Омут - Снежана Каримова

ты даже на гитаре заиграл?»

Он и впрямь неровно дышал к десятикласснице из параллели Жар-птицы. Мари заметила это и частенько подтрунивала над другом. Иногда, правда, серьезно замечала, что Илье надо собраться и сделать первый шаг, Динка не будет против. Кощей молча слушал Мари, привычно скидывая по одному кошачьи волоски, прилипшие к штанам, но этот самый первый шаг делать не спешил. Тогда Жар-птица начинала сердиться и бурчать, что такая, как Динка, обет безбрачия из-за его робости долго держать не будет.

Но сегодня девчонок тут не было, сидели чисто мужской компанией, не считая Невесты. Кошка с буддийским спокойствием восседала на лавочке среди бутылок сидра.

– Может, в крышечку налить твоей Невесте? – предложил Кощей.

– Ну уж нет, кто меня тогда домой потащит? – хмыкнул День.

– А мне кажется, она уже всё вылакала, – потряс Горыныч своей пустой бутылкой. – Ну что, жребий?

Ночка высыпал карандашики в карман пальто и встряхнул их, перемешивая.

– Кто тянуть будет? – Он похлопал по карману.

– Ты меня заводишь! Какая пикантная жеребьевка! – загоготал Горыныч.

– Тяни давай, старый извращенец, – хмыкнул Ром.

Горыныч запустил руку в карман друга и вытащил свой зеленый карандаш.

– Доболтался, теперь вали! – обрадовался Феникс.

Парни скинули гонцу денег, и Горыныч отправился в соседний магазинчик, где редко спрашивали паспорт, особенно у него. Правда, Дню, Ночке и Кощею с этим везло меньше, и чаще вместо них приходилось идти Фениксу. В Дружине его в шутку величали Незаменимым другом, а он говорил в ответ:

– Зовите меня просто всесильным властелином!

– Повелителем ларьков, – добавлял День.

– Ой, ну тебе с твоей смазливой мордашкой и до пенсии алкоголь не продадут, – язвил Феникс.

– Хорошая у нас компания, душевная, – хмыкал Кощей.

– Главное, что веселая! – добавлял День.

Вернулся Горыныч из похода, таща на плече какую-то девчонку. Та фальшиво визжала и притворно дубасила его кулачками.

– Я тут девушку купил, – оскалился Колька, ставя девчонку перед друзьями.

Незнакомка оглядела Дружину и заулыбалась. Глаза у нее были жирно подведены черным, губы – красным. Крашеные желтые волосы рассыпались по расстегнутой косухе, из-под которой выглядывало огромное, выложенное стразами сердце.

«Да уж, не чета Жар-птице», – подумал День. Девчонка была ему смутно знакома. Училась в их школе, кажется, в восьмом классе.

– Ты что, мамину косметичку украла? – спросил ее Ночка.

– Дурак! – буркнула та и обиженно надула губы. – Себя-то видел?

И она взлохматила свои волосы на макушке, намекая на белые прядки Ночки.

– Горын, опять по малолеткам? – фыркнул Кощей.

– Ты кого тут малолеткой назвал! – взвизгнула девчонка.

– Ой, ты чё такая громкая! – поморщился День. – Тебя хоть как зовут-то?

– Татьяна Дмитриевна, – гримасничая, высокопарно ответила она. Похоже, рядом с Колей девчонка явно чувствовала себя не в меру смелой.

– Будешь Василисой, – решил Ночка.

Горыныч довольно хмыкнул. И даже девчонка заулыбалась. Имя, видимо, пришлось ей по душе. Она не знала, что была у Горыныча уже Василисой Третьей. Парни прикалывались, что Горын похищает девчонок, потому что тот любил представлять своих подружек неординарным способом, например принося на плече.

– На Премудрую я не тяну, буду Василисой Прекрасной, – решила Татьяна Дмитриевна.

– Такая у нас уже была, – сказал Кощей.

Девчонка недоуменно оглядела парней.

– А я тогда какая?

– Блудливая, – ответил Ночка.

– Эй! – взвизгнула Василиса Татьяновна.

– Сидр-то хоть захватил или только эту? – быстро вставил День, пытаясь прервать бессмысленный разговор.

– Спросил меня главный алкоголик, – загоготал Горыныч. – Да уж, День, не везет тебе ни с сидром, ни с девушками!

Демьян нахмурился. На что это намекает Горыныч? Неужели так заметны его чувства к Жар-птице? Он покраснел, но на него никто не обратил внимания, кроме Невесты. Та залезла к парню на колени, и он машинально погладил ее по полосатой спине.

На соседнюю лавочку, словно стайка синичек, слетелись несколько девочек. Видимо, из этой компании Горыныч похитил свою новую Василису. И вот те явились за подругой, но подходить к Дружине робели. А Василиса не спешила к ним возвращаться – она красовалась перед подругами знакомством со старшими парнями и вся кривлялась, изгибая тело, словно в нее вселился бесенок.

А бес лениво наблюдал за ней глазами кошки.

– Ой, кисуля! – пискнула Василиса и протянула руку к Невесте.

– Лапами не трожь! – предупредил День.

И девчонка отдернула ладонь, словно обожглась, но даже ничего не сказала Демьяну. Она вдруг сразу притихла, и Горыныч это заметил.

– Чё грубый такой? – повернулся он к Демьяну.

– Отвали! – День глотнул сидра.

– Эй, нормально все? – встрял мигом Ночка.

Парни одновременно взглянули на Рома, но ничего не ответили.

Ночка пошуршал кроссовками по опавшим дубовым листьям, коричневым, как стружка молочного шоколада, и закурил. В последнее время он курил, только когда выпивал, и всё пытался бросить. Василиса как ни в чем не бывало тряхнула высветленными волосами и шлепнулась рядом с ним на холодную скамейку.

– Поделишься? – она протянула руку к сигарете Ночки.

Тот брезгливо скривился.

– И где ты только таких находишь, Горын?

– Так я тебе и сказал, – опять довольно хмыкнул Колька, схватил Василису Татьяновну за руку и притянул к себе.

Демьян в который раз подумал, что его тошнит от Горыныча. И за приближением осенних каникул он следит не только потому, что разлучится с лучшим другом, но и потому что избавится наконец от Кольки.

Глава 24

Здесь могут водиться тигры

9 октября

Лешка и Белая мама суетились в прихожей, он собирался в школу, а она – на работу. Опаздывали, толкались, мама искала ключи, Лешка завязывал шнурки – и разом вздрогнули от трели дверного звонка.

Лешка повернул бабочку замка и посторонился, впуская в квартиру Ночку.

Белая мама в очередной раз подумала, что этот парень своими черными лохматыми волосами напоминает ей кляксу или выпавшего из гнезда вороненка – растрепанного, нахохленного, сердитого. Она не любила Рому, но старалась не показывать виду – все-таки лучший друг сына, тем более все равно скоро уедет, а там, глядишь, поможет Дёме с поступлением в Москву, будет где пожить на вступительных экзаменах. Да и Белый папа говорил: «Отстань от парня! Семья у него хорошая, учится он нормально, а что выглядит странновато… у него возраст сейчас такой… – Белый папа поискал верное слово, – запутанный! Я в его возрасте тоже глупую прическу носил. Ты и сама, наверно, экспериментировала». «У меня была коса до пояса, – парировала Белая мама, – а не искусственная седина!»

– Здравствуй, Рома. А Дёма еще в постели. Иди буди его. Вам ведь сегодня ко второму уроку?

Ночка кивнул, снисходительно улыбаясь. Он чувствовал, что не нравится матери друга, но ему было на это