Хладнокровное предательство - Чарльз Тодд

На кухне были доктор Джарвис и Вера Камминс с заплаканным лицом. Элизабет Фрейзер, бледная и ошеломленная, сидела в своем кресле, доктор перевязывал ей руку. У двери, ведущей в коридор, стоял Гарри Камминс. Ратлиджу показалось, будто он резко постарел. Гарри не сводил взгляда с мисс Фрейзер.

Когда Ратлидж вошел, все взоры обратились к нему.

— Что случилось? Где Робинсон? — спросил он.

— У себя в постели. Я дал ему успокоительное, — мрачно ответил Джарвис.

— Я шла по коридору с чистыми полотенцами, — дрожащим голосом начала Элизабет Фрейзер. — И услышала какой-то шум в комнате мистера Робинсона. Потом глухой удар, как будто на пол упало что-то тяжелое. Я постучала и, не услышав ответа, вошла…

Она вздрогнула и повернулась к Джарвису. Доктор, насупившись, завязывал бинт. Откашлявшись, мисс Фрейзер продолжала:

— Он лежал на полу. Вокруг все было усыпано осколками фарфора, а из запястья текла кровь. А он… лежал и смотрел на нее. А когда увидел меня, то попытался перерезать себе и второе запястье. Я попробовала ему помешать. Мистер Камминс услышал шум и прибежал на помощь, а за ним и мисс Аштон. Мы все вместе с трудом одолели его — он как будто обрел силу целой дюжины человек. И он все время звал своих детей. Это было ужасно, ужасно — мне казалось, нам не удастся его спасти. Если бы не Гарри, я бы упала в обморок. Мы с трудом подняли его и ремнями привязали к стулу, а тем временем послали за доктором. — Помолчав, она еле слышно добавила: — Я боялась, что ему удастся покончить с собой.

Ратлидж повернулся к доктору:

— Как он себя чувствует?

— По-моему, пришел в себя, — ответил Джарвис. — Без конца извинялся перед всеми.

Ратлидж вышел в коридор и направился к крылу, в котором жили постояльцы. Бесцеремонно распахнул дверь комнаты Робинсона. Когда дверь ударилась о стену, мисс Аштон, сидевшая рядом с кроватью и смотревшая на бывшего зятя, вздрогнула от неожиданности и повернула к Ратлиджу испуганное лицо.

Робинсон поднял на Ратлиджа затуманенный взгляд и с трудом привстал, опираясь на локоть. Оба его запястья были перевязаны. На полу Ратлидж заметил пятна крови. Кровь испачкала и белую скатерть на столе; раньше там стояли желтый кувшин и миска. Теперь их осколки валялись на полу.

— Какого черта вы натворили? — Ратлидж развернулся к Робинсону, не слушая увещеваний Хэмиша.

Хью Робинсон ответил:

— Не знаю… По-моему… я потерял рассудок.

— Вы совершили опасную глупость! Поранили мисс Фрейзер, перепугали всех здешних обитателей и перебили кучу посуды, но ничего не достигли!

— Вы не знаете, что значит… — со слезами на глазах начал Робинсон. — Вы не знаете… Он ведь мой сын!

— Тем больше у вас оснований сохранять ясную голову и помочь ему, когда он найдется! — Ратлидж повернулся к мисс Аштон: — Комната запирается на ключ?

— Да. Мисс Фрейзер раздала нам ключи вчера вечером, после ужина.

— А где бритва?

— На кухне.

— Хорошо. Робинсон, вы под домашним арестом до тех пор, пока снова не возьмете себя в руки. Еду вам будут приносить сюда.

Он взял ключ, велел Джанет Аштон выйти в коридор и запер дверь на замок.

— Он горюет, — заметила она.

— И тем не менее. — Ратлидж положил ключ себе в карман.

Джанет Аштон зашагала на кухню следом за ним, явно не согласная с его мнением.

Хэмиш говорил: «Ты вышел из себя, потому что напрасно проездил все утро! Нехорошо вымещать свои ошибки на других».

Они дошли до кухни. Все следили за ним, встревоженные выражением его лица.

— Как он? — спросила миссис Камминс. — Он ведь мой постоялец; не представляю, что на него нашло! Мы стараемся, чтобы всем было удобно, но, понимаете, нам приходится нелегко.

От нее явственно попахивало виски.

— То, что с ним случилось, не имеет отношения к тому, что сделали или чего не сделали вы, — сказал ей Ратлидж и, посмотрев поверх ее головы на ее мужа, предложил: — Может быть, отведете жену наверх? Ей надо отдохнуть.

Камминс оторвал взгляд от лица Элизабет Фрейзер:

— Я должен остаться и убедиться, что с мисс Фрейзер все в порядке.

Миссис Камминс всхлипнула и быстро вышла в коридор. Все услышали, как она поднимается по лестнице.

— Ваше место рядом с женой, — сухо сказал Ратлидж Камминсу.

