Слуга Света - Павел Филатов

— Алан, но откуда они взялись тут? — спросил я.

— Никто не знает, к сожалению. Родом они не отсюда — это абсолютно точно. Поэтому остается один вариант — они попали сюда из другого мира. Только вот как им это удалось — совершенно не ясно. Вампиры — темные твари, которым вход сюда закрыт. Даже человек, только лишь инфицированный, не смог бы попасть сюда через Станцию.

— Но как-то они сюда проникли!

— Загадка…

— Может быть, кого-то на Станции подкупили?

— Нет, этого быть не может! — усмехнулся Алан. — Этот вариант можно сразу же исключать.

— То, что этого не происходило раньше, еще не значит, что это вообще не возможно, — произнес эр Серхио.

Алан поморщился, но от ответной колкости удержался.

— Я себе вампиров другими представлял — сказал я, лишь бы нарушить тишину. Разговор действовал на меня успокаивающе, не хуже, чем средство эра Серхио.

— Это, какими же?

— Древними, бессмертными, мудрыми созданиями, которые пьют кровь лишь из необходимости поддерживать в себе жизнь, — поделился я своими знаниями, почерпнутыми из прочитанных книг.

Алан, услышав это, расхохотался.

— Не знаю, кто тебе сказал, но, поверь мне, большей глупости я не слышал уже очень давно! — Он утер рукавом выступившие слезы. — Из всего, что ты сказал, истинно лишь то, что они пьют кровь! Вампиры не бессмертны — они живут всего лишь несколько лет, прежде чем превращаются в прах. Они разумны примерно в той же, степени, что и собаки. Никакого интеллекта, никаких воспоминаний о прошлом, никаких планов. Все, что им требуется — кровь, и ради нее они пойдут на все, потому что лишены страха смерти и практически не чувствуют боли. Их не сковывает мораль, им не ведомы жалость и сострадание. Они хитры, выходя на охоту, сильны и дьявольски проворны — без оружия, шансов выжить против них у человека совсем не много. Тебе невероятно повезло.

То, что Алан сейчас поведал, не очень вязалось с образом вампиров, ранее сложившегося у меня в голове. Зато полностью соответствовало описанию той твари, с которой мне пришлось сразиться.

— Эр Серхио! — вскричал я, потрясенный озарением.

— Да?

— Вы в опасности!

— Почему? — мужчина оглядел комнату. — Вроде все в порядке.

— Да я ни вас конкретно имею в виду, а весь ваш мир!

— Скорее всего, вы правы, — он достал из кармана тонкую сигару, раскурил ее и глубоко затянулся, выпустив струю дыма под потолок. — Вы правы.

Он курил и молчал, а по его лицу невозможно было прочитать, о чем он думает и какие эмоции испытывает, так как оно было абсолютно бесстрастно.

— Вы, правда, не можете причинить вреда другим живым существам? — робко поинтересовался я.

— Совершенно верно.

— Даже вампирам?

— Даже им.

После этих слов мне к горлу подкатил ком.

— Но вы ведь смогли вырубить Алана!

— Да, смог. И мог бы повторить этот фокус еще раза четыре, после чего, мои силы просто иссякли бы. И что толку? Ну, смогу я обездвижить вампира, на некоторое время, только он все равно придет в себя.

— А моряки? Охотники?

— Охотники у нас одно название, — усмехнулся эр Серхио. — Выдержки хватает лишь на то, чтобы поставить в лесу капкан, а потом достать из него добычу, и не лишиться при этом чувств. Моряки же, более, скажем так, закалены. Им приходится рисковать каждый день в плавании и брать в руки оружие, для спасения своих жизней. Только вот не уверен я, что они будут делать, когда опасность будет исходить не от свирепого морского исполина, а от существа, весьма похожего на человека. Смогут ли взять оружие и сразиться? Да даже если возьмут — они не воины, у них нет специальных навыков для боя, и им постоянно придется превозмогать себя, чтобы причинить вред другим живым существам.

— Так это же вампиры!

— Ну и что? Они живые существа, пускай и отличные от привычных людей. Для любого из нас, даже для моряка, если он прикончит вампира, это станет сильнейшим эмоциональным шоком. И, потом, каста моряков у нас хоть и многочисленна, но занимает вовсе не доминирующее положение. Их, максимум, ну процентов пять от общего населения. Никак они не годятся в спасители мира, хотя бы в силу своей малочисленности — эр Серхио горько усмехнулся. — Вампиры же, как сказал Алан, сильны и беспощадны. К тому же, с каждым днем, с каждой новой жертвой, их численность увеличивается.

