Мушкетерка - Лэйнофф Лили

Я покачала головой, к мокрым от слез щекам прилипли волосы:

— Я должна поговорить с другим офицером. С тем, кто лучше знал Papa, ему наверняка что-то известно…

— Известно что, Таня? Что ты знаешь такого, что неизвестно им?

Грабители в плащах, папин рабочий стол, перевернутый вверх дном, пустое стойло Бо. Отец на обочине дороги, отец, которого они у меня отняли, Papa, Papa, Papa.

— Я должна попытаться.

— Допустим, ты пойдешь к ним. Но с чего ты решила, что они воспримут тебя всерьез? Кроме месье Брандо, который плохо воспринимает оскорбления в свой адрес, никто из королевских мушкетеров не знает о нашем существовании. Причем Брандо — самый понимающий из всех! Если ты расскажешь о нас мушкетерам, ты нарушишь планы Мазарини в отношении Ордена. А они тебе даже не поверят — не забудь, я знаю этих людей. Я знаю, что они говорят о решительных молодых девушках. Я не позволю тебе выбросить на ветер все, ради чего мы работали. Все, ради чего ты работала. — Голова у меня гудела, живот скрутило в узел, я ухватилась за приставной столик для равновесия. Лицо мадам де Тревиль стало немного спокойнее. — Поверь мне: лучшее, что ты можешь сделать, — найти предателей. Особенно теперь.

Несмотря на головокружение и туман перед глазами, мой ум работал быстро.

— Особенно теперь?

— Идем в салон, чтобы мне не пришлось повторять дважды. — Мадам де Тревиль направилась двери, однако ей пришлось отскочить, когда в коридор ввалились Теа и Портия. — Я вижу, вы упражнялись в подслушивании перед следующим балом.

У меня по коже побежали мурашки, и я приготовилась к вопросам. Но Теа просто взяла меня под одну руку, Портия — под другую, и мы вместе перешли в салон, где расселись по местам в ожидании новостей.

Мадам де Тревиль опустилась в кресло у камина.

— Произошел… инцидент. — Она вытащила из накладного кармана письмо — должно быть, его отдал ей тот мушкетер. Золотистая восковая печать ярко выделялась на кремовой бумаге. Это была печать короля.

У меня в груди клокотала смесь ярости и горя, но для чувства вины тоже нашлось место. Я сожалела о своем порыве, о том, что не смогла верно оценить всю серьезность ситуации, в которой мы оказались. Что должно было случиться, чтобы сам король прислал письмо?

— Инцидент? — переспросила Портия.

— Слуга его величества не придумал ничего лучше, чем позвать стражу. Королю стало любопытно, что за переполох в его гардеробной, и, естественно, он решил войти туда прежде, чем кто-то догадался закрыть эту проклятую дверь. Последнее, что нам было нужно, — это король, до смерти напуганный и не чувствующий себя в безопасности в собственных покоях…

— Мадам, но что произошло? — спросила Арья.

— Кто-то щедро полил кровью одну из церемониальных корон его величества и написал на зеркале послание: Votre règne se terminera pendant la nuit la plus longue. Vive la Fronde — «В самую долгую ночь вашему правлению придет конец. Да здравствует Фронда».

— Кровью? — выдавила Теа, сжав зубы. — Вы хотите сказать, что кто-то…

— О нет, я полагаю, что кровь раздобыли в мясной лавке.

Кажется, слова мадам успокоили Теа, но одного взгляда на недоверчивое лицо Арьи мне хватило, чтобы сделать вывод: мадам просто не хочет ее пугать. Старается оградить ее от образов драгоценных камней и благородного металла, залитых алой жидкостью. Я впилась ногтями в ладони, оставив на них глубокие следы.

— Это явно угроза, — продолжала мадам де Тревиль, — особенно учитывая, что корона — символ, не говоря уже о том, что злоумышленник как-то проник в личные покои короля.

— Думаете, в этом замешан кто-то из дворца? — поинтересовалась Арья.

— Наверняка неизвестно, однако все, у кого была возможность совершить это злодеяние, уволены. Новых слуг будет проверять лейб-гвардия.

