Сага смерти. Мгла - Андрей Левицкий

Я чуть не вступил в нее, а это не привело бы ни к чему хорошему. Отпрыгнул, развернулся – труба наклонилась, как Пизанская башня, которой надоело стоять, и она решила рухнуть на головы горожан.

Так вот что за аномалия создала светящиеся артефакты, мерцание которых мы разглядели ночью!

Теперь я видел их вблизи: мягкие влажные грибы, тонкие ножки, шляпки размером с кулак.

Вертолет летел прямо на меня.

Он мчался низко над крышей, носом вниз, почти цепляя бетон обтекателем. Винт полосовал воздух. Я рванул гранату с ремня, швырнул – пролетев над краем размытого круга винта, она врезалась в радиолокационную станцию. Машинально подавшись назад, я провалился в зыбь. Взмахнул руками, схватился за что-то мягкое, оно оторвалось, сморщилось под пальцами. Граната взорвалась, машину тряхнуло. Меня втянуло до пояса. Я пригнулся, вертолет пронесся над самой головой – и врезался в аномалию.

2

Мне дважды приходилось попадать в зыбь, оба раза спасал напарник. Наверное, так же чувствует себя лягушка, угодившая в банку сметаны. Молотишь руками и ногами по вязкой субстанции, которой под действием аномалии стала обычная материя, пытаешься выбраться – но зыбь не просто утягивает попавший в нее предмет в себя, она к тому же растет, и ты проваливаешься все глубже.

Я погрузился в жидкий бетон по пояс, затем по грудь.

Но вертолет опустился еще глубже. Кабина ушла в зыбь целиком, хвостовая штанга наклонно торчала в небо. Несущий винт тяжело вращался, взбалтывая аномалию – все медленнее и медленнее.

В любой миг зыбь могла застыть, вмуровав меня в бетон. Я рванулся к границе аномалии, понимая, что не успеваю – она уже раскинулась чуть ли не на всю крышу, – и тут ноги провалились. Они вынырнули из вязкой субстанции, еще мгновение я колотил руками, не понимая, что происходит, потом сообразил: ну конечно, ведь подо мной крыша, а не земля!

Я нырнул. Кровосос меня побери, никогда не думал, что доведется нырять в аномалию!

Разжиженное вещество стало густеть, сдавливая тело. Вдохнув, я погрузился с головой, изогнулся. Бетон твердел. Голова вырвалась из объятий зыби, я увидел уходящую во все стороны серую плоскость и торчащий из нее нос вертолета.

Внизу был железный мосток с низкими перилами, дальше – полотнища воздушной паутины, еще ниже – громады прессов и пол… Я разглядывал цех, высунувшись из потолка!

Все правильно, ведь раньше эти аномалии попадались нам на поверхности земли либо в подвалах. Какая у них средняя глубина? Метра полтора, иногда два. А толщина панелей, из которых сложена крыша? Я не знаю строительных спецификаций, но вряд ли они толще метра. Вот и получается, что глубина аномалии превысила толщину крыши…

Зыбь почти застыла, я двигался как сквозь сливочное масло, слегка подтаявшее на солнце. В последнем рывке вывалился из аномалии, рухнул на мосток. Часть утопленных в потолок ржавых крепежных штанг сломалась от удара, и мосток накренился.

Я упал на живот, в груди екнуло. Рукоять торчащего из кобуры пистолета звякнула о прутья. В щелях между ними виднелась протянувшаяся по всему цеху воздушная паутина и пол под нею. Там бродили шатуны.

Почему так жжет левую руку, будто за крапиву схватился? Я скосил глаза – пальцы сжимали какую-то округлую белесую штуковину. Что это за… И тут же понял: шляпка гриба, то есть верхушка артефакта зыби! Когда меня затянуло, я машинально ухватился за гриб, будто попавший в топь человек за растущий рядом куст, и сорвал энергетическое ядро артефакта.

Бросив его, я оглядел ладонь – кожа покраснела. Не хватало еще обжечься или подцепить какую-то аномальную болячку! Впрочем, жжение сразу уменьшилось.

Артефакт упал на краю мостка, закачался на покатой спинке. В центре розовела сморщенная выпуклость, похожая на большую бородавку, вокруг на лоснящейся поверхности были пупырчатые круги, будто мелкая сыпь.

Другой бы, наверное, оставил эту штуку в покое, отполз от нее побыстрее, но я так не могу. Артефакты, аномалии, всякая мутировавшая растительность вроде волчьей лозы и зеленухи – моя страсть. Шляпка гриба притягивала взгляд как магнит. Сколько мы с напарником гадали, какие артефакты производит зыбь и почему они ни разу не попадались нам на глаза! А тут – вот оно, рядом, только руку протяни.

