Франкенштейн. Мёртвая армия - Андрей Плеханов

Он прошел восемь километров, когда очередная машина вдруг остановилась. К этому времени Виктор не чувствовал ни усталости, ни боли в мышцах. Он был достаточно тренирован, чтобы дойти до самого Осло, несмотря на протез. Он боялся только одного — что автомобиль будет погоней от Хаарберга. Боялся также, что будут пытать Крысенка. Но Эрви ничего не знал, а если бы узнал, то Вик не отпустил бы его и тащил на себе, чего бы это ни стоило.

Если бы остановился какой-нибудь минивэн, Вигго не полез бы туда. Затащат и придушат. Но микроскопическая машинка, «Фольксваген Жук», свеженький, салатного цвета, заляпанный грязью от колес до крыши, успокоил его. Под дождем Вигго стащил свой плащ, пропитавшийся жидкой грязью насквозь, скатал его в ком и кинул через дорожную загородь.

— Вы в Осло? — спросил он у мулатки, сидевшей за рулем.

— Да.

— Огромное вам спасибо, что остановились. Не бойтесь меня, пожалуйста. Только отвезите меня поближе к городу. Куда — не важно. Я заплачу.

— Пятьсот крон, — заявила мулатка.

— Это немалая сумма. Я дам вам столько, но вы отвезете меня туда, куда мне нужно.

— А вы не будете меня душить? — поинтересовалась девушка. — У меня в кармане пушка приличных размеров, и всяких нахалов я выколачиваю через дверь с двух выстрелов.

Виктор вынул пистолет из кармана девушки быстрее, чем за секунду.

— Полное дерьмо, — констатировал он, покачав пушку на пальце. — С виду вроде похоже на «Глок», зачем-то скрещенный с «Кольтом». Уродливый мутант, филиппинская подделка. Вы не стреляли из нее ни разу — ваше счастье. Если бы вы попробовали выстрелить, стол бы разорвался. Он выплавлен из хрупкой дюрали. Не отличить такую бижутерию от настоящего ствола может только полный профан в оружии.

— Я идиотка? — спросила девушка.

— Скорее, не специалист по стреляющим штучкам, — деликатно уточнил Виктор. — Не обижайтесь, ради бога.

— И что с ней делать?

— Оставьте себе. — Ларсен сунул пистолет мулатке обратно в карман. — Только не вздумайте стрелять — в результате первым и единственным трупом будете вы. Завтра сотрите с него все отпечатки пальцев — вы видели в кино, это делается. Намекаю: чистой тряпочкой. И киньте его куда-нибудь в озеро или во фьорд. Только не в фонтан в парке Вигеллана, я вас умоляю. Оттуда его выудит какой-нибудь негритенок или арабёнок, шмальнет на пробу в небо, и от лица его останется половина.

Девушка переключила рычаг, вырулила на дорогу и довольно резво понеслась по ней.

— Вы расист? — спросила она.

— Нисколько. Почему вы так решили? Потому что я употребил запретное слово «негритенок»? Мне нужно было сказать «подросток-афронорвежец»? По-моему, такие слова, как «афронорвежец» или «афроамериканец», и есть проявление откровенного расизма. Скорее, я забочусь о детях. Люди, как объясняет нам телеканал BBC, произошли из Африки. Потом они разделились и пошли двумя разными путями. Половина пошла на юго-восток, и из них получились филиппинцы и австралоиды. Вторая половина развернулась на северо-запад, и вышли из них белокожие и голубоглазые кельты, германцы и славяне. При этом арийцы зацепились где-то по пути, и произошли от них десять сотен греческих национальностей и всего лишь два десятка наций римских, все, как один, златокудрые и светлоглазые. Позвольте этому не поверить. Все греки черны, как ночь, и потомки римлян в этом не слишком отстают. Вам это не кажется странным?

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Если все обстоит так, как говорят нам ученые, то все норвежцы, какими бы блондинами они ни были, являются афронорвежцами, независимо от цвета кожи. Потому что предки их пришли из Африки.

— Ага, начинаю понимать...

— Цвет кожи не имеет значения, — отчеканил Ларсен. — Нам пудрят мозги. Кровь людей едина. Ежели, к примеру, вы, госпожа, захотите зачать от меня ребеночка, то ребенок этот получится красивым и полноценным, и по биологическим законам это означает, что мы с вами принадлежим к одному виду. Хотя и выглядим несколько различно.

— Вы еще и сексуальный маньяк?

— Пока нет. Внимательнее смотрите на дорогу, сударыня, дождь жуткий.

Мулатка вздохнула — с некоторым сожалением, как показалось Виктору.

— Меня зовут Катрин, — сказала она минут через десять, не повернув головы к Виктору, но внимательно наблюдая за ним через лобовое зеркало.

— Пятьсот крон, — сказал Вик.

— Что?! — Девушка вытаращилась на Ларсена огромными, очень красивыми глазищами.

