Упущенный шанс - Любен Дилов

Потом, одобрительно покивав совиными головами, они взлетали в небо и, превратившись в оранжевые облачка, уносились прочь. Куда? А черт его знает!

За три десятка лет никому так и не удалось выяснить, откуда они берутся и куда исчезают. Никто не знал, где они живут, чем питаются. Никто не знал, как они выглядят на самом деле, потому что бывало и так, что из оранжевого облачка появлялось совсем другое существо: похожее на огромную, стоящую на хвосте рыбину.

Второй экспедиции удалось запечатлеть, как одна такая рыбина вдруг выпростала откуда-то из-под себя что-то наподобие руки и взяла протянутый человеком предмет и, осмотрев его со всех сторон, вернула обратно. В следующую секунду она уже превратилась в оранжевый дым и испарилась. Можно было подумать, что она обиделась или же испугалась того, что увидела.

По-моему, это был единственный случай прямого контакта с живущими на Скулле существами за все тридцать лет их изучения. Ни один другой скуллон не позволил человеку подойти ближе, чем на шаг. Как правило, они внимательно следили за всеми действиями людей, с почтительного расстояния наблюдали за попытками установить с ними контакт, а затем исчезали, не подав никакого знака, чтобы через какое-то время объявиться снова и присутствовать при очередном эксперименте. Правда, нельзя было с уверенностью утверждать, что это были одни и те же наблюдатели.

Обескураженные люди постепенно потеряли интерес к таким экспериментам и принялись усердно изучать растительный и животный мир планеты и разрабатывать планы ее будущего заселения. Но чем бы они ни занимались, при этом непременно присутствовал наблюдатель со Скуллы, державшийся в отдалении.

— Вот так и торчит поблизости или висит над головой! — пожаловался мне работник нашей базы, побывавший на Скулле со второй экспедицией. — И от всего этого начинаешь выходить из себя. Так и хочется запустить в него чем-нибудь, ну хоть бы камнем. Чем мы только их не соблазняли, я так даже песни одному пел.

А он в ответ только снисходительно так кивнет головой, мол, пой, я ведь тебе не мешаю, я только смотрю, чем ты занимаешься. Такое чувство все время, будто это не я, а он меня изучает. И черт его знает, какие выводы делает…

Вспоминая об этом, он чуть не плакал.

Мой знакомый после трехлетнего пребывания на Скулле пришел к категорическому выводу о том, что такими сверхъестественными возможностями перевоплощения, почти незаметного перемещения в пространстве — и все это без проблем, как в плане гравитации, так и вакуума — могут обладать лишь в высшей степени разумные существа. Да, по всему выходило: превращаясь в оранжевые облачка, исчезающие затем в ионосфере, скуллоны отправлялись прямо в космос.

Иначе как объяснить то, что, обшарив приборами все закоулки планеты, исследователи так и не обнаружили следов их местожительства. Из этого пришлось заключить, что они прилетали лишь для того, чтобы подкрепиться нужными им веществами, содержавшимися в почве планеты: иногда на том месте, где стоял скуллон, можно было заметить небольшие углубления. Впрочем, это была только гипотеза, поскольку нескольких горсток почвы вряд ли могло хватить на то, чтобы запасаться энергией для молниеносных перелетов и превращений.

Еще до отъезда на Скуллу Виктор выдвинул собственную гипотезу, согласно которой скуллоны вообще не были обитателями планеты: не имелось никаких данных об их взаимодействии с ее флорой и фауной.

Это какая-то форма галактического разума или галактической цивилизации — если такую форму жизни мы вправе называть цивилизацией. На Скуллу же они прибыли ради нас, нам удалось вызвать в них любопытство, ведь мы — неизвестный им вид разумных существ, а контакт они с нами не устанавливают не потому, что не хотят, а потому что у нас нет органов, способных принимать их сообщения. Таким образом, что бы мы ни предприняли на Скулле, это не причинит им вреда, поэтому люди могут приступить к освоению планеты со спокойной совестью.

Убедив Планетарный совет в правильности своей платформы и получив практически неограниченные полномочия, Виктор улетел на Скуллу. Используя новейшие средства, он должен был еще раз попытаться наладить контакт со скуллонами и одновременно с этим подготовить все условия для превращения базы в крупный город, а также разработать техническую документацию на выполнение работ по изменению атмосферы.

Ввиду сложности задач пребывание экспедиции на планете планировалось на длительный срок. Учитывая время полета до Скуллы, я должен был увидеться с ним не раньше, чем через десять лет, и вдруг оказалось, что он вернулся уже в начале шестого года. И вернулся не вместе со всей экспедицией, а всего лишь с тремя ее участниками, на небольшом аварийном космолете.

Вот почему я скорее с испугом, чем с радостью, помчался в карантинный отсек, где они должны были провести известное время.

Задыхаясь после бега, я остановился перед стеклянной перегородкой карантинного отсека и, не увидев в помещении ни одной живой души, нажал кнопку телефонной связи. На мой вызов вышел какой-то мужчина в белом халате, лицо которого я узнал не без труда.

— Здравствуй, — сказал я. — Ты ведь со Скуллы, верно ведь? Я помню твое лицо, но с тех пор прошло столько лет…

— Здравствуй, — ответил он. — Я узнал тебя. Ты почти не изменился…

— Ты тоже, — солгал я, после того как мы назвали друг другу имена. Почему вы вернулись?

— Виктора привезли.

— В каком смысле? Его сюда вызвали?

— Как, ты разве не слышал? Виктор убил скуллона.

Если бы этот скуллон схватил меня за горло, и то я бы так не опешил. С трудом мне удалось выдохнуть: — Быть того не может!

Он виновато улыбнулся, — Люди испокон веков делали то, чего не могли!

— Позови его, пожалуйста.

— Вряд ли он придет. Он некоммуникабелен. Врачи приняли решение отправить его на принудительное лечение, так как он отказался повиноваться им.

— Скажи, что это я к нему пришел.

— Ладно, скажу, — пообещал он, направляясь к двери.

Ждать пришлось долго, и все же Виктор пришел.

Неужели действительно пришлось уговаривать его?

— Вик! — позвал его я.

Он замер в дверном проеме, белый как привидение.

Вид его напомнил мне сказку о старом-престаром призраке, умолявшем детей не беспокоить его шумными играми. Даже зрачки его показались мне белыми.

— Вик! — снова позвал я его, стараясь не столько вывести друга из состояния болезненного безразличия, сколько желая убедиться, что передо мной действительно стоит хорошо знакомый мне Виктор-победитель.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});