Уголовный шкаф - Николай Леонов

– Рад за вас, – улыбнулся Гуров. – Вот все и сложилось. А про Холина нам все говорят, что хороший был мужик.

– Очень, – улыбнулась Костикова. – А почему он вас интересует?

– Я скажу, а пока ответьте, у него в квартире стоял большой старинный шкаф. Помните?

– Да, был такой. Огромный, до ужаса. И тяжеленный, наверное, потому, что в те времена дерева не жалели и делали из цельных досок…

– Он вам что-то про этот шкаф рассказывал? – перебил Гуров женщину.

– Да, говорил, что старинный какой-то. Только он не его. Этот сундук Ивану в наследство остался от прежних хозяев. Да и они, как я поняла, не покупали его и с собой не привозили.

– А при вас Холин не говорил, что он его хочет продать, в музей сдать или что-то в этом роде?

– Нет, он ему даже нравился чем-то. Иван был эстет. А может, это память о дочери. У него ведь дочь умерла. А каково родителям переживать своих детей?

– Дочь? А она имеет какое-то отношение к этому шкафу?

– Да какое там отношение, – махнула рукой Костикова. – Она у него поздний ребенок. Мать, в смысле жена его, то ли умерла, то ли бросила их. Он об этом никогда не рассказывал. Так вскользь если. Ему уж сороковник был, когда она родилась. А когда он на пенсию вышел, она уж с мужем жила. Быстро выскочила девчонка, себя сгубила. А так она у него какое-то время жила. Знаете, какими иногда старики сентиментальными бывают. Платьица ее там висели, вот и жалко продать шкаф.

– Значит, разговор был о продаже?

– Нет, Иван не хотел, это муж его дочери все подкатывал. Видать, рассчитывал деньжат на этом поднять с тестя. Да он и сам бы им все отдал, что выручил от продажи. Ему много ли одному надо.

– Стоп. – Гуров поднял ладони. – Давайте с этого момента подробнее.

– Муж дочери бывал в Горчакове и уговаривал Холина продать шкаф?

– Да вроде были разговоры. Может, пару раз. Иван его не любил. Из‑за дочери терпел. Она уж больно души в нем не чаяла. А он оболтус оболтусом. Да еще и отсидел.

– А где они жили и что стало с дочерью Холина?

– Во время родов умерла. Тяжелых родов, на сохранность отказалась ложиться, а в деревне, что там местная акушерка сделает. Пока «Скорая» из райцентра приехала, уже некого было спасать. Ни мать, ни ребеночка. А жили они первое время у него. Это километров тридцать от Горчакова вроде. Матвеевское, вот! А как дочь умерла, Игорь вроде и навещал иногда Ивана.

– Игорь? – Гуров весь напрягся. – Скажите, вы по фотографии узнаете этого Игоря?

– Столько лет прошло.

Гуров пододвинул к себе папку, раскрыл и стал вытаскивать из кармашка стопку фотографий. Он клал их перед Костиковой одну за другой в ряд. Когда она не реагировала на данного человека, он этот ряд отодвигал, но недалеко, чтобы фотографии оставались в поле зрения женщины, и выкладывал фотографии следующего. Когда дошла очередь до фотографий Самарина, Костикова никак не отреагировала. Гуров смутился и мысленно вздохнул. Но на последней фотографии, сделанной для дела оперчасти в колонии, где Самарин отбывал срок, она вдруг прижала пальцем фотографию.

– А вот он. Лысый как раз. Он такую стрижку носил. Под расческу. И лицо такое же наглое. Это он в тюрьме или сразу после тюрьмы фотографировался?

– В процессе, – улыбнулся сыщик и продолжил выкладывать фотографии. – Смотрите еще, может, еще знакомое лицо попадется.

Но больше Ольга Ивановна никого не узнала среди пяти десятков предложенных ей для опознания человек.

Генерал Орлов собрал оперативное совещание в своем кабинете. Информация стекалась к нему почти непрерывно, были приглашены специалисты технических служб, судмедэксперт, капитан Аверьянов из МУРа. Гуров сидел и откровенно отдыхал. Когда Орлов берет бразды правления в свои руки, можно быть уверенным, что он ничего не пропустит.

– Итак. – Орлов посмотрел поверх очков на Аверьянова. – Давайте все по порядку. Полная хронология. Аверьянов, докладывайте.

– Наблюдение велось за объектом «квартира». Ждали одного гостя – Кушнарева, по логике дела, можно было ожидать его и с подельниками. Наблюдение велось тремя группами по перекрещивающимся направлениям. Окна выходили на один фасад здания, выхода на чердак в этом подъезде не было. Наблюдение велось снаружи с трех точек. Одна – из окна здания напротив при помощи технических средств, две – на улице в подготовленных нишах кустарника. Наблюдатели занимали места с наступлением темноты. Подстраховка – две автомашины на смежных улицах с постоянной связью.

