая Шотландия».

Мне наконец удалось получить долгожданный ответ на вопрос, а именно, что такое «орк»? Спенс незамедлительно пустился в объяснения. И как я раньше не заметила, что «орк» — корень слова, обозначающего название местности, где я нахожусь, Оркни.

— Скандинавы называли эти острова Оркнейяр, — сказал он. Он произнес название примерно как «Орк-не-йар». — Так произносилось древнее название этих островов. Кельты на древнем гаэльском называли острова как «Инси-Орк», или «Острова орков», что означает «поросята» или «дикий кабан». Вряд ли гаэльский язык был распространен на Оркни, хотя пикты, давно проживавшие здесь, разговаривали на одном из кельтских наречий. Но это был не гаэльский. Когда в девятом веке на островах появились скандинавы или викинги, они решили, что название означает «Тюленьи остров а», потому что «тюлень» на древнескандинавском звучит как «оркн». «Эйяр» — означает «острова», отсюда Тюленьи острова. Однако название островов появилось за несколько сотен лет до прибытия викингов. Римляне, например, называли эти острова «Оркады», а к тому времени, когда здесь появились викинги, римляне уже давно покинули эту местность. Некоторые полагают, что пикты, которые жили здесь до викингов, сделали кабана своим символом, что возможно и объясняет название.

Я сказала, что все это очень интересно. И это было правдой. Бьярни Скиталец спрятал котелок или чашу в гробницу свиней или кабанов, или, возможно, тюленей. Не то чтобы мне удалось расставить все точки над «i», но, по крайней мере, теперь я знала, что означало это слово, и вся эта история казалась мне вполне логичной в местности с такой древней историей. Что если Бьярни считал, что в этой гробнице находятся кости тюленей? Думаю, все зависит от того, кем и когда это было написано.

— А вы сможете объяснить, почему этот остров называется Мейнленд? — спросила Майя. — Мейнленд — скорее название для Шотландии, Северного нагорья и тому подобного, а не для острова.

— Это искаженное древнескандинавское «Мегинленд», — сказал Спенсер. — Еще больше осложняет положение то, что остров, который теперь называется Мейнленд, когда-то, возможно, назывался Хросси, или Лошадиный остров.

Это тоже было интересно, к тому же это доказывало, что Очаровашка Кенни знал, о чем говорил, даже если то животное на его драгоценной карте действительно было верблюдом. — Вы же называете эти острова Оркни, а не Оркнейские острова, если не хотите, чтобы вас приняли за невежественных туристов.

— Это мы уже поняли, — сказал Роберт. — И осматривая достопримечательности, мы знаем, что находимся на острове под названием Мейнленд, а не в Шотландии.

— Все верно, — сказал Спенсер. — Но правильней называть место так, как это предпочитает делать местное население.

— Значит, в своей основе эти названия скандинавского происхождения, а не гаэльского или какого-нибудь еще? — спросил Лестер.

— Верно. В их основе язык норн или древнескандинавский язык, на котором здесь разговаривали на протяжении почти тысячи лет. Его вытеснил английский язык, а не гаэльский. Последний официальный документ на норне датируется серединой пятнадцатого века. Шотландские эрлы заменили древнескандинавских ярлов, и Оркни стали скорее шотландскими островами, чем скандинавскими. Хотя хочу заметить, что местные гордятся своим древнескандинавским происхождением, и большинство названий здесь именно древнескандинавские. В начале девятнадцатого века здесь еще оставались старики, которые говорили на норне, но язык умер вместе с ними. На нем больше никто не говорит, и даже читать на норне никто не умеет. А вообще из употребления он вышел в семнадцатом веке.

Эта информация тоже была очень интересной, и как выяснилось позже, очень полезной, хотя в тот момент я этого не сознавала.

— А как же руны викингов? — спросила я. — Я видела их в Мейсхау.

— Да, здесь можно найти несколько образцов рунических надписей. Это древняя германская система письменности, которую использовали для магии, но какое-то время рунами передавали информацию.

— Значит, когда-то жившие здесь люди писали рунами?

— Именно. Вот почему в Мейсхау и других местах находят рунические письмена. Однако эти надписи не имеют отношения к магии. Они скорее повествуют о военных действиях.