Франкенштейн. Мёртвая армия - Андрей Плеханов

— Воды! — крикнул офицер, и Эрви немедленно прихромал, на ходу открывая бутыль с минералкой. Вик жадно припал к ней, чувствуя, как с каждым глотком возвращается способность говорить.

— Его убили, — наконец смог сказать он, показав пальцем на Рудольфа.

— Эй, Торвик, — негромко произнес Олаф, присаживаясь рядом на корточки, — очнись, парень, выйди из шока. Я знаю тебя. Я отлично знал старосту Фоссена. Я вообще местный, Эрви вызвал меня не просто так. Никто не видел того, что случилось, кроме тебя и Крысеныша. Мне даже в голову не приходит мысль обвинять тебя в чем-то. Но ты офицер, ты воевал. Наверняка ты увидел то, чего не заметил никто. Расскажи мне это. Нам нужно поймать убийцу.

— Вон, видите кусты между двумя березами? — Виктор показал пальцем. — Стрелок лежал там. Обшарьте там все. Может, найдете какие-то улики.

Что он мог сказать? Что Руди убили в спину крутой стрелой из навороченного лука? Полиция поймет это сама за пять минут. Назвать причину убийства — то, что Фоссен был предметником и учителем Виктора? Второе известно каждому, а первое должно быть тайной для всех. Назвать прямых заказчиков убийства — Торда Хаарберга и Лотара Эйзентрегера? Тому не было ни малейших улик, да и сам Виктор не был в этом уверен — слишком много было желающих добраться до шелкопряда и не хотящих, чтобы Виктор Ларсен стал бойцом высокого класса. Таким воином, каким был бородатый очкарик Рудольф Фоссен.

Потом были долгие расспросы с занесением в протокол — слава богу, не в полицейском участке, а прямо в деревне викингов. Место убийства обнесли желтой лентой, понаехала куча людей, они щелкали вспышками, набирали в пробирки кровь, землю и траву. Потом Руди увезли... Уже в сумерках Вик очухался и обнаружил себя за рулем «Пассата». Эрвин сидел рядом, а не валялся на заднем сиденье, как обычно. Он внимательно смотрел на Виктора, а Виктор таращился на дорогу и не видел ничего.

Вик бросил взгляд на спидометр — сорок километров в час. Ничего себе! Это сколько они уже едут с черепашьей скоростью? Часа два-три?

— Эрви, — спросил Виктор, — я ничего такого не натворил?

— Ничего, успокойся. Ты просто плетешься, как загнанная лошадь. Я бы сам сел за руль, но ты знаешь...

— Знаю.

У Эрвина не было водительских прав. Он не мог получить их по норвежским законам, потому что страдал эпилепсией. Припадков не случалось у него уже несколько лет, но, теоретически, он в любой момент мог рухнуть на землю и начать корчиться без сознания, пуская слюни изо рта. На широких шведских или финских автобанах это могло бы закончиться столкновением нескольких машин — без человеческих жертв и с минимальными повреждениями авто. На узких двухполосных норвежских дорогах, выгрызенных уступами вокруг бесконечных гор, без обочин, в таком случае есть два вида развития событий. Первый: со всей дури въехать в скалу и тут же получить удар в бок от выехавшей из-за поворота машины. Второй: вдолбиться в отбойник ограждения и остановиться, перегородив дорогу, а если хватит скорости и массы — согнуть ограждение, скатиться вниз по склону, перевернуться по пути раз двадцать и благополучно утонуть во фьорде.

Норвегия — крайне сложная для автомобильных поездок страна. Это скалистая земля, во всех направлениях перерезанная фьордами, реками и озерами. Когда Виктор в первый раз сел за руль в Норвегии, ему предстояло проехать восемьдесят два километра до пункта назначения. Он высунул голову в окно и спросил у заправщика: «Хей, парень, за сколько я доеду до Утты?» «Часа за два с половиной, если повезет», — ответил парень. Виктор не поверил. Он гнал, как мог, борясь не столько с собой, сколько с дурацким, нелепым утверждением заправщика. Временами Вик разгонялся до бешеной скорости в шестьдесят километров в час, нарушая правила и рискуя сорваться с узкой ленты дороги. Ему не повезло — до Утты он добрался почти через четыре часа. Час с лишним из этого времени он простоял на месте, ожидая парома через озеро Мьёса.

Нечто подобное Виктор видел только в Афганистане. Но в Афгане было проще — там не было дорог, только направления. Не было встречных машин, только встречные ишаки. Не было знаков дорожного движения. И, главное, не было столько воды. Воды в Афгане вообще было крайне мало. И БТР, и БМП, на которых главным образом передвигался Виктор, в то время еще Ларсенис, ездили по дну ущелий — то есть по дну возможных заливов, сухих в Афганистане, но залитых водою под завязку в Норвегии.