Ну вот опять — все как и говорила Арья. Простой люд Парижа снова пострадал за амбиции аристократов. Вероятнее всего, кто-то был убит ради доставки этого послания. Невинная жизнь оборвалась, и все из-за них.

Убитый остался бы в живых, если бы мы раскрыли заговор. Я сказала себе, что у меня было слишком мало времени, чтобы внести свой вклад. Однако это не облегчило удушливого чувства вины.

— Но зачем они предупредили, когда это случится? Чего они добились, раскрыв часть своего плана? — спросила Теа.

— Они хотят напугать короля — чтобы он отменил фестивали и публичные мероприятия. Это вызовет раздражение среди аристократов, среди купцов… среди всех парижан. Он уже ходит по тонкому льду. Кое-кто считает, что он слишком много тратит, другие — что он тратит недостаточно. Некоторые из дворян предпочли бы, чтобы Фронда имела совсем другой исход, — сказала мадам де Тревиль. — Наша задача — выяснить правду, это не изменилось. Но мы больше не можем ждать и сомневаться: время для нерешительных действий прошло, теперь у нас есть крайний срок. Они не случайно выбрали день зимнего солнцестояния: это обеспечит им долгий покров темноты, необходимой для восстания. К тому же этот день приходится на рождественские праздники. Можете представить себе хаос, в который погрузится Париж, да и вся Франция, если они не просто убьют короля, но убьют короля под Рождество?

На лице Портии отразился ужас.

— Mon Dieu… но ведь на этот день назначен Зимний фестиваль? На берегах Сены будет полно людей. Думаете, они предпримут свою попытку там? Или позже, на балу во дворце?

Теа поежилась. Портия посмотрела на Арью. А я молча сидела, глядя на золотистую восковую печать, и в моем воображении она превращалась в золотую окровавленную корону на голове моего отца, в чьих каштановых волосах уже проглядывали серебряные пряди.

Камерный вечер в саду Тюильри разительно отличался от бала, который мы посещали на прошлой неделе. По крайней мере, так казалось на первый взгляд; но я стояла на карауле, так что мне трудно было судить. Я занимала позицию у окна, откуда мне был виден вход в кабинет, расположенный буквально в нескольких шагах, и открывался вид на сад, раскинувшийся на противоположном берегу Сены. Дневные наряды гостей в пастельных тонах казались цветными пятнышками, разбросанными по северной террасе сада.

— Ну что, нашла? — спросила Портия, стоявшая у двери в кабинет. Сегодня нашей целью стал деловой партнер Вердона-младшего. Как и предсказывала мадам де Тревиль, нам не хватило времени разыскать укрытие самого Вердона-младшего, но с его компаньоном устроилось куда удачнее. В его просторной и светлой парижской конторе сегодня не было суетливых коммерсантов и торговцев, поскольку сам хозяин веселился на вечере: смеялся, болтал с другими гостями и занимался всем, чем обычно принято заниматься, когда пытаешься убедить аристократов предать своего короля. И хотя я не видела Теа, я знала, что она там: очаровывает объекта, отвлекает его внимание на себя и дает нам время для работы.

— Арья, — процедила Портия сквозь зубы, — я не люблю повторять, но…

— Есть! — Арья торопливо листала учетную книгу. — Тут вся бухгалтерия за последние два календарных года. Возможно, мне удастся найти более ранние записи, чтобы сравнить…

— Всем лечь! — прошептала я. Портия и Арья бросились на пол, а я осторожно высунулась из-за подоконника. Приглядевшись к мужчине, пробиравшемуся между экипажей, я выдохнула. — Это не он. Просто какой-то господин, чей вкус в выборе шляп так же безнадежно плох.

— В другой ситуации я рассердилась бы, что ты напрасно меня напугала, — проворчала Портия, отряхивая пыль со своей плиссированной юбки, — но это первая смешная шутка, которую я от тебя услышала, так что прощаю. Однако в следующий раз ты уже не будешь новичком, так что мотай на ус.

Арья прочистила горло, торопливо царапая что-то угольком на чистом листе бумаги:

— Вы поняли, что я нашла то, что мы искали?

— Так уходим, — откликнулась Портия.

— Ну уж нет, теперь я должна переписать все это…