Хрустнула еще одна из штанг, протянувшийся под потолком огромного цеха мосток со скрипом просел. Гриб качнулся и застыл на самом краю, между прутьями ограды. У меня внутри все оборвалось. Пол тоже из арматуры, но там щели узкие, а вот сквозь ржавый заборчик артефакт может выпасть…

Куртка все еще обматывала пояс, сорвав ее, я вытащил из заднего кармана сверток, сорвал промасленную бумагу, отбросил – на ладони остался зеленоватый мягкий комок листьев зеленухи. Это одно из аномальных растений Зоны – наподобие волчьей лозы, лохматой лианы или Дерева-Кукловода.

Мосток вновь просел, артефакт качнулся между прутьями – но я уже накрыл его ладонью, на которой лежали широкие круглые листья, как бабочку сачком. Прижал, потянул к себе. Осторожно завернул в листья, потом отстегнул от ремня небольшой контейнер, открыл крышку. Фиксатор там был сломан, крышка болталась, но хотя я и завернул артефакт в зеленуху, все равно лучше таскать его в контейнере, чем просто в кармане.

Поднявшись на четвереньки, я огляделся. Корпус вертолета, торчащий из бетонного потолка, выглядел дико, нелепо – от такой картины могла закружиться голова. Висел он недалеко от мостка, я хорошо видел боковой обтекатель, выдвинутую до предела посадочную фару, турель с «ГШГ-Ультра» и тупоносую ФАБ-100 на пилоне под крылом – стокилограммовую фугасную авиационную бомбу с длинным стабилизатором на конце. То, что она висела под крылом, а не на брюхе, означало, что таких бомб две.

Под мостком колыхалась паутина, украшенная слезами мрака двух видов, большими синими и маленькими черными. Синие висели неподвижно, черные медленно перемещались. С одной стороны мост заканчивался квадратной площадкой, метрах в пяти под ней протянулся еще один мосток, ведущий к бетонному выступу у стены, от которого к полу шла лестница.

Я лег на живот и поглядел между прутьями.

Внизу находилось гнездо шатунов. Воздушная паутина обматывала два огромных пресса для штамповки кирпичей, в некоторых местах нитей было так много, что они напоминали мутно-белую пленку. Под стеной среди белесых лохмотьев висели в ряд лиловые вытянутые груши, они дышали, разбухая и опадая. Что-то было внутри них – какие-то изогнутые зародыши размером с пятилетнего ребенка, – может, будущие мутанты, химеры или полтергейсты или еще кто? Что, в конце концов, мы знаем о том, как размножаются те же контролеры или кровососы? Кажется, никто никогда не видел самку контролера…

В дальнем углу цеха, возле приоткрытых ворот, в полу было круглое отверстие, из которого торчали изогнутые серые зубья длиною несколько метров каждый. Они почти сходились узкими зазубренными концами, образуя подобие конуса, мне показалось, зубья едва заметно подергиваются. Из дыры снизу лился приглушенный свет, сквозь самую широкую прореху между двумя зубьями туда один за другим уходили шатуны. Сверху мне казалось, что они бродят по залу беспорядочно, бесцельно – и все же в их перемещениях был какой-то непонятный ритм.

Раздался скрип, и мосток просел сильнее. Пора валить отсюда, а то обрушусь вместе с ним в паутину. На моих глазах две штанги медленно выходили из креплений в потолке, струйки ржавчины сыпались с них.

Я привстал. Можно добраться до второго мостка, по нему перебежать к торчащей из стены бетонной плите и дальше спуститься по лестнице.

Стволы пулемета под обтекателем «крокодила» дрогнули. Так пилот жив! Мосток скрипел, кренился все сильнее. Пулемет качнулся, донесся натужный скрип поврежденной при падении турели, и стволы завращались. Черт, черт! Он направлен в ту сторону, куда я собрался бежать, пилот начнет стрелять, как только я окажусь на линии огня…

Я вгляделся в черное бронестекло фонаря. Показалось, что смутно вижу за ним раскоряченную на ремнях в кресле фигуру, голову в шлеме и руки – хотя скорее всего это была лишь игра воображения.

Протяжно заскрипев, мост рывком опустился на полметра, я едва не полетел с него и вцепился в перила. Штанги медленно выходили из потолка, следом летел крошащийся бетон. Сейчас мосток упадет – а мне некуда деться с него, единственный путь к отступлению перекрыт пулеметом. Подняв «файв-севен», я выпустил две пули в середину фонаря, хотя понимал, что это бессмысленно. Они срикошетили, одна лязгнула о перила, другая взвизгнула над ухом. На броне даже царапин не осталось – а мост еще просел, удерживаться на нем стало совсем трудно, подошвы скользили. Убрав пистолет в кобуру, я схватился за ограждение. Что делать?! Сейчас он упадет, но я не повисну в паутине, как Никита, этот помост – сплошное железо – наверняка порвет ее.