– Как произошел контакт?

– В час пятьдесят ночи Кушнарев вышел через парк к дому и поднялся по газовой трубе на второй этаж, откуда через окно влез в квартиру. Покинул он ее в пятом часу утра через подъезд. Решение о задержании еще не было принято, и приказа я не получил. Однако вести Кушнарева мы должны были. И как раз силами наружных наблюдателей. Неизвестный появился справа, со стороны парка. У него был найден бинокль и обнаружено место, откуда он вел наблюдение. Мы предполагаем, что он довел Кушнарева ночью до дома, дождался, когда тот выйдет, и напал на него с целью убить. Нож вполне соответствовал этой цели по длине лезвия. Пистолет «ПМ» с глушителем фабричного производства был заряжен боевыми патронами.

– Что показал неизвестный в схватке с оперативниками?

– Никаких особых навыков он не продемонстрировал. Умение драться, но не более. Сила, гибкость, но не более.

– Хорошо, спасибо. Что показало вскрытие?

– Вскрытие, товарищ генерал, – начал судмедэксперт, – и осмотр тела показали следующее. Тело покрыто татуировками в соответствии с размерами, принятыми в уголовной среде. Возраст самых ранних до пятнадцати лет, поздних не более пяти. Следов употребления наркотиков нет, курение умеренное. Печень имеет признаки перенесенной травмы внутренних органов, неправильно сросшиеся три ребра правой нижней части, имеются признаки перенесенных и залеченных венерических заболеваний. Кроме того, колит, гастрит, залеченная язва двенадцатиперстной кишки.

– Выводы?

– Выводы, товарищ генерал: этот человек прошел через колонии общего режима как минимум и вращался в типичных криминальных кругах низшего, так сказать, эшелона. Притоны, дешевые пьющие девочки, низкого качества еда и выпивка. Это не профессиональный киллер, это просто нанявшийся за деньги или по приказу убить Кушнарева уголовник.

Орлов поднял трубку и набрал внутренний номер.

– Что там по делам Кушнарева? Обзор готов? Хорошо! – Орлов положил трубку и посмотрел на Гурова. – Принимай по электронке, Лев Иванович. Переслали.

Гуров сел прямо и пододвинул к себе ноутбук. Через несколько минут он открыл присланные файлы и начал зачитывать наиболее важные места:

– Так, задерживался за… ну, это мелочи. Проходил свидетелем! Вот… нет, тут никого с фамилией, в корне имеющей «губа», нет. Всего трое проходили, и Кушнарев отмазался… Вот еще, но это драка с нанесением тяжких телесных… Нет, тут тоже нет никого похожего. А вот серьезное. Ограбление водителя такси! Да ты что! Опять увернулся и свидетелем… так, она признана группой. Еще два разбоя, но без Кушнарева. Понятно, как он увернулся, его не взяли. Так… Есть! Губарев Сергей Иванович. В главарях проходил. Надо запрос делать в зону, Петр Николаевич. Характеристику из оперчасти, фото, пальчики нужны обязательно, связи.

На следующее утро, уже перед самым отъездом в Матвеевское, Гуров получил информацию из колонии в Рязанской области. Губарев Сергей Иванович по кличке Губа отличается крайне неуравновешенным характером. Повышенной агрессивностью и жестокостью. С фотографии на Гурова смотрело неприятное лицо с прищуренным левым глазом и неприятно оттопыренной губой. Рассеченной неправильно зажившим шрамом.

И самое главное. Совершен побег из мест лишения свободы. УИН… так, когда? Оп, в прошлом году, летом. Год уже бегает Губа.

Дом в Матвеевском нашли почти сразу. Гуров показал рукой Бойцову на почту, и тот подрулил к одноэтажному зданию белого кирпича. Для небольшого села домов в двести наличие своей почты было делом большим. Но Гурова это обрадовало по другой причине. Почтальоны не хуже участкового знали население на своем участке. А то и лучше. Это сыщик усвоил еще в лейтенантские годы.

Начальник почты, толстая тетка лет сорока, быстро сообразила, что нужно приехавшим из столицы полицейским. Она позвала двух пожилых женщин, работавших на сортировке корреспонденции.

– Девчата, вот товарищам из уголовного розыска надо найти один дом. А вы у нас самые… – Заведующая засмеялась, и все поняли, что она не хотела говорить в адрес женщин слово «старейшие». – Вы самые опытные и всезнающие почтальонши села. Сколько ножками своими исходили все вокруг.