— Нельзя же просто так сидеть, сложа руки! — не выдержал Алан. — Нужно брать оружие и защищать самих себя, если возникнет такая необходимость! А необходимость такая возникнет и уже скоро. Вы же сами, эр Серхио, это прекрасно понимаете. Причем опасность будет угрожать вам всем, всему вашему миру, и отсидеться не выйдет!

— Понимаю, — кивнул эр Серхио и затушил сигару. — Только что прикажете делать? Девяносто пять процентов жителей нашего мира, не смогут убить другое живое существо, пусть даже это будет вампир. Такое вот миролюбие, которое вам представляется чем-то ненормальным, просто так не преодолеть, всего лишь сказав себе: "надо". Люди не смогут взять оружие в руки, даже для того, чтобы защитить свою жизнь или жизнь своих близких. Это свойство нашей натуры и его не преодолеть одним лишь усилием воли.

— То есть, если вампир станет лакомиться близким человеком, то мужчина не поспешит на помощь?

— Нет, он будет стоять, и смотреть, как едят его жену, мать или сына и ничего не сделает. Он начнет биться в истерике, от собственного бессилия что-либо изменить, но сам не нападет.

— Но это ведь не нормально! Человек должен защищать свою семью. Да себя, наконец!

— Не нормально причинять вред другим людям! Не нормально их бить и ненавидеть. Абсолютно аморально убивать, — эр Серхио перешел на повышенные тона. — Не нормально бросать своих детей на произвол судьбы, нельзя издеваться над другими людьми, нельзя красть, насиловать, лгать, предавать — это все не правильно! Вы оба выросли в неправильных, с моей точки зрения, мирах! Очень не справедливых. Вы не можете учить меня, как мне поступать, хотя бы потому, что я старше вас обоих вместе взятых. Мы выросли с вами в разных условиях. Вы не поймете меня, потому что воспитывались иначе. Мы с вами разные в самом главном, в душе, хотя идентичны физически. Мы совсем разные, не смотря на всю нашу похожесть. Да, у нас нет шансов, да, мы все обречены на смерть, но мы готовы принять такую судьбы. Мы очень долго жили в раю, и приход тьмы был лишь вопросом времени.

— Тьму можно прогнать! — твердо сказал Алан. — Этого нужно всего лишь захотеть.

— Конечно, можно, если есть свет. Фонарь, факел, свечка на худой конец. А у нас ничего этого нет. И это не совсем еще тьма — пока это лишь предзакатные сумерки. Мы, и многие поколения наших предков, жили при свете дня, теперь пришло неминуемое время ночи. С этим ничего нельзя поделать.

— Вы же своим бездействием обрекаете на смерть не только себя, но и Дану, — горько сказал я, обращаясь к доктору. Мне стало тяжело смотреть на этого человека, сдавшегося раньше времени. Нужно биться до конца, до последней капли крови и даже умирая, нельзя сдаваться. Но я знал, что какие бы слова сейчас не говорил, ни что не заставит думать доктора иначе.

Наверное, эр Серхио прав, мы слишком разные.

Не хотелось больше ни о чем разговаривать. Даже находиться в одной комнате с доктором стало противно. Я опустил взгляд и принялся изучать рисунок на одеяле.

— Ты ошибаешься, — холодно сказал он и даже не посмотрел в мою сторону. — Вред моей дочери я не позволю причинить никому! С Даной все будет в порядке. Она покинет наш мир и направится на Станцию. Я смогу ее убедить, а если и не смогу, то заставлю. Но я ее уберегу.

— Заставите так же, как заставляете выйти замуж?

— Поражен вашей осведомленностью, — эр Серхио задумчиво посмотрел на меня. — Именно так я и планирую поступить. Свадьбу же придется ускорить, раз опасность действительно существует и она столь реальна.

— Может быть, тогда всем лучше переселиться на Станцию?

— Я не могу говорить за всех. Каждый будет сам решать для себя, что лучше, остаться здесь или попробовать начать новую жизнь в новом мире.

— Уверен, что на Станции вам помогут! — заверил его Алан. — И Свет тоже не останется в стороне…

— Приятно слышать. Но, повторюсь — это будет сознательный выбор каждого взрослого человека. Никто и никого не к чему принуждать не станет. Я же здесь родился, вырос, и умереть планирую тут. Не важно, по какой причине произойдет это печальное, но неизбежное событие. Здесь прошли все самые счастливые моменты в моей жизни. Здесь похоронены моя жена и родители. Я не собираюсь отсюда уходить. Это мой дом, и без него не будет меня.

— Если дом загорается, огонь пытаются потушить. Если и это не удается, то дом бросают, а потом отстраивают заново, очень часто на новом месте, — возразил ему Алан.