— Па-пачему его убили из лу-лука? — спросил Эрвин.

— Откуда я знаю?

— Эт-то знаешь только ты, ты.

— Почему ты так решил?

— Теб-бя т-тогда вызвали к То-торду. Что та-там бы-было?

— Там был Лотар Эйзентрегер, — сухо сообщил Виктор. — Он хотел купить у меня маленькую серебряную фигурку, ты знаешь, какую. Я послал его к чертям. На этом все закончилось.

— Н-ничего не закончилось! — Эрвин взмахнул руками. — В-все только на-на-началось! И то, что Ру-руди убили из лука, г-говорит об этом!

— Говорит о чем?

— Руди был ви-викингом. Т-тот, кто зака-казал убийство, соблюдает традиции в-викингов. По этим тра-традициям Руди можно было убить м-мечом, голыми руками или из лука. М-мечом или ку-кулаками — не получилось бы по-всякому. Вот его и за-застрелили из лука.

— Стало быть, заказчик — Хаарберг?

— Н-нет, не он.

— А кто?

— Л-лотар. Ха-аарбергу плевать на законы в-викингов. А Л-лотару — нет.

— Почему? Как-то нелогично получается.

— В-все логично. Ха-аарберг г-гребаный ка-капи-питалист, ему п-плевать на в-все, лишь бы д-деньги платили. А Л-лотар — с-современный эсэсовец, они в-все помешаны на ритуалах и э-э-эзо-те-те-те...

— Эзотерике, — мрачно завершил Вик.

— Да!

— И что это за современные эсэсовцы? — поинтересовался Виктор. — По-моему, СС не существует уже много десятилетий.

И тут Эрви выдал на удивление длинную речь — на какую оказался способен. С учетом заикания, дерганья щекой и разбегания мыслями во все стороны. Виктор терпеливо выслушал, запомнив основное. Это уложилось в несколько ясных пунктов.

Эрвин рассказал о том, что Райнхард Ланге, тогда он называл себя именно так, появился в среде новых викингов больше десяти лет назад. Он нисколько не выглядел неофашистом, активно напирал на старые норвежские традиции, на реконструкцию драккаров и расшифровку рунных камней, и завербовал в ряды «Последнего убежища», так называлась его партия, полтора десятка парней — только блондинов высокого и крепкого сложения. Платил большие деньги — прямо на месте, наличкой. Он не брал в свою партию ни женщин, ни мужчин с темными волосами. А потом пропал, и сагитированные им парни пропали вместе с ним навсегда. Никто не вернулся. А несколько позже в Интернете, в розыске Интерпола, появилась физиономия этого «Ланге». Лотар Эйзентрегер — так звали его на самом деле. Он оказался активным деятелем неофашистского движения из западной Германии.

— И как вы узнали о нем из Сети? — холодно поинтересовался Виктор. — По словам Фоссена, Лотар контролировал весь Интернет.

— Н-не весь! Это же Ин-нтерпол, п-понимаешь?! — Эрви постучал себя согнутыми пальцами по лбу. — В-взломать их сайт — все равно что с-сломать сайт Пентагона! Шу-шухер будет огромный, а через д-два дня все восстановят!

Потом Эрви поведал о том, что Лотар активно продолжает деятельность Аненербе. Вик в первый раз услышал такое слово. Оказывается, «Аненербе», «Наследие предков», было обществом, занимавшимся при Гитлере оккультно-мистическими идеями и всякими фетишами, в том числе и предметами из серебристого металла. В 1937 году «Аненербе» было интегрировано в состав СС и превращено в отдел по управлению концлагерями, отделяющими истинных арийцев от «унтерменшей», недочеловеков, а в 1941 году было включено в личный штаб рейхсфюрера СС. Курировал этот отдел сам Генрих Гиммлер. Кроме концлагерей, разработки теории по разделению людей на истинных человеков (то есть этнически чистых представителей «нордической расы») и людей-зверей (всех прочих), «Аненербе» организовало не менее семи экспедиций в Скандинавию, Тибет, Карелию, Ближний Восток и другие места. Официально — в поисках арийских корней, а неофициально — для обретения металлических фигурок. К тому же «Наследие предков» вовсю занималось исследованиями в области генетики, археологии, антропологии, медицины и даже ботаники и спелеологии. Многие дьявольские эксперименты «Аненербе» осуществлялись в концентрационных лагерях, и руководителями в этом были известные изуверствами доктора, такие как Август Хирт, Зигмунд Рашер и наиболее известный в мире — Клаус Барби, он же Барбье...

— Стоп! — Виктор поднял руку, прекратив речь Эрвина. За неимением обочин, он съехал с основной дороги на второстепенную и спустился в деревеньку ниже к фьорду. Там он остановился около магазина, уже погасившего огни по причине наступившей ночи. — Подожди, Эрви.