Золото - Сизя Зике

Я понимаю, что это безумие отправлять Санчо сейчас, его, который обеспечивал нам все, только лишь затем, чтобы оставить Дэйва, приносящего одни только неприятности. Только Санчо уже стал мне поперек горла, не в первый раз я отказываюсь от великолепного бизнеса ради дружбы с кем-то. Чертовы сентименты, всегда я накалываюсь на одном и том же!

* * *

После отъезда Санчо я направляюсь в Гольфито с хозяином участка, чтобы зарегистрировать мое новое приобретение. Там я плачу авансом десять тысяч колонов, остальное позже - все по известному уже методу. По возвращению встречаю Клода, второго канадца, который приехал на грузовике из Хименес. Он сообщает, что передал мотор Салтаране. Его дружок окончательно съехал с полуострова, но сам он хотел бы поработать со мной. Это его решение остаться, несмотря на поражение в Карате, показывает, что парень кое-что понимает в драке. Он силен, и у него нормальная ментальность, так что это неплохое приобретение.

Мы остаемся в Хименес на три дня, за которые предыдущий хозяин должен выстроить для нас какую-нибудь крышу над головой; он уверил, что успеет даже в такое короткое время. Потом мы летим в Карате за двигателем, все с тем же пилотом-коротышкой. Двигатель мощный и чертовски тяжелый, работает как мотонасос и будет использоваться, чтобы выбрасывать мощную струю воды на склон, тем самым вымывая его. Я нанимаю грузовик, чтобы перевезти "бомбу" в Лас Пальмас, здесь мы остаемся на пару дней, после чего отправляемся в горы.

И все начинается сначала.

На дорогу, которая в обычных условиях требует три с половиной часа, мы тратим целый день. Из-за тяжелого двигателя лошади несколько раз падают. Он весь сделан в виде единого блока, потому нельзя разложить тяжесть на спине животного. Кроме того, к хвостам лошадей мы присобачили еще сотни метров труб, которые теперь по дороге цепляются за деревья и тормозят наш марш. Помимо этого нам надо тащить продовольствие и все необходимое для проживания в лагере на долгое время. У нас имеется даже курица - подарок от женщины, работающей в пульперии.

Весь этот поход несколько похож на бегство, но я доволен тем, что покидаю Лас Пальмас, потому что какое-то время жил здесь на широкую ногу и теперь не могу вынести финансовых ограничений.

Когда, наконец, добираемся - промокшие и грязные - под

самый вечер, обещанного дома еще нет: стоят всего лишь подпорные столбы и где-то с четверть крыши. Можно всего лишь развесить гамаки. На следующий день нас ожидает куча работы.

Целую неделю мы пашем как проклятые, чтобы обеспечить себе более-менее нормальное жилище в этих джунглях, которые здесь гуще, чем где-либо еще. Встаем в четыре утра и вкалываем до ночи с небольшими перерывами на еду. Место ужаснейшее, чертовски сырое - в тридцати метрах ниже протекает речка - и растительность возрождается невероятно быстро. Несколько дней мы занимаемся тем, что вырубаем мачете территорию радиусом в пятьдесят метров вокруг дома, но какой-то вид растений упорно сопротивляется, вырастая почти так же быстро, как мы успеваем вырубать: сантиметров по пять за день, ничего подобного я никогда еще не видал! Под ногами у нас липкая красная грязь. Что касается змей, то их здесь полно. Втроем, под энергичным руководством Дианы, мы ложим крышу.

Я решил устроить дорогу от реки до дома. Разница в уровнях составляет три метра: три ступени, плоский участок, три ступени и так далее, все это шириной в тридцать метров. Работа сумасшедшая, потому что я решаю высыпать всю дорогу гравием. Это означает постоянное таскание на спинах джутовых мешков, наполненных речным гравием, который мы рассыпаем на пространстве, ограниченном досками. Работа тяжелая и высасывающая у нас все силы. С тех пор, как я вновь вернулся в джунгли, тело мое снова ослабело, и меня мучает дизентерия. Со своей частью работы я справляюсь, но это только ухудшает мое состояние. Хорошо еще, что Дэйв не сачкует, а Клод со своим атлетическим сложением тоже пашет как черт. Дорога потихоньку превращается в действительность, и вид приятный. Когда живешь в такой вот гнилой дыре, человек обязан сделать что-нибудь эстетичное, пусть даже и не имеющее практической пользы, зато позволяющее сохранить людское достоинство. Никто из тикос не понимает, в чем смысл этой дороги в японском стиле; ее присутствие здесь, в самой средине джунглей, их буквально ошарашивает.

Диана со своей стороны занимается домом. Начала она с выделения его части, предназначенной исключительно для нас двоих, чтобы получилось нечто вроде частного уголка; остальное - спальня и гостиная - имеет чисто проходной характер. Диана организует все со вкусом и умом, ведет довольно-таки сносную кухню и управляет домом, как будто это ее парижское жилище.

Хотя стен еще нет, и растительность лезет в спальню, нет и речи, чтобы войти в дом в грязных сапогах. Мы оба хотим создать что-нибудь чистое в этом дерьме.

Едим мы много, но не слишком хорошо. Рис с приправами, фасоль с приправами, бананы. Их мы съедаем столько много, что они даже не успевают созреть. Одной кисти нам хватает на три дня. Давид обжирается совершенно невероятным образом, он один может забабахать всю кисть; хотя, ведь он впервые в жизни выполняет столько физической работы. Все мы мечтаем слопать курицу, но бестия скрывается. Хотя она еще очень молодая, все мы ищем чуда в виде маленького такого яичка.

* * *

Определяю границы собственных территорий и с помощью револьвера вбиваю их в головы местных жителей. Мне хочется, чтобы, когда мы выйдем в джунгли, тикос знали, что сюда приближаться запрещено. А у них привычка, ходить через мои земли напрямик, вот я и стреляю над головами тех, кто только появляется. Ведь если им разрешить, очень скоро они усядутся за мой стол жрать. Кроме того, мне смешно видеть, как они подскакивают от испуга, а потом что было сил убегают. Напротив дома проходит тропа, так я запретил, чтобы после наступления темноты по ней ходили. Каждому, кто не послушается запрета, гарантируются сильные впечатления. Многие даже мешки свои бросают, чтобы улепетывать побыстрее. Я поставил огромное объявление: "ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. ВХОД ЗАПРЕЩЕН", так что люди должны обходить мою землю по другому берегу реки, практически непроходимому. А мне на это плевать. Я на своей территории и видеть не хочу ни одного из этих кретинов.

Я привык шататься по свету, имея только джинсы, рубашку и пару высоких сапог. Так что у меня ничего нет, но если уж случается обзавестись чем-то, мое чувство собственника тут же развивается.

Слухи обо мне расходятся быстро, так что уже никто не приближается, не крикнув перед тем: "Эй, Дон Хуан Карлос!" Кроме того, у тикос совершенно нет чувства красоты и уважения к ней, и один из них набрался наглости настолько, что едет верхом по нашей лестнице из гравия. Разъяренная Диана стреляет в него, так что конь и всадник бегут куда глаза глядят, причем, каждый в свою сторону.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});