— Смотрите на дорогу! — рявкнул Ларсен. — Мы уже почти приехали, и я не хочу разбиться в вашей коробочке, по недоразумению называющейся автомобилем! Мы доедем, и я заплачу вам за это пятьсот крон — столько, сколько вы потребовали. И все! Мы не будем страстно целоваться под дождем, я не сорву с вас трусики, не войду в вас брутально и непобедимо. Ничего такого не будет! Я просто пассажир, а вы просто водитель. Я заплачу вам, и, надеюсь, вы не увидите меня больше никогда.

Катрин плавно нажала на тормоза и выехала на обочину, которая, слава богу, как-то нарисовалась в приближении к городу.

— Как тебя зовут? — хрипло спросила она.

— Олаф. Или Уве. Какая тебе разница?

— Ты живешь в Осло?

— Надеюсь, что нет. Время покажет.

— Куда ты едешь?

— Без разницы. Ты высадишь меня, и я пойду туда, куда мне нужно.

— Почему у тебя разноцветные глаза?

— Высади меня прямо сейчас! — Виктор полез за бумажником, достал пятьсот крон и протянул их девушке.

— Виктор, не нервничай! — Катрин слегка улыбнулась. — Я не от Хаарберга. Эрви позвонил нашим прежде, чем добрался до дома, и меня выслали, чтобы я перехватила тебя. Видишь ли, машины ночью в Норвегии так просто не останавливаются. Здесь не Турция и не Оклахома.

— Высади меня! — повторил Виктор.

— Деньги оставь себе, они тебе еще пригодятся. — Катрин повернула руль, нажала на газ и довольно резко выехала на дорогу. — Я отвезу тебя куда надо. А насчет трусиков... Нет, не будем об этом. Я уродина, негритоска. А ты красавчик. Зачем мечтать о несбыточном?

— Ты очень красивая... — пробормотал Вик, хотя собирался сказать совсем другое. — Будь обстоятельства другими... Ты, вообще, знаешь, что сегодня произошло?

— Убили Руди Фоссена. И завтра, вернее уже сегодня, начнется нехилая война. Эйзентрегер не просто убийца, он оружие массового уничтожения. Он оставляет за собой выжженную землю. И тебя он не убил вовсе не из-за приступа гуманизма. Ему нужен не только шелкопряд. Ему нужен ты. И в этом твое счастье или твоя беда. Наци не хотят убивать тебя. Ты нужен им живым.

Они ехали еще минут пятнадцать, никто не произносил ни слова. Не играла музыка, только громко ворчали шины, вышвыривая в стороны фонтаны грязной воды.

— Я не верю тебе, — наконец промолвил Ларсен. — У тебя нет ни малейших доказательств, что ты работаешь на наших, а не на Лотара.

— И какие доказательства тебе нужны?

— Никакие. Высади меня. Иначе я вынесу дверцу этой игрушечной коробушки парой ударов, при этом перекособочится вся машина, и тебе придется покупать другой велосипед.

Катрин зло топнула по педали тормоза и вырулила к бордюру, едва не воткнувшись в столб. Они уже приехали в Осло и были недалеко от центрального вокзала.

— Выметайся, — сказала она. — Иди туда, куда тебе надо.

Виктор открыл дверь и нырнул под дождь.

Он долго, больше часа, слонялся по причудливым улочкам города и никак не мог найти то место, которое было обозначено в блокноте Фоссена. Вик не слишком хорошо знал Осло. Улица Апотекергата, дом такой-то, квартира такая-то. Три раза он спрашивал путь — два раза при этом его безуспешно пытались ограбить какие-то обдолбаные фрики, Виктор даже не стал их уродовать, только лишь кинул в лужи. А в третий раз вдруг подвернулось счастье — старушка, с виду совершенно сумасшедшая, выгуливающая пуделя ночью под проливным дождем, дала ему карту и нарисовала на ней карандашом точный путь.

Через десять минут Виктор был на месте и звонил в домофон.

Дверь открыла Катрин.

— Ну наконец-то, чертов бродяга, — сказала она. — Я уже собиралась ехать искать тебя. Проходи, будь как дома.

Эпизод 14

Норвегия. 2002 год

Прошло четыре долгих года.

Все это время Ларсен скитался по Норвегии.

Когда-то, четыре года назад, так давно, что уже и не вспомнить, все началось замечательно. Катрин захлопнула за ним дверь и сразу поцеловала его — припала к нему, как источнику, и пила его взахлеб, пока у Вика не кончилось дыхание. В огромной квартире, заполненной десятками встревоженных викингов, поставленных на мечи, в большинстве своем знакомых Виктору, нашлась маленькая комнатушка для Вика и Катри. Этого было достаточно. Они промяли новый матрас до самого пола. На следующий день Катри призналась, что влюбилась в Виктора с первого взгляда, сразу, насмерть. Действительно — насмерть. Через два дня Катрин убили — не стрелой, по старой северной традиции, а пулей в затылок. В тот день убили многих — чистильщик Эйзентрегер выжигал территорию как напалмом. Но до Виктора он не смог добраться. Не успел и не сумел.