Хозяин гостиницы нехотя покинул кухню, бросив последний взгляд на женщину в инвалидном кресле.

Мисс Аштон заявила:

— Я иду гулять. Не могу сидеть сложа руки! — Она развернулась и тоже вышла в коридор.

Доктор Джарвис укладывал инструменты в саквояж, по очереди заворачивая их в тряпки.

— Робинсон практически не пострадал, — сказал он Ратлиджу, не прекращая работать. — И Элизабет тоже. Он был вне себя, действовал бездумно. Вряд ли у него хватило бы духу довести дело до конца.

Мисс Фрейзер смотрела на свою руку. На скуле у нее проступил синяк — должно быть, Робинсон ударил ее в ходе борьбы. Ратлидж еле слышно выругался. Ему хотелось схватить Робинсона за горло и как следует встряхнуть. Он сам удивился силе своих чувств.

Доктор Джарвис смерил Элизабет Фрейзер задумчивым взглядом:

— Дорогая, дать вам успокоительное? Или болеутоляющее.

— Нет. Я должна приготовить ужин.

— И все-таки я оставлю вам лекарства — вдруг пригодятся. Мне нужно навестить еще одного пациента со сломанной ключицей. Упал с крыши, когда чистил снег. Если я вам понадоблюсь, пришлите за мной.

Он кивнул Ратлиджу и вышел. Они услышали, как доктор разговаривает с Грили во дворе — тот только что приехал. Доктор и Грили уехали вместе.

На кухне воцарилась тишина. Потом Элизабет Фрейзер сказала:

— Как же я испугалась! — Голос у нее был тихий, как будто она не сознавала, что говорит вслух.

Желая хоть чем-то помочь ей, Ратлидж принялся заваривать чай. Через несколько минут он придвинул ей чашку. Она выпила ее целиком; когда она подносила чашку к губам, ее левая рука слегка дрожала.

— Попросите миссис Камминс или мисс Аштон помочь вам готовить. Повязку нельзя трогать двадцать четыре часа.

— Вы говорите прямо как доктор Джарвис! — Мисс Фрейзер улыбнулась. — Правда, на войне вам, наверное, приходилось видеть более ужасные раны, чем моя. У меня все быстро заживет.

Он не ответил. Смотрел в окно и пытался разобраться в своих чувствах. Он спас жизнь Джанет Аштон, но между ними не возникло теплоты. Они придерживались противоположных точек зрения на произошедшее, да и ее упрямство, желание во что бы то ни стало убедить всех в своей правоте мешало отнестись к ней хорошо. Интересно, почему Джералд выбрал не Джанет, а Грейс? Потому что Грейс показалась ему более беззащитной? Вдова с двоими детьми. Наверное, ему захотелось защитить их. А может, решительность и напор Джанет делали ее неженственной и грубой в его глазах? Не потому ли Джералд был добр к Элизабет Фрейзер? Она ведь тоже по-своему беззащитна.

И все же Элизабет Фрейзер была стойкой, не унывала, к своему увечью относилась спокойно. Не жалуясь, выполняла всю тяжелую работу в гостинице, отношения между хозяевами которой явно были напряженными. Ратлидж снова подумал: только нужда могла заставить ее выносить такое положение.

От него не укрылось, что Гарри Камминс тоже остро сознавал ее беззащитность.

— Я понимаю, в самом деле понимаю, — говорила тем временем Элизабет Фрейзер. — Он обезумел от горя и неизвестности. Но какая напрасная трата сил! Крови и так пролилось достаточно. Что хорошего, какой смысл в том, что он так поранился?

— По-моему, ни о каком смысле своего поступка он не думал. Хотел облегчить свою боль, вот и все. — Ратлидж опустился на колени и начал спокойно смывать кровь с пола и собирать осколки чашки.

— Не нужно, я сама, — слабо возразила Элизабет Фрейзер.

— Почему? — Ратлидж улыбнулся. — Всякий по-своему справляется с досадой и огорчением.

Она смерила его недоверчивым взглядом, но возражать не стала.

Выкинув осколки в мусорную корзину, он закрыл дверь, чтобы в помещение не проникал холодный воздух. Гарь уже выветрилась, и на кухне стало холодно и как-то неуютно, как на ферме Элкоттов.

Миссис Камминс спустилась вниз помочь Элизабет с ужином, и Ратлидж ушел, чтобы не мешать. До того он целый час просидел с Элизабет Фрейзер. Оба молчали, она о чем-то думала. Он старался не вмешиваться, поддерживая ее лишь своим присутствием. Третьим был Хэмиш, встревоженный и отчужденный.

Перед тем как миссис Камминс вернулась, мисс Фрейзер спросила, как будто подводя итог своим мыслям:

— Вы что-нибудь узнали сегодня утром? Когда вы уезжали, то на что-то надеялись. Я поняла по вашему лицу.

— К сожалению, мне почти ничего не удалось выяснить.

— Может, вы просто ищете не там, где нужно?

— Примерно то же самое сказала мне и Мэгги Ингерсон.