Иной путь - Влад Верещагин

   Стас выкручивался, как только мог. Просил отсрочки, предлагал вариант с постепенным увеличением промежутка между приемами, уменьшением доз и так далее. Он настаивал, умолял, кричал, даже едва не плакал, но Вениамин Андреевич был неумолим. В конце концов инженер достал бумажник, вынул из него купюру номиналом сто евро и положил на стол.

   - Возьми и уходи. Если тебе дороже наркотик - это твой выбор. Я не стану тебя принуждать, но и иметь с тобой что-либо общее не желаю.

   - Что, если я принимаю джамп, так я уже и не человек и меня можно просто так выкинуть на помойку? - ощерился Стек. Он ожидал почти что любой реакции - оправданий, грубости, обвинений, но только того, что последовало дальше.

   Вениамин Андреевич устало потер переносицу двумя пальцами, и взглянул за скалящегося волчонка.

   - Не совсем так. Если ты принимаешь наркотики и не собираешься от них отказаться - то да, ты не человек. Ты раб наркотика, раб человека, поставляющего тебе наркотик, раб обстоятельств и еще очень, очень многого. Если ты принимаешь наркотик, ты никто и ничто.

   - Вы сами говорили, что наркомания - это болезнь! - вскрикнул Стек. Его доводило до бешенства спокойствие Ветровского, сочувствие и даже жалость в глазах.

   - Безусловно.

   - И что же, я не человек потому, что болен? - только выпалив фразу, он понял, что сам загнал себя в ловушку.

   Инженер устало, грустно улыбнулся.

   - Ну вот видишь, ты же сам все сказал. Ты болен, и ты это понимаешь. Но тебе нравится твоя болезнь, и ты не хочешь от нее лечиться. Ты не хочешь получать образование, иметь семью, друзей - ты хочешь только продолжения своей болезни. Это твой выбор, на который ты имеешь право. Я не буду осуждать тебя, но знай - мне тебя жаль. Да-да, Стас, ты вызываешь жалость, как и любой наркоман. И не надо оскорбленно метать молнии глазами. Если ты хотя бы раз осмелишься быть с собой искренним, то поймешь, что я прав.

   - Не надо! Меня! Жалеть! - прошипел юноша, испепеляя взглядом собеседника.

   - Почему? Ты молод, красив, наверняка талантлив. Но вместо того, чтобы жить, ты предпочитаешь прятаться в ложных видениях. Вместо того, чтобы добиваться всего того, чего ты можешь добиться, ты губишь себя. Ты выбираешь вместо жизни - гниение заживо. Как же тебя не пожалеть?

   - Мне больше нравится слово "посочувствовать", - в последний раз попытался огрызнуться Стек, но и этот его выпад пропал втуне.

   - Я тебе не сочувствую, - холодно проговорил Вениамин Андреевич. - Я тебя жалею. Ты достоин только жалости, но никак не сочувствия. Вслушайся в это слово: со-чувствовать. Чувствовать вместе, испытывать те же чувства, сопереживать им. Но я не хочу испытывать и переживать чувства наркомана. Наркомана я могу только пожалеть, ибо наркоман жалок, следовательно - вызывает жалость. Раб наркотика, раб всего. Никчемность. Не способный ни на что, причем по своему собственному выбору. Никто.

   Мягкость, с которой он вел весь разговор, испарилась без следа. Голос инженера звучал жестко, холодно, больно раня каждым словом. Стас в полной мере ощущал всю эту презрительную жалость - так можно пожалеть убогого, просящего милостыню на церковной паперти.

   - Но я не...

   - Не что? Не раб? Раб, самый что ни на есть настоящий. Ты гораздо больше раб, чем те несчастные, кто вынужден работать на корпорации за одно только лишь пропитание, потому что их к тому вынудили обстоятельства, зачастую от них не зависящие, а ты свое рабство выбрал сам, добровольно и осознанно.

   Больше возразить было нечего. Стек ушел в глубины сознания, Стас опустил голову. А Вениамин Андреевич продолжал:

   - Я в последний раз предлагаю тебе выбор. Либо с этой самой секунды ты раз и навсегда отказываешься от наркотиков - тогда ты можешь остаться жить здесь. Я помогу тебе с работой, оплачу обучение, если не сможешь поступить на бесплатное. Либо же ты забираешь эти деньги, - он кивнул на сиротливую купюру, лежащую на столе. - Забираешь и уходишь. Навсегда. Выбирай.

   Повисла пауза. Юноша нервно ломал пальцы. С одной стороны, он не хотел возвращаться в трущобы, к голодному и полному опасностей выживанию. Да и обижать доброго человека, готового сделать для него так много, он не хотел. С другой стороны... с другой стороны был только джамп. Легкий, ерундовый наркотик, не особо-то опасный для здоровья, да и вообще одно баловство! Неужели так уж обязательно от него отказываться? Да чем он может навредить, в самом деле! Это почти что как сигареты - ну да, для здоровья не полезно, но ведь ничего страшного!

   Он побледнел.

   "Я оправдываюсь перед собой. Джамп - наркотик, и наркотик опасный. Если у меня нет дозы, я способен почти на все, чтобы ее достать. Любой, кто дает мне наркотик, может получить власть надо мной, сделать меня своим рабом. Я и в самом деле жалок".

   Холодные, трезвые, и смертельно болезненные мысли промчались с бешеной скоростью, оставив за собой лишь пустоту.

   Стас медленно поднялся на ноги.

   - Я должен дать ответ сейчас? - безэмоциональным и каким-то бесцветный голосом спросил он.

   - Не обязательно, - инженер пожал плечами. - Но если с этого момента ты примешь наркотик еще хотя бы один раз - я буду считать это ответом.

   - Хорошо, - он поплелся к двери. Медленно зашнуровал ботинки, натянул свитер и куртку. Оглянулся на Вениамина Андреевича.

   Тот стоял рядом, внимательно изучая юношу.

   - Заходи, когда определишься с выбором.

   Холодный ветер бросал в лицо пригоршни мелкого, колкого снега. На набережной Невы это было почти нестерпимо, на Ланском шоссе стало проще, а когда Стас зашел в Удельный Парк, злые поцелуи снежинок стали почти неощутимы.

   Он бродил по заснеженным аллеям до самого рассвета. Снегопад стих, небо над головой очистилось, яркая синева бледнела с каждой минутой. Когда горизонт на востоке окрасился в золотисто-алый, юноша покинул парк.

   Через час он уже был в Свободном городе. Снег и солнце преобразили даже трущобы, обрядив их в белый-белый атлас с синими и розовыми всполохами. Зимнее покрывало окутало развалины и покосившиеся дома, скрыло покореженный асфальт и ржавого цвета крышки старых канализационных люков. Некрасивым осталось только одно - жители. Люди, населявшие Свободный город, остались такими же и снаружи, и изнутри.

   "Им не от чего и некуда меняться, - подумал Стас. - Они такие навсегда. Воры, убийцы, насильники, грабители... и почти что все алкоголики, и через одного - наркоманы. Это мое будущее. Я сдохну от передозировки нитаспана в сточной канаве или меня зарежут в пьяной драке, или возьмет полиция - и я загнусь в камере от ломки. Я конченый человек. У меня нет будущего. Мне пятнадцать лет".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});